Почему дорого жить в Красноярске?

Хотелось бы спросить, откуда данные, что 18% жителей Красноярского края получают доход ниже прожиточного минимума? Оглянитесь вокруг, их же намного больше! Если говорить о жилищном строительстве, скажите, какая среднестатистическая семья, имеющая одного ребёнка, может позволить себе ипотеку? Особенно, если работает только глава семейства, а жена в декретном отпуске, и они снимают квартиру, чтобы не быть обузой родителям?

Я недавно смотрела передачу о том, что банки повышают проценты за ипотеку, мотивируя это тем, что достаточно высок средний уровень зарплаты в Красноярском крае. Но мы неоднократно поднимали этот вопрос: средняя зарплата по краю – не показатель.

Ещё я хотела бы сказать, что мы никогда не перестанем быть хомячками. Когда мы принимаем персонал на работу, мы видим деградацию. Поколение, которое начинало работать в 90-е годы, понимало, что нужно работать. А сейчас приходит работник с требованием большой зарплаты, но ему не важно, принесёт ли он прибыль компании. Когда я смотрю на своего сына, который ещё учится в институте, я понимаю, что ему не дают образования. Понимаю, что многим его не дают. Есть свои правила у преподавателей, есть понимание того, какое количество информации дать человеку, чтобы считалось, что он получил высшее образование. Раньше считалось, что если человек окончил институт, то он пришёл к этому сам, а не купил корочки. Когда школьники уходили после 8 класса в ПТУ и получали среднее образование – в стране были прекрасные станочники, слесаря. А сейчас? Мы упираемся в то, что мы все хотим зарабатывать деньги, но мы ничего не умеем и не хотим этого менять. Речь не о том, что кого-то надо исправить. Надо исправить себя.

Андрей Думанский:

– Я задам вопросы, в большинстве своём, конечно, риторические. Почему на федеральном уровне принимаются такие законы, когда жители говорят, что нельзя скоро будет ходить по грибы, что рыбалка будет платной? Почему зарплаты не растут даже в Норильске, несмотря на то, что он является огромным звеном на мировом рынке? Почему в Красноярске в год сдаётся миллион кв. метров жилья, но цена на него не падает? Падает только привлекательность покупки жилья, люди не приезжают сюда покупать. Почему мы вынуждены мотаться в Новосибирск за чем-то более дешёвым? Я как публицист всегда задаю эти вопросы. Ведь это всё регулируется. Так почему мы все вместе не можем на это влиять? Почему ни один депутат Государственной Думы, избранный в Красноярском крае, не считая Зубова, не выходит на митинги и не выступает на морозе? Пимашков сейчас на достаточно высоком посту в Москве, но вы видели хоть раз в СМИ, чтобы он там заступился за Красноярск? Почему Тулеев может договориться с угольщиками и шахтёрами и выбить какие-то преференции для своего региона, а мы не выбиваем? Почему «Ангара Пейпа» не может зайти на наш рынок и уже год судится в разных судах, в том числе и с нашими региональными властями, не имея возможности начать подготовку под ЦБК? И это ведь не «Чек-Су» с своим пресловутым «Яд-заводом».

Ещё один пример. Привожу его на всех выступлениях. Моей маме, которая должна спокойно жить на свою пенсию, до сих пор приходится работать в школе. Ей звоню, она мне с гордостью заявляет, что взяла полторы ставки. Пока это не изменится, я и дальше буду приводить этот пример и говорить о том, что в Красноярском крае жить дорого, потому что моя мама, как и большинство пенсионеров и жителей края, не справляется с тарифами и ценами на продукты и услуги, особенно ЖКХ.

Александр Левицкий, аналитик:

– Я бы тему нашего заседания переиначил: «Зачем в Красноярском крае дорого жить?» или «Хорошо ли то, что жить в Красноярском крае дорого?». На вопрос «почему?» у меня ответа нет. Кроме того, искренне не понимаю, зачем при обсуждении заданного вопроса рассматривать цены на нефть.

Предлагаю посмотреть на ситуацию иначе. В связи с развитием нефте- и газодобычи Красноярский край переходит на общероссийскую модель хозяйствования. В чём состоит российская модель? Очень малое количество людей с высокой производительностью труда зарабатывает для всей страны много денег на добыче нефти и газа; затем происходит перераспределение доходов из этой сферы, и, хотя значительная их часть возвращается в нефтянку, часть их достается большому количеству людей, работающих с малой эффективностью и производительностью труда. Перестроить российскую модель – проблема колоссальная, и она, как это ни печально, скорее всего, в ближайшей перспективе останется без изменений.

В текущей ситуации с изменяющимися условиями обсуждать вопрос «почему?» вообще не имеет смысла, нужно планировать свои действия. В отношении вступления в ВТО, например, все обязательства определены, большое число законов уже принято. Власть в этом вопросе свое слово сказала, и конкретная реализация зависит теперь от действий бизнеса.

Последний мой тезис таков: у страны, конечно же, есть заинтересованность в деятельности в Сибири и Красноярске. Она точно есть. Просто мы обсуждаем задачи разного уровня. Можно решать задачу экономическую, и тогда можно сделать вывод, что никакое население здесь не нужно, его надо ровно столько, сколько потребуется, чтобы производить алюминий, никель, пилить лес и так далее. Но есть и другая задача – сохранение целостности территории страны, а вот в этом случае на этой территории должен кто-то жить и работать. Создать новые рабочие места для увеличения числа сибирских жителей одними усилиями властей не удастся. Усилия в этом направлении должны предприниматься (и предпринимаются) как на федеральном, так и на муниципальном уровне, но они будут безуспешными, если не получат поддержки бизнеса.

Опубликовано: газета «Аргументы недели. Енисей», 13.09.12 , 20.09.12, 27.09.12