Зажгите поминальную свечу солдату

Непонятно. Может быть, речь идет о разных людях? Как это узнать? Для начала надо ехать в Куваршино.

У Кириллова Лога

Встречает меня дочь Галины Филипповны Любовь Некратова, подводит к матери. Знакомимся. Но невысокого роста, седая женщина не смотрит на нас. Ее взгляд обращен в небо. Обычно так выглядят незрячие…

Так оно и есть. Оказывается, женщина потеряла зрение еще в молодости. В 1952 году, выйдя замуж за тракториста Сергея Чихачева, переехала к нему в Куваршино, устроилась в колхоз. Разнорабочей. А куда еще с тремя классами образования? Однажды на зерноскладе протравливали пшеницу ядохимикатами. Никакие санитарные нормы не соблюдались, и назавтра у рабочих заболели глаза. Галина стала слепнуть. Операция не помогла, и теперь женщина не видит даже очертания предметов.

На ее долю выпало немало трудностей. В 1967 году муж умер от инсульта прямо в тракторе. Осталась с тремя детьми.

Но ни года, ни страдания не вытравили из ее памяти светлый образ отца – доброго, честного человека.

Филипп Иванович обожал детей. В молодости вместе с двумя братьями он ушел из Шипулино в Красноярск. Устроились в артель и научились строить дома. Строения получались у них на славу. Поставили и себе по дому. Галина родилась в Красноярске. Семья жила счастливо. Но однажды случилась беда: чужая собака набросилась на девочку. Да так сильно испугала малышку, что та онемела. Родители водили ее по бабушкам лечить от испуга, но все напрасно. Отец узнал, что есть хорошая знахарка в Карымской. Продал дом в городе, и семья переехала в деревню. Там купили справную избу, обзавелись хозяйством.

Рано утром, до восхода солнца, мать несла Галю к бабушке и та читала над ней заговоры и молитвы. Только к шести годам Галина стала говорить, но на всю жизнь осталась заикой.

Филипп Иванович самозабвенно любил лошадей. На колхозной конюшне ухаживал за ними, как за малыми детьми. Взлелеянных им породистых скакунов колхоз отправлял на Красноярский ипподром. Худоногов не раз привозил со скачек призы. Нина Андреевна Симашкина вспоминала, что карымские лошади, тонконогие, серые, в яблоках, славились на весь край. Старик Карепов трижды ездил с ними в Москву, на Выставку достижений народного хозяйства.

Лошади представляли в ту пору и основную тягловую силу. Хорошего конюха ценили. Филипп Иванович водил обозы на Север, доставляя туда пшеницу, рожь, гречку. По несколько недель обозники были в пути.

Сколько же радости было в доме, когда приезжал отец! Он всегда привозил подарки детям.

12 февраля 1942 года Филипп вернулся с очередной командировки на Север. А дома его уже ждала повестка. Он только поесть успел и переоделся, перед тем, как отправиться в военкомат. Запряг самого любимого коня. Ребятишки увязались за отцом. Жену не взял, она была в положении, на четвертом месяце. У Кириллова Лога отец ссадил с телеги ребятишек и в последний раз прижал их к себе.

Отец был собран, и с виду не казался удрученным, а Галя, сама не зная почему, заливалась слезами. Может, чуяло маленькое сердечко, что видит отца в последний раз.

Рана не затянулась

…70 лет прошло, но, оказывается, не затянулась еще одна рана в сердце. Галина Филипповна до сих пор винит себя в гибели младшей сестренки.

В тот день мать, как обычно, ушла на работу. Галя хлопотала по хозяйству: топила печку, носила воду, давала Чернушке сена. Не заметила, что на столе остался жмых. Им кормили коров на ферме. Мать, как и все доярки, тайком носила его, подкармливала детей. Но сладковатые на вкус отжимки давала строго по норме, много есть было нельзя. И ни в коем случае не пить воду.

Галя непрестанно выскакивала на улицу и даже рада была, что Рая не докучает ей. Сестренка что-то притихла на печке, видимо, уснула. И только, когда мама вернулась с фермы, обнаружилось, что девочка мертва. Корм для скота детский организм переварить не смог.

Когда Галине исполнилось 18 лет, ее в числе других девушек, собранных с бузимских сел, отправили на Север, на лесозаготовки. Поселили в барак, разделенный занавеской на две половины — мужскую и женскую. Мужчин, считай, почти не было, в основном женщины да юноши 16-17 лет. Утром разношерстное войско, закутанное в самовязанные полушалки, в худой одежонке, ватных брюках, оставшихся от погибших на фронте отцов, отправлялось в тайгу. По пояс в снегу женщины при помощи двуручной пилы валили лес. Норма была – одна лиственница в день. А лиственница та – в три обхвата.