Мне довелось жить среди умных людей…
А начальнику винограда не дали
Поездки! Не хуже нынешних олигархов отпускники раскатывали по всей стране. Однажды в Ташкенте на главном базаре я обратила внимание на проходившую мимо женщину. По расцветке сарафанов (увы, издержки оптового завоза в навигацию) мы угадали друг в друге норильчанок. Обрадовались, словно родные. Она направлялась через Каспий на Кавказ, а меня несло в Алма-Ату и далее на Урал.Своим домом считался санаторий «Заполярье». После скитаний по турбазам, пансионатам, прозябания «дикарями» на различных пляжах, посещений родственников каждый норовил закончить отдых именно там, в родном оазисе с его степенным распорядком для взрослых и привольем для детей. Мне милее тот, старый деревянный семейный городок с отдельными домиками, множеством кошек, увивающим веранды виноградом, воробьями в столовой и привязанным за лапу коршуном для их устрашения…
Однажды со сроком путевки совпал день рождения моей младшей сестры, тогда студентки, а позже – педагога с тридцатилетним стажем преподавания литературы и русского языка в двух норильских школах, заслуженного учителя России, специалиста, способного даже пень обучить грамотному письму. У нее до сих пор повсюду на комбинате много бывших учеников. Но тогда она была просто заводная девчонка.
На праздник накупили много молодого винограда. Тугие гроздья с сизым налетом. Только с куста. «А почему бы не привязать их к нашему винограду?! – приходит сестре мысль. – Пусть гости удивятся!» Действительно, даже бывая в семейном городке в подходящие сезоны, никогда не видела плодоносящую лозу. Наверное, сорт декоративный или отдыхающие «не способствовали». Договорились – подвешиваем! Вид получился превосходный. Гости принимают за чистую монету. Время от времени под бокалы шампанского «срезаем» гроздь за гроздью. Вдруг одна дама начала расстраиваться. Из-за своего мужа. У него такая трудная, ответственная работа. Могут поднять ночь в полночь – вы же знаете порядки на комбинате. А что ему подсунули здесь?! Домишко какой-то, где не то что винограда, а простой зелени нет! Разоблачение шутки еще больше ее рассердило, и она убежала, несколько дней дулась, не здоровалась. Хорошо, что наши дети продолжали дружить как дружили.
Вот так ляпнула
Только-только стало «можно» выглядывать за рубеж, норильчане моментально освоились и на заграничных маршрутах. Первое время мы охотно публиковали их впечатления, пока однажды один солидный известный человек не подсунул выдержки из путеводителя, каковые мы лихо пустили в печать. Разоблачил его такой же солидный из той же группы, имевший такой же буклетик. Слабость человеческая, а для газеты скандал.Лично я тоже не избежала конфуза, который до сих пор не забыла. После туристической поездки с группой норильчан по Франции написала отчет с броским, крупным названием. Увы, горы Пиренеи в заголовке прошли с ошибкой, написала «ПЕри…». При выпуске тогда полагалось все до единой статьи, до крошечной заметки прочитывать дежурному от редакции и так называемому ревизионному корректору. Подряд читает и сам редактор, подписывая номер в печать. Никто ничего не заметил. Читатели в те годы не прощали даже упущенной запятой, а тут такой развесистый ляп, да еще на таком уровне! Телефон в редакции разрывался. Обычно хватало дня, чтобы отбиться от ошибки, на следующий день все забывается, людей охватывают другие заботы. А меня терзали подольше, некоторые голоса узнавала. Мораль? Никаких путевых заметок! Путешествуйте сами или разглядывайте мир через телеканалы, кому что по силам!
Ох, срежут северные
Мода на Норильск становилась ошеломляющей. Сюда устремились писатели и поэты, художники и композиторы, артисты и спортсмены. Появились и первые иностранцы – премьер-министр Канады Пьер Элиот Трюдо, посол Чили в СССР, знаменитые чешские путешественники Зигмунд и Ганзелка, журналисты из газеты «Унита», писатель из ФРГ, свободно говоривший по-русски с уральским выговором (был там в плену). Японские деловые люди ходили по городу с постными лицами, постоянно трогая прикрепленные к пиджакам счетчики Гейгера. Что они искали, что потом писали в прессе и отчетах?Мне нравился город того времени. Летом улицы выглядели щеголевато. На газонах бодро колосился овес. Дома подкрашены, дворы прибраны. Приезжай, кто хочет. Всегда готовы. Но норильский народ – осторожный, опасливый. Помню, когда в «узких кругах» стало известно о намерении главы государства Никиты Сергеевича Хрущева посетить Норильск, наш редакционный водитель сделал грустное заключение: «Срежут северные». Кстати, новость он добыл самостоятельно в большом гараже, где стояла редакционная машина. Высокий приезд тогда не состоялся якобы из-за погоды. А с «полярками» что-то «оптимизировалось» не в лучшую сторону незадолго до того.
Годы шли, менялись поколения, а каждый визит больших людей продолжал отдаваться тревогой в сердцах простых горожан. Они постоянно опасались за свои льготы. Им хотелось, чтобы приезды происходили в наихудшую пору – желательно с черной пургой, в мороз с жестким ветром, полярную ночь, а лучше бы все смешивалось в одном буйном коктейле с вычетом неповторимой апрельской лыжни да прекрасного полярного дня.
На перспективу и для служебного пользования
В этом отношении посещение Алексея Николаевича Косыгина, председателя правительства, состоялось в самую что ни на есть подходящую погоду. Это был январь 1968 года. Когда гость выходил из самолета, рванул такой ветер, что Косыгин едва удержал на голове свою шапку – знаменитый «пирожок», а поручни трапа развернуло, как складное зеркало. Все это показывало телевидение. Норильчане сочувствовали, но и были довольны тем, что представилась натуральная картина их жизни. Злые языки потом болтали о плохих поручнях в аэропорту, что было правдой, но других-то на тот момент не имелось.
Очень интересные воспоминания. Большое спасибо!