Две незабываемые встречи

   Во время работы над прижизненным изданием 15-ти томного собраний сочинений Виктора Петровича Астафьева мы много раз встречались , подолгу разговаривали с ним. И каждое общение оставило в моей памяти неизгладимый след.

  Когда в «Издательский дом Офсет», где я был директором, поступили из Госкомиздата РФ чудом выбитые деньги на издание, я поехал с проектом авторского договора в Академгородок, на квартиру писателя.

   Звоню в дверь. У порога встречает сам Виктор Петрович в клетчатой рубашке, в поношенных брюках. За ним, с кухонным полотенцем в руках, буравит меня глазами Мария Семеновна – жена и незаменимая помощница  автора.

   Снимаю плащ, пытаюсь сбросить туфли…

  — Не надо! Сухо же на улице, проходи так! — машет руками Виктор Петрович. А Мария Семеновна ему с укором:

-Вот так поступают вежливые люди. А то твои почитатели завалятся сюда табуном, натопчут, не разуваясь.  Потом мне за ними прибирать.

   — Покрой голову, разуй ноги: на святой земле стоишь! – цитирую я  строку из Библии, чтобы разрядить обстановку.

  — Слышишь, что говорит?- с улыбкой произносит Астафьев, но Мария Семеновна уже ушла в другую комнату.

   — Что стоим в прихожей? Пошли в кабинет! – приглашает хозяин квартиры.

  Вхожу в святая-святых творца. В центре — массивный стол, который  был привезен еще давным-давно из Вологды. На столе – пачка бумаг, книги, периодика, письменный прибор с чернильницей советской поры и резко контрастирующая с ней авторучка «Паркер» с золотым пером.

  Подписание договора завершилось быстро. Уловив мой взгляд, направленный, на газеты, Виктор Петрович пояснил;

   — Хочу вправить мозги отдельным вольнодумцам.

   — Зачем Вам эти дрязги? Вот пройдет лет сто-двести, читая Ваши произведения, потомки удивятся тому, как и почему такой великий художник и философ разменивал себя на склоки. Мелко это для Вас.

  В кабинет мигом впорхнула Мария Семеновна:

-Вот, вот, Витя, слушай! Сколько раз я тебе это говорила!

   Виктор Петрович, смущенный таким напором с двух сторон, стал вяло оправдываться;

   -Это все  журналюги. Ходят все спрашивают-спрашивают, а потом пишут то, чего я вообще не говорил. Вот и приходится акцентировать непонятки.

   Перед моим уходом, уже в прихожей, глядя мне в глаза, Астафьев задумчиво спросил;

  — Ты действительно думаешь, что меня будут читать через двести лет?

-Это теперь многие читают Вас глазами, как чтиво, некоторые умом, пытаясь понять недоступное им. Лишь потом научатся читать духом.

   Я бы ни за что не осмелился делать замечание великому мыслителю, тем более в поучительном тоне, если бы у нас с ним не сложилось взаимное доверительное и уважительное отношение еще при первой встрече в его доме в Овсянке.

  Я готовился в командировку в Москву. Предстояло побудить руководство администрации Президента РФ выделить из бюджета деньги на издание. Затея немыслимая. В успех ее не верил даже тогдашний Губернатор края В.М. Зубов. Резко протестовала московская писательская организация. Обо всех моих хождениях по высоким  властным столичным учреждениям я уже писал в книге «Памяти гения», вышедшей  в издательстве «Буква». И нет смысла удлинять повествование.

  У меня уже был опыт работы с бюрократами. Там важно на каждый случай запастись разными поручительствами. Вот и решил взять письмо  от Астафьева лично к Председателю Госкомиздата РФ Лаптеву И.Д.

Виктор Петрович встретил меня радушно. Все обговорили. Расхождений во взглядах не было. С подписанным письмом я уже намеревался отбыть , но Астафьев придержал. Попросил сопроводить его до могилы матери. Я шел за ним в недоумении. Зачем? Рядом же.

   Дошли, встали у погребения лицом к лицу по разные стороны оградки. Молимся. Про себя. Молча. Самой благодатной – «умной» молитвой. В уме.

Просим Создателя, чтобы дал Он успокоения этой бедной многострадальной женщине хотя бы на том свете.

   И чувствую: что-то зажглось во мне, неведомое ранее. Я не об эффекте от выражения высшей степени доверия ко мне со стороны Астафьева. Согласитесь: привести на могилу матери человека, связанного с ним лишь производственными отношениями – далеко неординарно. Конечно – сверхлестно, трогательно. Но я о другом…

  До этого я, как многие, зачитывался шедеврами Астафьева, восхищался его мастерством, слогом, умением закрутить сюжет так, что оторваться от текста невозможно. Теперь же, все ранее читанное мною: писания больших пророков, мудрствования древних мыслителей, исследования историков –фундаменталистов , слились с текстами Виктора Петровича в единый и неотделимый  смысл. Ярко высветилась основа его почвеннической философии, без понимания чего, без наличия этого духа в себе, читать Астафьева малорационально.

Все его произведения направлены на пробуждение в читателях  их генетической памяти,  давно  забытой истинной древней духовности.  Вот почему нужна дополнительная, сопутствующая литература.Она – сердцевина методики чтения астафьевских шедевров. После того, как Ватикан со своим иезуитским орденом вошел в просторы Руси и исказил всю историю, культуру, менталитет нашего народа — создателя Индоевропейской расы , цивилизации Кали-юга,  мы как бы потеряли себя. И теперь наши даже лучшие умы  до сего дня не могут разработать национальную идею, создать свой спасительный для всего человечества образ светлого будущего, хотя все это  есть в произведениях Виктора Петровича.

   …Возвращались молча. Уже у калитки, придя в себя от волнения, я почти шепотом вымолвил;

   -На таких местах в древности храмы ставили.

   Лицо Виктора Петровича оживилось;

   — Ты мои мысли читаешь. Хочу сподобиться часовню там поставить.

… Я и теперь нет-нет да наведываюсь в Овсянку. Долго стою у могилы. Высится церквушка. Кругом натоптано. Энергетика исчезла.

Николай Байгутдинов — член Союза журналистов, издатель прижизненного 15-ти томного сочинения произведений В.П.Астафьева