Национальный ответ

15 букв и один иероглиф

Эдуард Уди-Юан приехал в Россию, когда ему было 12 лет. Теперь ему уже 70, и он плохо помнит родной китайский, но собирается вновь восстановить в памяти родные иероглифы, занявшись на досуге повторением известного с детства. Зато он лучше других знает язык радиоэлектроники: вот уже более сорока лет Эдуард Федорович преподает эту науку в профессиональном училище № 15. Там мы с ним и встретились.

В первый раз в первый класс

«Папа у меня китаец, а мать русская, поэтому русский язык можно назвать моим вторым родным языком. Тем более что отец был переводчиком на русский. Но когда мы переехали в СССР, пришлось учить его с азов (математику и остальные науки я хорошо знал). Так в 12 лет я пошел в первый класс русской школы», — рассказывает Эдуард Федорович. Через год он перешел в третий класс, еще через год — в пятый. Признается, что уже после первого класса хорошо говорил на русском. «Поначалу было сложно, но я постоянно общался с русскими детьми, а в процессе игры язык познается очень быстро».

Кстати, Эдуард Федорович рассказал, что в китайских школах начинают учиться писать иероглифы только со второго класса, а в течение первого года просто учатся разговорной речи. «До седьмого класса пишем новые слова. Вот в русском есть грамматика и синтаксис, а в китайском — нет. До десятого класса так и учим иероглифы. Надо знать 50 тысяч иероглифов! Например, чтобы читать газету или техническую литературу, достаточно знать всего 30 тысяч начертаний. В идеале — сто тысяч, но это не обязательно. А вот 30 тысяч запомнить можно», — рассказывает Эдуард Федорович и поясняет, что в китайском основным преимуществом является то, что один иероглиф может означать целое предложение, мол, не как в русском языке, где одно слово может состоять из 15 букв, что, по словам, русского китайца, крайне неудобно.

Секреты СССР

Школу Эдуард Федорович закончил в 21 год и решил поступать на физико-математический факультет, но не прошел по конкурсу. Тогда ему предложили год поработать сельским учителем (тогда педагоги были в дефиците), и Уди-Юан отправился преподавать физику и математику, и ровно через год все-таки поступил! Но уже на факультет по радиоэлектронике, в один из краевых вузов. «Отец мне все время говорил, чтобы шел на экономический, хотел отправить обратно в Китай. Но в СССР экономисты и бухгалтеры были не так нужны, а вот радиоэлектроника была весьма популярна. Десять человек на место! Теперь же, по прошествии многих лет, думаю, что отец во многом был прав», — признается Эдуард Федорович.

Он вспоминает, что когда отношения Китая и СССР обострились, то и ему пришлось несладко. Дело в том, что вплоть до окончания института у него был китайский паспорт, гражданство Уди-Юан получил только после окончания учебы. «Помню, как-то раз на экзамене по истории советского союза преподаватель решил меня подловить и спросил, что думаю об отношениях СССР и Китая. Я сразу понял, что этот вопрос не простой. Ответил, что отношения напряженные, но все будет хорошо. Таким ответом экзаменатор остался доволен и поставил мне «четыре»», — делится впечатлениями Уди-Юан.

Кстати, студента с китайским паспортом не допускали к военной кафедре института. Хотя, Эдуард Федорович успел проучиться на ней два месяца. Но когда выяснилось, что его главный документ не соответствует законам пока еще чужой страны, то Уди-Юана быстро вызвали в деканат, немного поговорили и отстранили от «государственных секретов» военной кафедры. После этого разговора Эдуард Федорович больше не интересовался кафедрой. А вот в комсомол его, как ни странно, приняли!