Мой отец – Владимир Беринг. Откровения дочери «врага народа»
Через три года отца командировали в Артиллерийскую академию РККА в Петроград. Там он и познакомился с моей мамой, Саймой Иоганновой (Стеллой) Хипакке, происходившей из семьи железнодорожного служащего. В конце XIX века ее отец в поисках работы перебрался из Финляндии в Россию, да так и остался в Петербурге. В семье выросли два сына и три дочери, мама – средняя. В 1922 году она вышла замуж за отца, выпускника академии, и всюду следовала за ним, пока отец не получил назначение на работу в Подлипки – нынешний город Королев Московской области. Завершалось второе десятилетие двадцатого века, к этому времени отец уже возглавлял Артиллерийское конструкторское бюро при оружейном заводе, впоследствии ставшее одним из ведущих в своей отрасли. Первой крупной самостоятельной работой конструкторского бюро стала 37-мм противотанковая пушка, запущенная в серийное производство в 1931 году. Ее прототипом послужила пушка фирмы «Рейнметалл», приобретённая в Германии вместе с технической документацией и необходимым обрабатывающим оборудованием.
Параллельно с этим конструкторы разработали 76-мм зенитную пушку 3-К, также на основе немецкого образца, ставшую базовой для дальнейших разработок в области противотанковой и среднекалиберной зенитной артиллерии.
Своего отца я почти не помню. Из детских лет у меня сохранилось единственное воспоминание о нем: я сижу у окна, смотрю вниз, а там по улице идёт человек в военной форме. И моя няня говорит: «Помаши папе ручкой!». Я машу и он машет мне в ответ. Однажды мама спросила меня, помню ли я что-нибудь из детства. Я рассказала, как махала кому-то рукой. «Ты не можешь этого помнить, — удивилась она, — тебе было около двух лет». Оказывается, моя няня каждое утро сажала меня на подоконник, когда папа уходил на работу, и я махала ему на прощание…
О жизни с отцом мама рассказывала немного. Она говорила, что те десять лет, которые они прожили вместе, были самыми счастливыми в её жизни. Огорчало только то, что папа почти не бывал дома. Мама говорила, что она занимала в его жизни второе место. Первое принадлежало «Таньке» — танку, на котором устанавливалась пушка Беринга. Времени на семью у отца не оставалось. Десять лет он работал без отпусков и почти без выходных. Танки были его страстью, он относился к ним как к живым и на испытательный полигон ходил как на свидание. Дома его редко видели, а когда приходил, был измотан до предела.
Позже, находясь в заключении, он горько сожалел, что почти не уделял времени семье: «Эти годы работы на заводе прошли как в тумане. Всё работа и работа. Помню, как я приходил с завода вечером, ужинал и ложился «полежать». Это «полежать» продолжалось часов до 2-х ночи. Затем я вставал, читал и потом уже ложился спать как полагается. Такая жизнь, конечно, была ненормальной… Обязательно некоторую часть дня надо уделять семье» (из письма жене С.И. Беринг).
Иногда из Ленинграда к нам приезжала бабушка, но сами родители никуда не выезжали, мама довольствовалась редкими поездками к родственникам в Ленинград. Почти до тридцати лет мама была домохозяйкой — отец не хотел, чтобы она работала, да и с ее образованием — 7 классов церковно-приходской финской школы – невозможно было найти достойную работу. Когда я родилась, до полугода была без имени — папе было некогда подумать, как назвать дочь, пока мама и няня не взбунтовались: до каких пор дитю быть без имени? Второпях перед уходом на завод отец назвал меня Мариной, а вечером, принимая поздравления друзей «с Мариной», возмутился: «Почему Марина? Я хотел Стеллу».
В феврале 1933 года отца наградили орденом Красной Звезды, в знак особого внимания руководства страны летом того же года его пригласили на торжественный приём к Сталину, а 10 августа арестовали. По версии ОГПУ, отец якобы руководил «вредительской группой», целью которой являлся срыв выпуска заводской продукции.
