Самый Тёплый, Самый Трогательный – СТ-714
А Енисей был, есть и будет! Вот он, за стеклом иллюминатора, несёт в Карское море собранные на четырёхтысячекилометровом протяжении воды Тубы, Маны, Кана, трёх Тунгусок (Верхнюю чаще называют Ангарой), Большого Пита, Турухана, Хантайки и ещё десятков рек, речек и ручьёв… Перед вперёдсмотрящим на столике в капитанской рубке лежат лоции, скрупулёзно составленные многими людьми за многие годы. В них отмечены все населённые пункты, каждая опасная мель, каждый подводный камень, каждый перекат, остров, береговой мыс и опечек (надо посмотреть у Даля, что это такое – «опечек»).
Поэзия наименований
Я рассматривала карты как увлекательную приключенческую книгу. Чего стоят одни только названия! Село Предивное… Видно, уж такая красота, что слова «дивное» для неё людям показалось мало. Остров Хороший… А вот словно в пику ему – острова Проклятые, Большой и Малый. Видно, было за что проклинать. Немало жертв взял строптивый Енисей, ежели сплюсовать – флотилийка «Титаников» наберётся. Вот скала «Барыня». Легенда гласит, что здесь от несчастной любви бросилась в реку дочка бакенщика. Имя её не сохранилось, а образ запечатлели – здесь, на скале. Нынче она в красном платье с синими полосами. В прошлом году, говорят, была в голубом с горохами. А когда-то даже в купальнике! «Переодевают» её по моде каждый год, в межень. И примета есть: «Если барыня в воде, то ходить можно везде». А если из воды «выйдет», в перекатах намаешься, уж это точно. Нынче как раз этот случай. В Казачинском пороге обнажилась плита подводной гряды (ситуация чрезвычайная!), и хотя его не раз расчищали, и взрывники в прошлые годы тут работали, он был и остаётся самым опасным местом на Енисее. Проскочить стремнину нужно или до темноты, или с рассветом. Мы ждали до утра…
Ещё один камень преткновения – Осиновский порог. Перед ним в малую воду вылазят «ножевые камни» (в этом году вылезли!). После вольготного размаха от берега до берега в шесть и более километров колоссальные массы воды втискиваются здесь в ущелье шириной 740 метров. «Щёки» – так оно называется. Глубина реки под отвесными «щёчками» 25 метров. Тут, объяснили мне, главное вовремя повернуть! Я стояла за спиной старпома и смотрела во все глаза, но так и не заметила, как он тихо-мирно провёл сквозь этот порог наш теплоход с пришвартованной к нему баржой (а габариты у неё не слабые: 65 м*13 м!). Что значит опыт! Владимир Николаевич с 1980 года в Енисейском пароходстве. Уходил в 90-е только по просьбе руководства судоремонтного завода – надо было помочь в строительстве 10-этажки для речников. Там и квартиру получил, из которой ушли во взрослую жизнь два сына. Старший – в самостоятельное плаванье. По Енисею, понятно. В 2004-м Канина переманили в частную компанию «Сибирь-РечТранс»: здесь и заработки выше, и ремонт проще («В пароходстве на ремонте с бумажками убегаешься», – говорит он.), и директор отличный мужик («Анатолий Иваныч Шеповалов может сам встать на погрузку, не поглядит, что генеральный»), и с Андрей Гаврилычем надёжный тандем сложился.
Экипаж сухогруза СТ-714 – это точно семья. Вот кто я им? Командированный с редакционным заданием в Дудинку журналист, у которого сбылась голубая мечта – пройти по Енисею. Чужой человек. Но атмосфера на борту такая замечательная, такая родственно-тёплая, что кажется, это и подталкивает столбик термометра к 20-ти летним градусам. И острова с ласковыми именами Кораблик и Барочка, памятные по прелестной песенке, тоже вписываются в это вселенское тепло.
Борт Кораблика густо исписан масляной краской. Я смогла прочитать только гигантскими буквами написанное «ТЫ И Я». Вспомнился шлягер: «Есть ты и я, а всё, что кроме, легко исправить с помощью зонта…» Впрочем, это в первые сутки мы на палубе не снимали курток и на вторые-третьи скучали по зонтам. Четвёртые же и пятые сутки больше располагали к воспоминаниям о пляже: было безветренно, солнечно, жарко… Может, это «бабье лето» путало карты?
Сколько воды утекло!
Мы шли по фарватеру, протянувшемуся почти строго по меридиану. Мимо нас или навстречу нам тарахтели моторки, староверы на самодельных лодках переезжали на новое ПМЖ — из зоны затопления в бывшее поселение ссыльных, вверх по течению поднимались толкачи и грузовые теплоходы. Вот здесь, в Монастырском, показали мне, во время Гражданской войны белые настигли красную флотилию и кого убили, кого взяли в плен. Да-да, помню, Тихон Марковский, Ада Лебедева… Много страшного видели эти берега. Сейчас, слава богу, мир. И если остался остров Якутский без леса, то не потому, что его вырубили какие злыдни. Нет, просто несколько лет назад деревья под корень срезало льдинами. Может, ещё возродится лес?… Я с восторгом следила в бинокль за парой гордых белоснежных птиц. Лебеди! Не случайно, значит, стоит на правом берегу селение Лебедь, которое на стыке тысячелетий подхалимы «презентовали» губернатору: «В вашу честь, Александр Иваныч!».
