Всех скорбящих радость

Сегодня историю норильского православия восстановить сложно, если вообще возможно.

Официально норильский приход был учреждён в 1989 году на волне перестроечных настроений и растущей гласности. Собрание православных прихожан состоялось в большом зале Дома политического просвещения (главном центре коммунистической идеологии города!), где такого наплыва посетителей ещё не видели. Зал был забит до отказа, а люди всё шли и шли. Чтобы не допустить массовых беспорядков, в фойе поставили телевизоры и вели прямую трансляцию со сцены. Это собрание узаконило православие на норильской земле и сразу официально поставило вопрос о строительстве собственного храма.
Как словом, так и делом. Уже в 1990 году на собрании Норильской городской организации Союза архитекторов РСФСР обсуждался выбор места для возведения православного храма. Варианты размещения первой в Норильске церкви представил главный архитектор города В. Шихов. В дискуссии принимали участие архитекторы С. Малых, Л. Назарова, Г. Друбецкой, Ю. Никитин, А. Чернышёв. Кроме того, самое активное участие в архитектурных спорах принял настоятель ещё не построенной церкви иконы «Всех скорбящих радость» отец Сергий. Из множества вариантов расположения храма были одобрены несколько: в районе Комсомольского парка (место не забыли — там сейчас строится деревянная церковь) и на пересечении улиц Талнахской и Орджоникидзе (там сейчас торговый центр «Руслан»). Были также предложения о возведении храма рядом с бассейном и на пустыре в районе Соцгорода. Но наибольшее предпочтение было отдано месту снесённой пожарной части на улице Кирова.
Действительно, проработавшая около 40 лет живописная пожарная часть с каланчой и гаражом, была расположена очень удачно — на пересечении нескольких улиц города и неподалёку от его центра. При этом стояла она несколько в стороне, не бросаясь в глаза. Не случайно именно здесь по воскресеньям собирался стихийный норильский рынок, которого официально не существовало. Там спекулянты, которых как бы не было в нашей стране, продавали дефицит, которого тоже не было. На то он и дефицит.
Здание пожарной части начало разрушаться ещё в 80-х и впоследствии было снесено, а рынок переехал в новое здание на улице Нансена, став одним из легальных объектов городской торговли. На освободившееся место претендовали несколько новостроек из разных планов реконструкции 17-го квартала, таких как, например, детская поликлиника или универсам.
Летом 7 июля 1991 на рождество Иоанна Крестителя был заложен камень в основание будущего храма. Епископом Красноярским и Енисейским Антонием было освещено место под строительство двух храмов в честь образа Божией Матери «Всех скорбящих Радость» и крестильного — во имя Рождества святого пророка и Крестителя Господня Иоанна. А в конце месяца институтом «Норильскпроект» был закончен проект большого храма. Задание на проектирование тоже утверждал лично владыка Антоний. Тогда, в качестве аналога, было предложено здание одной из церквей Новокузнецка. Однако, готовый проект разочаровал заказчика — Управление капитального строительства Норильского горно-металлургического комбината (УКС НГМК).

Здание пожарной части на улице Кирова было снесено в 1991 году по причине необратимых разрушений в несущих конструкциях и в соответствии с планами реконструкции всего квартала. Жаль было расставаться с этим шедевром сталинского барокко, выполненным одним из почти забытых архитекторов нашего города Фёдором Усовым. Но время никого не щадит, и отслужившее свой срок здание должно было уступить место новым городским объектам, которые буквально «толкались» на планах реконструкции этого района, стремясь занять удачное место.
Новый район, после реконструкции, получил номер 15 и вместил в себя несколько старых кварталов — 17-й, 22-й и 28-й. Эти кварталы состояли из двухэтажных живописных зданий, по большей части каменных, занимавших площадь между улицами Талнахской и Кирова. Лестничные пролёты и перекрытия этих домов были деревянные, квартиры в них, в основном, коммунальные, а коммуникации (водоводы и канализация) — наружные. Для того, чтобы трубы не мешали горожанам и транспорту, между домами были поставлены гипсовые заборчики и арки, выполненные в общей стилистике того времени и создающие особый уют в этом районе. Кроме пожарного депо, здесь находилось немало других важных административных зданий: народный суд, музыкальная школа, институт сельского хозяйства, клуб юных техников и другие. Гордостью квартала был гастроном «Дудинский», где постоянно стояли очереди — это «выкидывали» очередной дефицит. Говорили, что товары в этот магазин везут прямо из столицы Таймыра, портового города, известного своим продуктовым изобилием.
Все сносимые административные объекты со временем переехали в новостройки, а на их месте должны были встать новые, современные сооружения — плавательный бассейн, поликлиника с диспансером, баня и прачечная, кафе и несколько школ. Был проект строительства в этом месте сразу целого блока обслуживания (почта, сберкасса, аптека, вторая детская поликлиника). Согласно планам, стадион тоже должен был стать одним из объектов блока. Его собирались перекрыть ещё тогда, так же, как и рынок.
Почти ничего из этого списка построено не было, а планы постоянно менялись. Реконструкция длилась много лет, и ещё в 90-х старые дома жили, вызывая скрипом своих стёртых деревянных ступеней жестокую ностальгию. Их сменили новые девятиэтажные здания с квартирами улучшенной планировки. Бывший 17-й квартал стал современным спальным районом, а о грандиозных, но забытых планах реконструкции напоминают лишь «фантомные» адреса. Например, улица Талнахская, 15 — по этому несуществующему адресу могло встать круглое здание новой бани, такой же, как в Талнахе, около автовокзала. Но сейчас там лестница, ведущая к храму.

Он оказался неожиданно больше и, соответственно, дороже задуманного вначале. Причём значительно дороже — вместо запланированных изначально 4 миллионов рублей, теперь надо было изыскать от 12 до 15. В августе 1991 года Антоний попросил переделать проект. Оплачивать работу проектантов УКСа отказался, несмотря на то, что проект имел успех на выставке «Стройиндустрия-91». Так было положено начало конфликту и общественной дискуссии вокруг строительства первой церкви нашего города.
В 1992 году Красноярская епархия, желая конструктивно повлиять на ситуацию, вышла с предложением привезти в Норильск проект храма, разработанный для одного из небольших сибирских городков — Юрги Кемеровской области. Речь шла о готовом и недорогом проекте. Раздосадованный директор института «Норильскпроект» А.И. Козюра, понимая, что сделанный им проект останется невостребованным, предложил, по причине малой заинтересованности власти в храме, вернуться к намёткам десятилетней давности и поставить на «святом» месте детскую поликлинику. Городская газета стала настоящим полем боя для противоборствующих сторон. Руководство УКСа в лице В.М. Анишина обвинило проектантов в намеренном завышении объёмов строительства и поддержало внедрение юрговского проекта как уже хорошо зарекомендовавшего себя в аналогичном по численности прихожан городе. Кроме экономичности и простоты, этот проект занимал меньшую площадь, что в перспективе позволяло развивать территорию и позднее достроить у церкви хозпостройки, школу, трапезную и т.д.
Точку в спорах поставил горисполком, одобрив уменьшенный проект, причём все подсобные и другие помещения было решено строить во вторую и третью очередь. Расходы на строительство разделили между городом и комбинатом. Рабочую документацию подготовили архитекторы супруги Татьяна и Владислав Козыревы. В этой работе принимали участие архитекторы, конструкторы и планировщики: С.Н. Теряев, В.В. Захаров, М.Е. Смоляр и А.В. Чернышёв. «В проектном плане, на сравнительно небольшой площадке удалось удачно вписать два храма и двухэтажное здание церковно-приходской школы, создав при этом ощущение парящего простора и увязки в доминантном узле множества дорог, ведущих к храму», — писала «Заполярка».
Строительство началось 24 июня 1992 года, когда в основание храма была торжественно вбита первая свая. Но надеждам прихожан суждено было сбыться ещё не скоро. Начиналась эпоха политического и экономического хаоса и гиперинфляции. Строительство остановилось из-за нехватки средств. Но в отличие от многих других объектов нашего города, навсегда брошенных в этот период, храм не был забыт. Отец Сергий с оптимизмом и надеждой обратился к прихожанам в поисках средств на строительство и был услышан. Горсовет также обратился к жителям и предприятиям с просьбой помочь деньгами на строительство храма. Начался сбор средств на специально созданный счёт.
События следующих трёх лет некоторые называют долгостроем, что само по себе показательно, ведь сейчас строительство подобного объекта может затянуться и на более длительный срок. В моём понимании это был скорее гражданский подвиг тех людей, что приняли участие в строительстве. Каждый, кто помог храму словом, делом или деньгами, внёс свой вклад в то, что позднее назвали чудом. Действительно, в эти годы деньги не стоили ничего, зарплаты не платились по многу месяцев, стройматериалы отсутствовали, а люди были озлоблены. В таких условиях были навсегда забыты и более значимые объекты, но храм был построен.
Справедливости ради стоит отметить, что первый проект храма был всем хорош, кроме размеров и, главное, затрат на воплощение. Красноярская епархия понимала, что освоить строительство такого масштаба очень трудно. Храм включал в себя просветительский центр, библиотеку, воскресную школу и другие функциональные помещения. Он занимал всю территорию и был очень представительным и величественным. Настолько, что вызвал неожиданно обратную реакцию у тех, кто его видел: остряки называли его ГЦК с крестом. Не удивительно, что проект не прошёл экспертизу в Красноярской епархии. Были найдены нарушения канонов храмового строительства. Такие, например, как библиотека под алтарём!

Норильск на удивление упорно и сплочённо строил свою церковь, а настоятель будущего храма, отец Сергий, оказался не только духовным лидером прихожан, но и замечательным организатором. Настоятель не боялся брать на себя ответственность и проявлял недюжинное упорство в достижении цели. Например, когда основной подрядчик СУ «Горстрой» покинул объект и перешёл на строительство универсама в Кайеркане, нашим священникам во главе с отцом Сергием пришлось согласовывать отход от канонов проекта. Пришлось расширять хоры для лучшей акустики, перестраивать звонницу, поднимать трубы над полами, чтобы потом не взламывать мрамор…
Многие замечательные мастера остались в памяти прихожан. Например, мастер каменной кладки Анатолий Станиславович Москалёв. Все сложные операции по возведению стен — дело его рук. Трудились на отделке и оформлении внутреннего убранства приглашённые из Москвы мастера-реставраторы по купольным покрытиям В.А. Струков и А.Д. Бурнашкин. Это они ранее восстанавливали Новодевичий монастырь в Москве и Казанский собор в Петербурге. Красноярские специалисты сделали иконостас, норильский художник Юрий Пищик расписал стены…
Много простых прихожан работало на строительстве в свободное время совершенно бесплатно, как раньше, во времена народных строек. Комбинат всё время курировал объект, а его директор А.В. Филатов постоянно держал вопрос строительства храма на контроле.
Первым в 1995 году был построен Крестильный храм, освящённый в честь святого Иоанна Предтечи. Из временных помещений и квартир церковь переехала туда. Основное здание церкви в это время только начали отделывать, потом приступили к интерьерам. Весь следующий год Норильск следил за рождением первого в Норильске православного храма. Летом 1996 года московские мастера покрыли медью главки. В Софрино были заказаны кресты, закупались паникадила, люстры, церковная утварь. Пятиярусный иконостас строили мастера из Красноярска, они уже зарекомендовали себя на таких же работах в Крестильном храме.
Окончание строительства затягивалось. Экономические сложности 90-х негативно отразились на всех процессах, но постепенно преодолевались. Храм официально приняли в эксплуатацию 7 ноября 1996 года. Когда-то наша страна отмечала в этот день годовщину Великой октябрьской социалистической Революции. Но теперь, 6 ноября (24 октября по старому стилю) отмечался день памяти иконы Божией Матери Всех скорбящих Радость. Для нашего храма — это главный, престольный, праздник и в этот день храм начал свою работу. Однако до окончательного завершения всех строительных работ было ещё далеко.
По мере того, как очертания храма принимали законченный вид, в обществе нарастало предвкушение праздника открытия. Пресса 1997 года наполнялась светлыми тонами: «На нашем соборе Всех Скорбящих Радость уже возведены две главки. Всего их будет пять. Что это количество означает?
Пять маковок на храме указывают на Главу церкви — Иисуса Христа и четырёх Евангелистов. У нас это соответственно центральный золочёный купол и синие главки по бокам. Три из них ещё будут установлены до Пасхи и украшены золотыми звёздами. Увенчание центральным крестом предполагается в Великий пост, видимо, на Крестопоклонной неделе.
Количество глав на православных храмах различно. Одна — указывает на Иисуса Христа. Две — на два Его естества: Бог и человек. Три — на три лица Святой Троицы. Семь глав — семь Вселенских соборов. Девять маковок — девять чинов Архангельских. Тринадцать глав — Иисус Христос и двенадцать апостолов.
В старину возводились храмы и с большим количеством глав. Дай бог наш поскорее закончить».
Закончили действительно на Крестопоклонной неделе — 16 апреля 1997 года. В этот день установили крест на центральный купол нового храма. По церковным канонам этот вечный символ христианства является последним элементом конструкции и означает строительную готовность всего сооружения.

Православная гимназия. Фактически гимназия начала работать в январе 1999 года и ютилась в приспособленных под классы помещениях Крестильного храма. Однако развитие православного образования требовало отдельного помещения. Место для строительства гимназии было зарезервировано ещё при проектировании, но приступить к строительству смогли только в 2002 году в Международный день защиты детей. Комбинат выделил кирпич и сваи для строительства, а организаторы, в числе которых был предприниматель Вадим Наговицын, призвали людей для помощи. Откликнулись всего 15 мужчин, стали помогать делать фундамент. Было желание поставить здание за лето…
Летом 2003 года работы продолжились. Для работы была приглашена бригада армянских строителей, живущих в Красноярске. Нашёл их всё тот же отец Сергий, поверив в их желание помочь, и не ошибся. Строители, чтобы успеть к началу учебного года, трудились без выходных по 16 часов в сутки. В итоге 1200 м2 оригинального трёхэтажного строения в русском стиле появилось за год с небольшим. В этот раз тоже не обошлось без пожертвований, спонсоров и вечного «метода народной стройки».
Никогда ещё норильские ученики не имели учебного заведения такого высокого класса. В здании было всё, что нужно для современной школы, причём оснащено всё было по последнему слову техники. Классы были немногочисленны, а учителя — талантливы. Помню, как моя дочь отказывалась идти домой, настолько комфортным и интересным был процесс обучения.
Всё закончилось летом 2011, когда работу гимназии приостановили на неопределённый срок. А здание было занято под постоянно растущие нужды нашего прихода.

Ровно в 9 утра два огромных крана приступили к подъёму креста на святое место. Надо сказать, что в практике храмового строительства такой технический способ применялся не часто. Обычно кресты устанавливают с помощью лебёдок и спецприспособлений, поднимая их по строительным лесам. Подъём автокранами имел свои сложности. Свободно висящий на стропах крест высотой 4,5 метра крепить надо было очень тщательно. Даже незначительный перекос мог создать нешуточные проблемы. Кроме того, работу осложнял ветер. Высота нового храма — 42 метра — не позволяла надеяться на полный штиль. Отец Сергий лично принял участие в процессе установки креста.
«Когда крест ставится на главку, — сказал он в одном из интервью, — это венец. И это означает, что храм завершён в своём высочайшем понятии. Закон Божий и свет животворящего креста распространяются далеко и оберегают нас, жителей всего норильского региона. В преддверии Пасхи это особенно отрадно».
Кресты устанавливались при огромном стечении народа, под пение тропаря Животворящему Древу Господню. После строительства храм был освящён Малым чином. Это был начальный обряд, означающий превращение построенного здания церкви в святое место. Следующий — Великое освящение престола и помазание стен святым миром* — совершил позднее владыка Антоний, 19 июля 2003 года, в дни городского юбилея. Тогда храм «Всех скорбящих Радость», рассчитанный на 800 человек, был удостоен статуса собора.
Так появился первый заполярный собор, официально признанный духовным центром православного Таймыра. Для Норильска это стало очень значимым событием. Соборный храм служит для совершения богослужений священнослужителями высокого сана, духовенством нескольких церквей. По преимуществу соборами именуются кафедральные храмы в епархиальных городах, затем главные храмы в городах, больших монастырях и имеющие большое значение храмы в столицах. С получением нового статуса, норильский собор получил важное право совершать таинство хиротонии — рукоположения в священники.
С тех пор здание Норильского храма никогда не оставалось без внимания. Его ремонтировали в 2008 и в 2014 годах, сохраняя основным цветом стен голубой. Этот цвет связан с Богородицей — покровительницей храма. Во время службы ей, священники традиционно облачаются в голубые одежды. Стены храма красиво подсвечены и здание в полярную ночь выглядит очень торжественно, как и полагается православному кафедральному собору.

Опубликовано в альманахе «Неизвестный Норильск», №21

Дайте оценку материалу:

Путешествие первого домика

Оказывается, не все сегодняшние норильчане знают о том, что первый домик Норильска стоит вовсе не там, где был изначально построен. Мы расскажем нашим читателям, почему и когда произошли события, связанные с утратой домиком своих «корней».

Подробности быта впоследствии описывали сами жильцы: «Внутри стояли перегородки, делящие помещение на три комнаты и кухню. В одной из них жили Урванцевы, во второй, где стоял большой обеденный стол из лиственничных досок, обитали завхоз А.И. Левкович и его помощник В.В. Корешков. В третьей расположились горный техник Ф.А. Клемантович и профорг Ф.Я. Богач. В кухне жила стряпуха, жена пекаря по фамилии Коротких. Это в 1923. А в 1921 в доме была только одна женщина — жена Левковича.

Здесь же была и первая Норильская метеостанция с флюгером на крыше. Обитатели дома издавали рукописный сатирический журнал с названием «Чайник».
Здесь уместно подчеркнуть, что участие в описанных выше экспедициях своей первой жены Урванцев, мягко говоря, никогда не афишировал, резонно опасаясь гонений за связь с дочерью богатейшего промышленника, владельца приисков, земель и недвижимости. А Варвара Михайловна, в свою очередь, всю жизнь боялась навредить бывшему мужу неосторожным признанием. В результате, о её работе в числе первых норильчан мы узнали относительно недавно из рассекреченных архивов и личной переписки. Поэтому полагаем, что в 1921 году не только жена Левковича, но и В.М. Урванцева была в числе первых жителей новостройки. Правда, на зимовку она не осталась.
В ту самую первую зимовку в доме жили семь человек из экспедиции и один житель Дудинки: горнорабочие С.Д. Базанов, С. Сидоров, Б.М. Пушкарёв, М.М. Сумов, начальник горных работ А.К. Вильм, завхоз А.И. Левкович с женой Е.С. Левкович и начальник экспедиции Н.Н. Урванцев. А вот в 1923 в одной из комнат Николай Николаевич жил уже с Елизаветой Ивановной, хорошо известной норильчанам многих поколений.
Тот ли самый дом стоит сегодня у городского музея, доподлинно неизвестно. Одинаковых домов было в то лето построено несколько, как минимум два. А сомнения в подлинности заронил Ефим Григорьевич Юдовный, друг и коллега Урванцева, более 15 лет работавший с ним в одном кабинете в НИИ геологии Арктики, часто бывавший в доме первооткрывателя. Он рассказал нам, что, по словам самого Николая Николаевича, самый первый домик сгорел скоро после строительства. Поэтому музейным экспонатом стал его близнец, к счастью, сохранившийся до наших дней. Тем не менее, это подлинная постройка 1921 года — одна из опорных точек истории нашего города.
Став частью первой улицы, домик Урванцева благополучно прожил несколько десятков лет в качестве рядового здания Старого города, исправно выполняя свои функции. Он был свидетелем строительства комбината и города, пережил лагерные времена и политические перемены. Известно, что в 1949-м году в домике располагался магазин N№7. Кроме того, в разное время в его стенах жили люди, работали чиновники и управленцы, располагался склад.
В 1959 году норильская общественность активно приступила к сохранению памятных объектов. На заседании городской архитектурной комиссии 9 июня был поднят вопрос об организации дома-музея. Инициатором выступил один из столпов норильской архитектуры Екабс-Ольгерт Трушиньш (Я.К. Трушин). От него и поступило предложение о реконструкции «одного из первых домов в городе Норильске (всё-таки не самого первого! — С.С.), построенного в 1921 году геологической экспедицией, и организации в нём музея», — так записано в протоколе. Реставрировать домик тогда не стали, однако к инициативе прислушались и приняли решение сохранить его как исторический объект. Видимо, до лучших времён. Внутри домика расположился склад ТМЦ, обеспечив одновременно и охрану строения и его продуктивное использование.
Лучшие времена наступили лишь в 1978 году. Восстанавливать первый домик взялись сами геологи. Сотрудниками НКГРЭ домик был перебран по брёвнышку и в нём собрана экспозиция, посвящённая первым экспедициям 20-х. В этой работе помогали энтузиасты госпромхоза «Таймырский», СУ «Строймеханизация», РСУ управления торговли — вся общественность нашего города во главе с ВООПИК*. Удалось найти точно такую же лиственницу и заменить сгнившие стволы. Деревья тогда привезли из окрестностей Снежногорска.
С огромным трудом нашли единственного (!) в Норильске че­ловека, знающего, как сложить на­стоящую русскую печь. Кроме того, пришлось разыски­вать и восстанавливать предметы обихода 60-летней давности. Благо, экспонаты у геологов в те времена ещё были. На стене уже дома-музея повесили мемориальную доску, а торжествен­ный митинг по случаю открытия но­вой городской достопримечательно­сти начался с зачитывания благодар­ственной телеграммы от самого Н.Н. Урванцева. «Заполярная правда» писала: «Сегодня домик выглядит так, каким он был 57 лет назад, гарантия тому — чертежи и описания, присланные Н.Н. Урванцевым. Отныне первый дом станет филиалом музея с развёрнутой экспозицией».
В этом качестве домик служил до 1985 года, когда смерть забрала одного за другим чету Урванцевых. Отдавая дань памяти основателю города, на основе действующего дома-музея был создан целый мемориальный комплекс «Первооткрывателям и первостроителям». Экспозицию значительно расширили. Кроме первого домика, в её состав вошёл ещё один заново отстроенный дом с довольно удачной имитацией конторы комбината 30-х годов и кабинетом Завенягина. Соединяла две постройки кирпичная галерея, где была создана великолепная диорама «Северный город» заслуженного художника РСФСР Е.И. Дешалыта. Это произведение ранее с успехом экспонировалось в США, Японии, Италии, Болгарии и на Кубе. В стене этой галереи поместили урны с прахом супругов Урванцевых, как завещал сам Николай Николаевич.
«Мемориал строился «народным методом» — это когда предприятие строит, а затраты «прячет» в другие статьи расходов. Не при мне было, деталей не знаю», — вспоминала директор Музея истории освоения и развития Норильского промышленного района Лилия Григорьевна Печерская.
Так город обрёл одну из своих главных реликвий, однако радовала норильчан эта композиция недолго.
В организационной суматохе про вечную мерзлоту и техническое подполье забыли, потому уже к 1990 году грунты в основании «поплыли». Дом Завенягина провалился, а урванцевский домик устоял, но стал опасен. Поговаривали в народе, что именно тяжёлая стена стала причиной разрушений, ведь стояли же постройки до этого годами. Однако официально признали: «растепление грунта основания вызвало деформацию несущих и ограждающих конструкций». Специалисты сетовали, что при строительстве мемориала, ещё в 1985 году, не сделали отводную трубу в общий сток. С наступлением морозов, чтобы не замёрзли трубы, воду сливали под здание, и первые признаки деформации обнаружились уже через 9 месяцев после открытия. Выяснилось, что комплекс был сдан без акта приёмки госкомиссией и представления исполнительной документации. Предпринятые в 1986-1989 годах меры не изменили положения. Латали стены, мерзлотники пытались заморозить то, что было основанием под здание, но в 1990-м разрушения стали необратимыми: провалился пол, провис потолок, стены покрылись множеством глубоких трещин, сломались коробки дверей, здание покосилось, пострадали экспонаты, диорама. Все выставки покинули мемориальный комплекс, а постройки были заброшены, многие экспонаты и детали интерьера разворовали.
В 1991-м урны с прахом Урванцевых хранились в музее.
Переломным в судьбе первого домика Норильска стал 1992 год. За всю историю существования с ним не произошло такого количества невероятных событий, как в этот период. Кроме того, несчастное строение стало разменной монетой в городской политической борьбе.
Всё началось 5 июня 1992 года, когда состоялась встреча Лилии Григорьевны Печерской, директора музея и председателя общества «Мемориал», с главным инженером комбината коммунальных предприятий ПО «Норильскбыт» Борисом Петровичем Вьюковым. Городская газета сообщала: «Именно им на месте, не дожидаясь решения высоких инстанций, следовало определить, что делать с одной из главных достопримечательностей нашего города. Построенный в 1921 году руками первооткрывателя Норильска, дом сегодня являет печальное зрелище. Войти в него удалось через просевшее вместе со стенами и варварски выломанное кем-то окно. Этим же путём, очевидно, кто-то вытащил из домика всё, что оставалось здесь на зиму — столики, табуретки, светильник, даже печурки, которые перед тем пытались разжечь, чудом не спалив всё строение…»
Собравшиеся на Нулевом пикете решили изрядно изношенный домик никуда не перемещать, а начать восстановительные работы на месте: отремонтировать окна, двери, отопление, освещение, оборудовать дом сигнализацией, обустроить территорию и здесь же поместить урны с прахом Урванцевых. Работы начали незамедлительно, не дожидаясь официального решения, которое было принято только 15 июля. Однако, пока велись ремонтные работы, политические силы города раскололи общественность на два лагеря. Одни поддерживали реконструкцию и восстановление мемориала на историческом месте, другие обоснованно выступали за перенос первого домика в город, ближе к музею, чтобы не допустить повторения «фактов вандализма и утраты экспозиции». Основным аргументом противников реконструкции на месте была дороговизна работ по восстановлению основания и фундаментов, в то время как противники переноса сокрушались по поводу утери исторической целостности объекта. К концу лета дебаты в печати достигли крайней степени напряжённости. Неотвратимо приближалась юбилейная дата — столетие со дня рождения Н.Н. Урванцева, а выполненные работы по реконструкции никого не устраивали. «Вставить окна и двери оказалось делом невероятной сложности, — с издёвкой писала газета. — Три месяца Комбинат коммунальных предприятий силами двух полупьяных плотников реконструировал памятник. Обычно они «забывали» прихватить инструмент, оббить штапиком рамы внутри и снаружи тоже «забыли», как и вставить стёкла в кухонном окне…»
Несмотря на то, что в реконструкции принимали участие многие организации, часть из которых добросовестно выполнила поставленные задачи (сигнализация, электричество), к первому снегу общий вид мемориала был ниже всякой критики. Даже рекомендации «Норильскпроекта» по установке домика на бетонную подушку, чтобы не повторить разрушения объекта из-за растаявшей мерзлоты, выполнены не были.
«…Племянница Урванцева Г.Ф. Журкина прислала в музей письмо, полное горестного недоумения. В своё время родственники уступили честь захоронить дорогой прах городу Норильску. И что из этого вышло?..
…Жлобы-норильчане» — грубоватая, но по-моему очень уместная в данном случае характеристика…
…Город будет наказан за то, что так обошёлся с прахом Урванцевых», — утверждает Марта Романовна Домникова, директор кинотеатра «60 лет Октября»…» — эти газетные строки как нельзя лучше отражают ситуацию, сложившуюся вокруг первого домика осенью 1992 года.
«К счастью, столетний юбилей перенести нельзя, поэтому есть уверенность, что первый домик будет восстановлен», — заметил тогда норильский историк Анатолий Львов.
В надежде кардинально решить проблему восстановления мемориала, 16 октября 1992 года первый домик без лишнего шума начали переносить в центр города. Новый адрес определили рядом с действующим тогда музеем, за кафе «Цыплята табака», которое в дальнейшем должно было уступить месту пантеону — целому комплексу памятных сооружений: «Убогий, закусочный пейзаж предполагается заменить художественно организованным, оригинально вписанным в окружающую среду». Сторонники переноса здания победили.
И тут же раздался хор возмущённых голосов от сторонников сохранения памятника на историческом месте. Особенно энергично против переноса выступала Альбина Петровна Кузина, одна из жительниц Старого города. В этот раз администрация уже никого не слушала и, наплевав на плюрализм мнений, довела работы до конца. Правда, пантеон так и не появился.
Несчастному строению на новом месте тоже не сразу смогли обеспечить сохранность: «Вечером и ночью объект не охраняется, уже трижды взламывали замок и крали инструменты. И домик, и экспонаты нужно охранять уже сейчас», — надрывалась газета.

Опубликовано в альманахе «Неизвестный Норильск, № 20, апрель 2014 г.

Материал на полосах:

Дайте оценку материалу: