Такой Ближний Восток

— Чем я могу вам помочь? — спросил этот тип.

— Ничем, — ответил я. В самом деле — чем он мне мог помочь?

— Ну, тогда покажите документы, — сказал агент.

Служба безопасности аэропорта Бен-Гурион считается лучшей в мире. И по делу — за всё время существования тут не допущено ни единого теракта. Поэтому я был, конечно, готов к очередной порции металлоискателей, проверок и даже возможных допросов. Я не ожидал только, что всё начнётся так быстро.

Цахаловец неторопливо приступил к изучению моего паспорта. Вскоре он добрался до страниц, на которых красовались печати Ливана, Сирии и прочих вражеских государств. Немедленно включив рацию, агент торопливо стал с кем-то совещаться. Судя по его взволнованному тону, он говорил что-то вроде:

— Срочно! В наши сети попалась крупная рыба. Не Бен Ладен, но что-то вроде того.

Тут же из-за угла вырулил еще один Рэмбо в кобуре и очках. И, вероятно, где-то в недрах пассажирского зала нацелились на меня невидимые снайперы.

— Пойдёмте со мной, — вежливо, но настойчиво сказал агент.

И мы пошли знакомиться с самой лучшей в мире службой безопасности. Находилась она вовсе не в казематах, а прямо в центре зала. За конторками сидели молоденькие девочки, едва лет восемнадцати. Эти дамы, все как одна в очках и в серых одинаковых рубашках, стали рассматривать мой багаж, и задавать мне всякие, по их мнению, каверзные вопросы:

— Что вы делали в Ливане? Как вы смогли проехать через Сирию? Разве вы не знаете, что там идёт война? Зачем вы туда поехали?

Сначала одна девушка задала мне все эти вопросы, потом я продрейфовал к следующей, и началось ровно то же самое. Затем допрос продолжил веснушчатый рыжий парень, и еще один просто парень, и потом снова девушка. Пять раз мне задали одинаковые вопросы, и пять раз я на них ответил.

— Ну, на такие допросы я согласен, — думалось мне, — даже пыток еще пока не было. А вот, наверное, и они…

В это время в зал притопал целый эскадрон солдат — все они, как оказалось, должны были сопровождать меня в комнату досмотра. Хмурая баба стала изучать мой багаж, и делала комментарии на иврите и на английском (видимо, чтобы мне было понятно). Веснушчатый парень взял в руки металлоискатель, и стал им осторожно размахивать, как кадилом, вокруг меня. Но весьма бережно — даже ни разу меня не коснулся. Я стоял (руки вверх, ноги на ширине плеч), и никак не мешал ему. Самое нелепое заключалось в том, что все эти охранные орды даже не заметили, что у меня в билете фамилия была написана неправильно — Jakovlev вместо Iakovlev. И, более того, они сами себе в ведомость везде этого «Джаковлева» написали.

Кадило без приключений исследовало верхнюю часть меня, но на поясе наткнулось на металлическую пряжку ремня и запикало. Тут же эскадрон солдат вскинул свои автоматы, а Веснушчатый произнёс фразу, которая, как мне до того думалось, существует только в фильмах:

— Don’t move! — медленно сказал он. — Не двигаться! Руки не опускать!

Другой солдат взял специальную пластмассовую палочку и осторожно приподнял ей полу моей рубашки. Эта палочка, наверное, так и называлась — антитеррористический подыматель рубашек (АПР). Тут ещё хмурая баба заявила:

— В пакете находится одежда, пропитанная каким-то порошком!

— Это пыль с балкона, — пытался объяснить я, — носки упали на пол, а там было пыльно, и …

— Помолчите, — сказал Веснушчатый, — мы вынуждены вызвать Начальника службы безопасности аэропорта.

Он так это сказал, как будто у них начальником работал Вий. А оказалось, вообще, что это была женщина, и вполне себе симпатичная. Она сосредоточенно изучила мой паспорт, пакет с подозрительными носками (хмурая баба даже пинцетом образец пыли собрала в специальную ёмкость). Некоторое время она размышляла, и, наконец, обратилась ко мне:

— Я вам скажу откровенно: впервые я вижу человека, который проехал бы через шесть стран, имея при себе только багаж общим весом в два кг. Более того, судя по печатям в вашем паспорте и по тому, что в вашем блокноте есть адреса на арабском, очень высока вероятность, что вы имеете отношение к террористическому движению. Но, поскольку у вас нет с собой никаких запрещенных предметов, то мы обязаны пустить вас на рейс.

Эта была лучшая речь в защиту демократии, которую я слышал.

Напоследок начальница сообщила мне, что они занесут мои данные в специальный файл, и что, по причине гипотетического терроризма, скорее всего, у меня будут проблемы если я захочу в будущем посетить США.

— Вы так спокойны? — спросила она, подняв брови. наверное, она ждала, что я начну рыдать и кататься по полу. Или вскочу и выкрикну:

— Да, я спокоен! Я ненавижу Америку! Никогда нога моя не ступит… и т.д. и т.п.

Я же был спокоен по другой причине — я видел, что в её ведомости был записан опять-таки этот неведомый Джаковлев. Бедняга Джаковлев — не видать ему Нью-Йорка.

Взял я свои два килограмма багажа, и отправился на московский рейс. Впереди меня ждала родина. Яковлев или Джаковлев, террорист или мирный странник – ей было всё равно.

Опубликовано: газета «Красноярский железнодорожник», №№2-12, 20.01-6.04.2012