Путешествие первого домика

Оказывается, не все сегодняшние норильчане знают о том, что первый домик Норильска стоит вовсе не там, где был изначально построен. Мы расскажем нашим читателям, почему и когда произошли события, связанные с утратой домиком своих «корней».

Подробности быта впоследствии описывали сами жильцы: «Внутри стояли перегородки, делящие помещение на три комнаты и кухню. В одной из них жили Урванцевы, во второй, где стоял большой обеденный стол из лиственничных досок, обитали завхоз А.И. Левкович и его помощник В.В. Корешков. В третьей расположились горный техник Ф.А. Клемантович и профорг Ф.Я. Богач. В кухне жила стряпуха, жена пекаря по фамилии Коротких. Это в 1923. А в 1921 в доме была только одна женщина — жена Левковича.

Здесь же была и первая Норильская метеостанция с флюгером на крыше. Обитатели дома издавали рукописный сатирический журнал с названием «Чайник».
Здесь уместно подчеркнуть, что участие в описанных выше экспедициях своей первой жены Урванцев, мягко говоря, никогда не афишировал, резонно опасаясь гонений за связь с дочерью богатейшего промышленника, владельца приисков, земель и недвижимости. А Варвара Михайловна, в свою очередь, всю жизнь боялась навредить бывшему мужу неосторожным признанием. В результате, о её работе в числе первых норильчан мы узнали относительно недавно из рассекреченных архивов и личной переписки. Поэтому полагаем, что в 1921 году не только жена Левковича, но и В.М. Урванцева была в числе первых жителей новостройки. Правда, на зимовку она не осталась.
В ту самую первую зимовку в доме жили семь человек из экспедиции и один житель Дудинки: горнорабочие С.Д. Базанов, С. Сидоров, Б.М. Пушкарёв, М.М. Сумов, начальник горных работ А.К. Вильм, завхоз А.И. Левкович с женой Е.С. Левкович и начальник экспедиции Н.Н. Урванцев. А вот в 1923 в одной из комнат Николай Николаевич жил уже с Елизаветой Ивановной, хорошо известной норильчанам многих поколений.
Тот ли самый дом стоит сегодня у городского музея, доподлинно неизвестно. Одинаковых домов было в то лето построено несколько, как минимум два. А сомнения в подлинности заронил Ефим Григорьевич Юдовный, друг и коллега Урванцева, более 15 лет работавший с ним в одном кабинете в НИИ геологии Арктики, часто бывавший в доме первооткрывателя. Он рассказал нам, что, по словам самого Николая Николаевича, самый первый домик сгорел скоро после строительства. Поэтому музейным экспонатом стал его близнец, к счастью, сохранившийся до наших дней. Тем не менее, это подлинная постройка 1921 года — одна из опорных точек истории нашего города.
Став частью первой улицы, домик Урванцева благополучно прожил несколько десятков лет в качестве рядового здания Старого города, исправно выполняя свои функции. Он был свидетелем строительства комбината и города, пережил лагерные времена и политические перемены. Известно, что в 1949-м году в домике располагался магазин N№7. Кроме того, в разное время в его стенах жили люди, работали чиновники и управленцы, располагался склад.
В 1959 году норильская общественность активно приступила к сохранению памятных объектов. На заседании городской архитектурной комиссии 9 июня был поднят вопрос об организации дома-музея. Инициатором выступил один из столпов норильской архитектуры Екабс-Ольгерт Трушиньш (Я.К. Трушин). От него и поступило предложение о реконструкции «одного из первых домов в городе Норильске (всё-таки не самого первого! — С.С.), построенного в 1921 году геологической экспедицией, и организации в нём музея», — так записано в протоколе. Реставрировать домик тогда не стали, однако к инициативе прислушались и приняли решение сохранить его как исторический объект. Видимо, до лучших времён. Внутри домика расположился склад ТМЦ, обеспечив одновременно и охрану строения и его продуктивное использование.
Лучшие времена наступили лишь в 1978 году. Восстанавливать первый домик взялись сами геологи. Сотрудниками НКГРЭ домик был перебран по брёвнышку и в нём собрана экспозиция, посвящённая первым экспедициям 20-х. В этой работе помогали энтузиасты госпромхоза «Таймырский», СУ «Строймеханизация», РСУ управления торговли — вся общественность нашего города во главе с ВООПИК*. Удалось найти точно такую же лиственницу и заменить сгнившие стволы. Деревья тогда привезли из окрестностей Снежногорска.
С огромным трудом нашли единственного (!) в Норильске че­ловека, знающего, как сложить на­стоящую русскую печь. Кроме того, пришлось разыски­вать и восстанавливать предметы обихода 60-летней давности. Благо, экспонаты у геологов в те времена ещё были. На стене уже дома-музея повесили мемориальную доску, а торжествен­ный митинг по случаю открытия но­вой городской достопримечательно­сти начался с зачитывания благодар­ственной телеграммы от самого Н.Н. Урванцева. «Заполярная правда» писала: «Сегодня домик выглядит так, каким он был 57 лет назад, гарантия тому — чертежи и описания, присланные Н.Н. Урванцевым. Отныне первый дом станет филиалом музея с развёрнутой экспозицией».
В этом качестве домик служил до 1985 года, когда смерть забрала одного за другим чету Урванцевых. Отдавая дань памяти основателю города, на основе действующего дома-музея был создан целый мемориальный комплекс «Первооткрывателям и первостроителям». Экспозицию значительно расширили. Кроме первого домика, в её состав вошёл ещё один заново отстроенный дом с довольно удачной имитацией конторы комбината 30-х годов и кабинетом Завенягина. Соединяла две постройки кирпичная галерея, где была создана великолепная диорама «Северный город» заслуженного художника РСФСР Е.И. Дешалыта. Это произведение ранее с успехом экспонировалось в США, Японии, Италии, Болгарии и на Кубе. В стене этой галереи поместили урны с прахом супругов Урванцевых, как завещал сам Николай Николаевич.
«Мемориал строился «народным методом» — это когда предприятие строит, а затраты «прячет» в другие статьи расходов. Не при мне было, деталей не знаю», — вспоминала директор Музея истории освоения и развития Норильского промышленного района Лилия Григорьевна Печерская.
Так город обрёл одну из своих главных реликвий, однако радовала норильчан эта композиция недолго.
В организационной суматохе про вечную мерзлоту и техническое подполье забыли, потому уже к 1990 году грунты в основании «поплыли». Дом Завенягина провалился, а урванцевский домик устоял, но стал опасен. Поговаривали в народе, что именно тяжёлая стена стала причиной разрушений, ведь стояли же постройки до этого годами. Однако официально признали: «растепление грунта основания вызвало деформацию несущих и ограждающих конструкций». Специалисты сетовали, что при строительстве мемориала, ещё в 1985 году, не сделали отводную трубу в общий сток. С наступлением морозов, чтобы не замёрзли трубы, воду сливали под здание, и первые признаки деформации обнаружились уже через 9 месяцев после открытия. Выяснилось, что комплекс был сдан без акта приёмки госкомиссией и представления исполнительной документации. Предпринятые в 1986-1989 годах меры не изменили положения. Латали стены, мерзлотники пытались заморозить то, что было основанием под здание, но в 1990-м разрушения стали необратимыми: провалился пол, провис потолок, стены покрылись множеством глубоких трещин, сломались коробки дверей, здание покосилось, пострадали экспонаты, диорама. Все выставки покинули мемориальный комплекс, а постройки были заброшены, многие экспонаты и детали интерьера разворовали.
В 1991-м урны с прахом Урванцевых хранились в музее.
Переломным в судьбе первого домика Норильска стал 1992 год. За всю историю существования с ним не произошло такого количества невероятных событий, как в этот период. Кроме того, несчастное строение стало разменной монетой в городской политической борьбе.
Всё началось 5 июня 1992 года, когда состоялась встреча Лилии Григорьевны Печерской, директора музея и председателя общества «Мемориал», с главным инженером комбината коммунальных предприятий ПО «Норильскбыт» Борисом Петровичем Вьюковым. Городская газета сообщала: «Именно им на месте, не дожидаясь решения высоких инстанций, следовало определить, что делать с одной из главных достопримечательностей нашего города. Построенный в 1921 году руками первооткрывателя Норильска, дом сегодня являет печальное зрелище. Войти в него удалось через просевшее вместе со стенами и варварски выломанное кем-то окно. Этим же путём, очевидно, кто-то вытащил из домика всё, что оставалось здесь на зиму — столики, табуретки, светильник, даже печурки, которые перед тем пытались разжечь, чудом не спалив всё строение…»
Собравшиеся на Нулевом пикете решили изрядно изношенный домик никуда не перемещать, а начать восстановительные работы на месте: отремонтировать окна, двери, отопление, освещение, оборудовать дом сигнализацией, обустроить территорию и здесь же поместить урны с прахом Урванцевых. Работы начали незамедлительно, не дожидаясь официального решения, которое было принято только 15 июля. Однако, пока велись ремонтные работы, политические силы города раскололи общественность на два лагеря. Одни поддерживали реконструкцию и восстановление мемориала на историческом месте, другие обоснованно выступали за перенос первого домика в город, ближе к музею, чтобы не допустить повторения «фактов вандализма и утраты экспозиции». Основным аргументом противников реконструкции на месте была дороговизна работ по восстановлению основания и фундаментов, в то время как противники переноса сокрушались по поводу утери исторической целостности объекта. К концу лета дебаты в печати достигли крайней степени напряжённости. Неотвратимо приближалась юбилейная дата — столетие со дня рождения Н.Н. Урванцева, а выполненные работы по реконструкции никого не устраивали. «Вставить окна и двери оказалось делом невероятной сложности, — с издёвкой писала газета. — Три месяца Комбинат коммунальных предприятий силами двух полупьяных плотников реконструировал памятник. Обычно они «забывали» прихватить инструмент, оббить штапиком рамы внутри и снаружи тоже «забыли», как и вставить стёкла в кухонном окне…»
Несмотря на то, что в реконструкции принимали участие многие организации, часть из которых добросовестно выполнила поставленные задачи (сигнализация, электричество), к первому снегу общий вид мемориала был ниже всякой критики. Даже рекомендации «Норильскпроекта» по установке домика на бетонную подушку, чтобы не повторить разрушения объекта из-за растаявшей мерзлоты, выполнены не были.
«…Племянница Урванцева Г.Ф. Журкина прислала в музей письмо, полное горестного недоумения. В своё время родственники уступили честь захоронить дорогой прах городу Норильску. И что из этого вышло?..
…Жлобы-норильчане» — грубоватая, но по-моему очень уместная в данном случае характеристика…
…Город будет наказан за то, что так обошёлся с прахом Урванцевых», — утверждает Марта Романовна Домникова, директор кинотеатра «60 лет Октября»…» — эти газетные строки как нельзя лучше отражают ситуацию, сложившуюся вокруг первого домика осенью 1992 года.
«К счастью, столетний юбилей перенести нельзя, поэтому есть уверенность, что первый домик будет восстановлен», — заметил тогда норильский историк Анатолий Львов.
В надежде кардинально решить проблему восстановления мемориала, 16 октября 1992 года первый домик без лишнего шума начали переносить в центр города. Новый адрес определили рядом с действующим тогда музеем, за кафе «Цыплята табака», которое в дальнейшем должно было уступить месту пантеону — целому комплексу памятных сооружений: «Убогий, закусочный пейзаж предполагается заменить художественно организованным, оригинально вписанным в окружающую среду». Сторонники переноса здания победили.
И тут же раздался хор возмущённых голосов от сторонников сохранения памятника на историческом месте. Особенно энергично против переноса выступала Альбина Петровна Кузина, одна из жительниц Старого города. В этот раз администрация уже никого не слушала и, наплевав на плюрализм мнений, довела работы до конца. Правда, пантеон так и не появился.
Несчастному строению на новом месте тоже не сразу смогли обеспечить сохранность: «Вечером и ночью объект не охраняется, уже трижды взламывали замок и крали инструменты. И домик, и экспонаты нужно охранять уже сейчас», — надрывалась газета.

Опубликовано в альманахе «Неизвестный Норильск, № 20, апрель 2014 г.

Материал на полосах:

Дайте оценку материалу: