Зажгите поминальную свечу солдату

Дивизия с 1941 года держала оборону против превосходящих сил противника. Казалось бы, нет важнее задачи, чем удержаться на занятых рубежах. Но в боевых соединениях действовал невидимый фронт: НКВД днем и ночью вел неустанную работу по выявлению «врагов народа».

Кто донес о высказываниях сибиряка – неизвестно. Но 4 июня к нему подошли вооруженные люди и предложили сдать боевое оружие. Затем последовал обыск. Что было найдено? Два предмета — красноармейская книжка и 50 рублей денег.

5 июня следователь особого отдела НКВД 272-й стрелковой дивизии младший лейтенант госбезопасности с санкции военного прокурора военюриста 2 ранга отстукал на пишущей машинке постановление на арест красноармейца. Он мотивировал меру пресечения тем, что, находясь на свободе, Худоногов может укрыться от следствия и суда. (Каким интересно образом?)

С пилотки красноармейца сняли звездочки, забрали ремни…

«Клеветал на советскую печать»

Дальше – все как по накатанной. Сразу же после ареста — допрос. Подробно выяснялось социальное происхождение, род занятий и имущественное положение до и после революции. Подвергался ли он и его родственники репрессиям, служил ли в белых и других контрреволюционных армиях, состоял ли в каких-либо партиях?

Не состоял, не подвергался, не участвовал…

Но, оказывается, служил в Красной армии, в 1918 году, в течение 6 месяцев. А вот происхождения ненадежного – из крестьян-середняков. Отец Иван Иванович Худоногов имел 5 лошадей и 4 коровы. Эти сведения старательно занесены в протокол допроса.

…Идет кровопролитная война. Совсем рядом гремят пушки, рвутся снаряды, бойцы строят дзоты, копают братские могилы. На Карельском фронте — тяжелейшая обстановка. Выбить противника с занятых им выгодных рубежей не удается с октября 1941 года. А в это самое время со всей серьезностью офицер допытывается у несчастного бойца, сколько лошадей и коров было у родителей до коллективизации.

Ясно, для чего это делалось. Во всех политических делах важнейший пункт – социальное происхождение. Лучше быть бы Худоноговым лентяями, голытьбой. Тогда наши, советские, люди. А коль трудолюбивыми уродились, держали полный двор скотины — не иначе как враги народа, противники советской власти.

И еще непонятно: почему Худоногов говорил о довольствии финской, а не гитлеровской армии? Может быть, слышал что- то от участников советско-финской войны? Но, когда стала выяснять, где воевала 272-я стрелковая дивизия, все стало на свои места.

Оказалось, дивизия, сформированная в июле 1941 года из призывников Ленинградской области, сражалась с белофинскими войсками сначала в составе Северного фронта, а затем Карельского. Враг рвался к Мурманску, чтобы перерезать стратегические морские коммуникации, лишить нашу страну выходов в Атлантику и Северный Морской путь, усложнить обстановку у Ленинграда.

После падения Петрозаводска остатки дивизии на кораблях Онежской военной флотилии перебросили за реку Свирь. На этих рубежах дивизия и вела оборону. Стало быть, воевал наш земляк где-то между Онежским и Ладожским озерами.

Второй допрос состоялся 18 июня. Арестованный все отрицал. Но это не помешало следователю особого отдела вынести постановление о предъявлении обвинения Худоногову Ф.И, который «достаточно изобличается в том, что среди бойцов своего подразделения …проводил антисоветскую агитацию, клеветал с контрреволюционных позиций на советскую печать, восхвалял жизнь солдат финской армии, проявлял пораженческие взгляды…»

Сейчас никто не опровергает: в начальный период войны вражеская армия по всем параметрам превосходила советскую. В пору работы корреспондентом я много раз брала интервью у ветеранов войны. Понизив голос, бывшие фронтовики с горечью говорили, что в 1941-м шли в бой с одной винтовкой на двоих, не говоря уже о плохом обмундировании. Один фронтовик рассказывал: у немецких солдат даже ранцы были подбиты мягкой телячьей шкурой, чтобы не натирали спину, а у наших кирзовых сапог не хватало, носили обмотки…

Сейчас фраза о клевете на советскую печать может звучать только в ироническом смысле. В самом деле, как можно оклеветать газеты, в которых правды — лишь на полслова. То, о чем догадывались даже малограмотные колхозники, прекрасно знал следователь. Но продолжал начатое дело.

30 июня — новый допрос. И снова Худоногов все отрицает.