Впервые в Красноярске фольклорный квартет «Хуун–Хуур–Ту» из Тувы дал единственный концерт. Летом мне удалось услышать это чудо в Кызыле, поэтому сомнений – идти или нет, не возникало. Перед выступлением мне удалось побеседовать с музыкантами.
Минусинск, Шушенское – это Красноярский край? – Саян Бапа, один из вокалистов тувинской фольклорной группы Хуун–Хуур – Ту пытается вспомнить, где и когда в ближнем радиусе от Красноярска им приходилось выступать. – Омск, Абакан, Улан–Удэ, хм.. Да, в Красноярске первый раз. Москва чаще. В основном – Европа, Америка, Китай. В Сибири, выходит, реже всего.
А вообще они все вокалисты, мастера горлового пения, исполнители традиционной музыки на народных инструментах: Алексей Сарыглар – перкуссионист, Радик Тюлюш – бызанчи и шоор , Саян Бапа – дошпулуур и гитара, и предводитель, народный хоомейжи республики Тува – Кайгал–оол Ховалыг –игил, хомус. Во время концертов у ног каждого музыканта лежит по несколько инструментов, которые меняются от песни к песне. В перелетах и переездах между выступлениями они также находятся у ног или у груди.
–Русские аналоги…– Саян призадумывается. – Ну, разве что дошпулуур можно сравнить с балалайкой. Некоторые инструменты изобретены Алексеем – хапчык и дуюг, наша тувинская перкуссия – конные копыта и маракасы из бараньих коленных чашечек.
– Как мы учились хоомею? Это подражание с детства старшим поющим , звукам природы, животным и птицам. Эта способность извлекать и расщеплять звук, образуя многоголосие, передается из поколение в поколение. В каждой тувинской семье обязательно кто-нибудь поет. Расщепление звуков хоомея образно отражено в названии нашей группы: хуун – солнце, хуур ту – свечение, кручение света через облака.
Пауза натянулась струной. Ну, что можно спросить у музыкантов, которые вот уже четверть века непрерывно кочуют по соседним континентам, открывая им настоящую музыку номадов и собирая дань удивления и восхищения. И оставляют гораздо больше в памяти слушателей. Вот и остается вопрошать: почему вы до сих пор не выступали в Красноярске? Утешением может быть лишь то, что и в Туве музыкантов всегда ждут с нетерпением, такой уж плотный график гастрольной кочевки. Месяц на гастролях, полмесяца дома, и так уже не одно десятилетие.
Саян владеет русским безупречно, недаром, что кровь его наполовину русская. В сочетании с бархатным низким голосом под его образную речь можно медитировать. Но и перед заграничной публикой Саян умеет представить группу, рассказать о содержании песен на английском языке. Так же грамотно и красочно.
– У каждого из нас до образования «Хуун–Хуур–Ту» в 1992 году был опыт участия в других музыкальных коллективах – ВИА «Аян», который объездил каждый сельский клуб Тувы и много городов Советского Союза, фольклорный ансамбль «Тува», государственный ансамбль «Сибирский Сувенир». Радик Тюлюш и сейчас параллельно ведет сольную карьеру в проекте «Чалама». В 1993 году, мы тогда только создали группу, нас пригласил к себе в гости в Калифорнию легендарный музыкант Фрэнк Заппа. Он дал нам карт–бланш, сказав миру: ребята, это стоит послушать. Это было сильнейшим впечатлением и профессиональным толчком. До сих пор мы общаемся с его друзьями, музыкантами мирового уровня.
–Наши концерты были и в Кремле, Стэнфорде и Букингемском дворце перед королевой, ну и ? Запоминается не место, а люди, интересные встречи, участие в совместных проектах с музыкантами. Города и веси стираются, но из всех стран нам по душе пришлась, – Саян обращается за поддержкой к Алексею и Кайгал–оолу, – Словения, да? И люди, и горы, и.. Там настоящая русская еда – борщи, большие котлеты из мяса, не как в Европе.
– Нашу музыку некоторые ученые называют ландшафтной. Так и есть – стихи аллегоричны, в них мы стараемся уйти в представления о прежней жизни. Многие песни нашего репертуара собирали по всей республике от старейших жителей, по крупицам, при участии ученых–этнографов. Некоторые тексты дошли к нам с 16–17 века. Также Кайгал–оол сочиняет песни, и мы представляем их в музыкальном виде, исходя из наших возможностей музицирования и знаний инструментов. Мы поем о человеке, живущем в определенном месте, о его переживаниях и заботах, иносказательно представленных в природных явлениях. Когда поем о каком-то месте, мы его очень четко представляем, будь–то Самагалтай, или Хемчик, караванный путь или змейка Барлыка. Мы объездили всю Туву, и храним в памяти все ее лица, – Саян как–то грустно вздыхает.
В Туве? Сложнее некуда. Все деревни бегут в единственный город. Наших людей спасает та магическая жизнь кочевника, о которой мы поем. Стараются, как раньше, содержать скот, чабанов–тысячников становится больше. А деревни находятся в подвешенном состоянии.
Справа от Саяна скромно молчит Кайгал–оол Ховалыг, народный хоомейжи Тувы. Это звание дается выдающимся исполнителям , владеющим всеми стилями хоомея . На родине Кайгал–оола Ховалыга зовут – скромный классик хоомея, в западной прессе – Паваротти горлового пения. А с самим именем в гастролях зачастую происходят курьезы, как в миниатюре Райкина про тупого доцента и грузина Авас.
Кайгал–оол слышится как «хай–хэллоу», и в надежде услышать имя, рукопожатия с ответными приветствиями «хай» и «хэллоу» могут долго повторяться. С тувинского же, имя народного хоомейжи переводится как «удалой», «лихой», «конокрад». Родился он в местечке Бажын–Алаак, где покоятся развалины уйгурской крепости, Дзун–Хемчикского кожууна, откуда родом почти все мастера горлового пения в Туве. И по материнской, и по отцовской линии его предки были знатными певцами, а дед Комбу Ондар записывал свой искусный голос в 1934 году в Москве на грампластинку.
– В Монголии конокрадов звали сайнэр – хороший мужик, защищающий бедных и раздающий им угнанный у феодалов скот, – оживляется и вступает в беседу Кайгал–оол, когда мы начинаем говорить о языке, культуре и Туве. – Перевод моего имени в меньшей степени был раскрашен справедливостью, но все, же не равнозначен значению «вор». Меня же друзья по молодости подбили оправдать свое имя, так до сих пор стыдно. Родители мои, уважаемые чабаны, после того случая спровадили меня в филармонию в Кызыл. Я работал после восьмого класса помощником чабана, табунщиком, и когда после первого прослушивания в Кызыле, за мной приехали на стоянку, я ускакал от них в степь. Все же пришлось вернуться. Так с 1979 года я оказался в профессиональном пении, без музыкального образования.
Кайгал–оол в свободное время предпочитает общаться со стариками, и читать тувинских авторов, в произведениях которых можно найти то, что в дальнейшем повлияет на создание новой песни.
–Язык наш меняется. С одной стороны на фоне других тюркских языков, мы лучше сохранились – уберегли твердость произношения звуков. Родственные нам народы давно ушли по пути смягчения языка, скрадывания твердости. Например, если сказать «ат» без присущих нашему языку дополнительных артикуляций, непонятно что имеется в виду – конь, имя или качать. Многие тюрки говорят «йок», а мы «чок» (в переводе – «нет»). Экии – это современное придуманное слово, настоящее «здравствуй» по–тувински будет – амыр, амыр мэнде.
С другой стороны, в самом тувинском языке множество диалектов, он неоднороден..
– Вот приезжаешь в Кызыл, – охотно подключается к разговору Алексей Сарыглар, – идешь на рынок, там, где народ толчется. Чтобы определить, кто откуда родом, нужно чтобы человек только заговорил. Тоджа, Кунгуртуг – плавная, мелодичная и мягкая речь, Эрзин, Овюр, Монгун–Тайга – монгольские заимствования в языке, потому как граничат с Монголией, а Каа–Хем и Пий–Хем дольше всех контактировали с русскими, и это отразилось на их говоре.
–Поэтому я и читаю тувинских писателей, там диалектов куча, – перехватывает Кайгал–оол. – Но с нашим языком сейчас тоже проблема, я так вижу. Все хотят жить в городе, а город приспосабливает язык под свои нужды, перемалывает его. Жалко.
–Куда дальше? Домой, наконец–то домой. Новый год нужно встречать с родными в окружении наших гор, первые лучи солнца на Шагаа полны благодати. Будем подниматься в горы, жечь костры и отправлять благопожелания всем нам и вам. А дальше опять на кочевой круг.
Песни «Хуун–Хуур–Ту» нужно слушать, рассказывать об этой музыке дело пустопорожнее. Да и слова выходят какие-то немые – магическая, таинственная, неподражаемая. В этих словах нет образа, что несет собой музыка. Что питает эти песни, рожденные в звуке народных инструментов и хоомея, вдохновляя музыкантов, и чаруя слушателей? Тува. Во время выступлений они закрывают глаза, представляют родные места, перенося их в любую точку планеты. Но ведь и те, кто слушает, закрывают глаза. Что представляют они? Раздвинутое музыкой пространство, где очень хорошо и вольно, где пленник бетонных скворечников чувствует себя свободной птицей, чувствуют свой дом. Где твой дом белокурый номад?
Пару дней назад, возвращаясь домой, я поскользнулась на участке обледенелого тротуара.
Сбалансировала, удержалась от падения, но в ноге появилась боль. Видимо, потянула какую-то мышцу. К вечеру в травмированной ноге добавилась еще и ноющая боль в коленном суставе. Что я предприняла? Ясное дело, не мудрствуя лукаво, как и все «продвинутые» люди, обратилась за советом к Интернету и спросила его без обиняков: как избавиться от боли в суставах и мышцах? И тут же получила ворох ответов.
Неизвестные доброжелатели много чего рекомендовали, но меня привлек «мыльный» совет. Просто и дешево. Рекомендовалось взять кусок мыла и положить его на ночь рядом с больной ногой. Под этим советом было приведено множество отзывов разных людей, которые из-за болей в ногах не могли спать по ночам. Все они укладывали в постель рядом с ногами кусок мыла и боль волшебным образом прекращалась. К слову, в рекомендациях не указывалось, конкретно какое мыло, туалетное или хозяйственное следует использовать для «лечения». Просто, кусок мыла – в койку, и вы – здоровы…
Я отдала предпочтение хозяйственному мылу. Бытует мнение, что именно оно не содержит «химии», изготавливается из экологически чистого сырья и обладает противовирусными свойствами. Мол, это мыло и ранки обеззараживает, и перхоть убирает, и белье отбеливает… Раствором хозяйственного мыла можно даже комнатные растения поливать и им, растениям, от этого только польза будет.
Нога побаливала. Я решила воспользоваться советом и, положив большой кусок мыла рядом, попыталась уснуть. Однако вместо сна получила сплошные мучения. Кусок мыла в постели был явно лишним. Чтобы удержать ногу рядом с этим «источником исцеления», нужно быть либо эквилибристом, либо привязать квадратный мыльный брусок к коленке. Поворачиваясь во сне, я задевала твердый кусок, и он закатывался то под спину, то врезался острыми гранями в бок. Промаявшись всю ночь, добавив к дискомфорту в суставах еще и головную боль, я наконец-то «включила логику». Ну, каким образом, лежащий рядом твердый кусок мыла сможет воздействовать на мышцы и суставы? Точно также, при простуде, можно заварить лекарственные травы, поставить отвар на стол, сесть рядом и ждать когда пройдет боль в горле.
Я еще раз внимательно прочитала статью, и комментарии к ней про чудодейственную силу куска мыла. Нашла сообщение, напечатанное малюсенькими буковками, на которое раньше не обратила внимания. Мол, мы рады тому, что наш полезный совет помог многим избавиться от болей в ногах и обрести спокойный сон. Мол, мы даже для удобства страждущих приготовили коробки с брусочками мыла. Кликните мышкой вот по этому адресу, оплатите вот такую сумму и вам доставят вот это мыло прямо в руки…
Видите, как просто открывается ларчик, который придумали дельцы, делающие деньги на легковерности простаков. И простаки, увы, находятся. Испытано на себе.
Можно понять моих знакомых бабушек, живущих в деревне Ивановка. Они искренне верят всему, что напечатано в газетах или говорится по телевизору. Я же себя считаю современным и адекватным человеком человеком, как-никак работаю преподавателем, да и заметок мною за все жизнь про жуликов и простаков написано немало, из которых целая книга получилась как руководство к действию. И так «купиться» на кусок мыла…
Хотя этот феномен легко объясняется, знаете чем? Ленью! Обыкновенной человеческой ленью. Боль в мышцах, суставах можно снять при помощи согревающих мазей, компрессов, специальных упражнений… Но для этого нужно же потрудиться: налить воды в тазик, насыпать морской соли, приготовить отвары, делать массажи. Проще же, взять мыльный брусочек и положить в носочек…
Если хотите, можете испытать на себе. Получите веский аргумент.
Честное миссистое (от слова mistress, поскольку состою в браке), никого не хочу обидеть, но и молчать уже не могу.
Промолчать-то можно, но – не имею права. За державу обидно, за родную речь, за русских женщин. В конце концов и за элементарный смысл обидно, который так и норовят заменить бессмыслицей.
Всему же есть предел, в том числе и тоске по европейским ценностям. Ладно бы ценностям, а то ведь смотрим, разинув рты, на заграничную «вербальную бижутерию» и млеем. А потом перенимаем всё подряд, только чтобы быть поевропеистей или поамериканистей. Вопрос: зачем?
Во-первых, не такой уж это эталон madame Европа, а тем более mrs. USA. А во-вторых, пора бы научиться ценить собственные богатства. И в-третьих, если уж так припёрло, что сил нет – охота изъясняться на английском-немецком-шошонском-шведском, так выучи любой язык, да и говори на нем. Никто же не мешает!
Ах да, mille pardons, sorry, как принято говорить в России, для изучения чужеродного языка, оказывается, труд нужен. Мы на своем-то родном русском с трудом изъясняемся, а уж о том, как мы пишем на нем, лучше и не заикаться. Вот и приближаемся к «цивилизованному» миру, хватая там словечко, тут словечко, не особо вдумываясь иной раз в смысл того, что произносим, что вводим в российский обиход.
Мы тогда уподобляемся тому политику, который требовал во всем «прозрачной транспарентности», потому что любил щегольнуть иностранным словечком, а перевода не знал. Но с политика какой спрос! Именно потому и не надо брать с него пример. Я не к тому, чтобы резиновые сапоги называть мокроступами, а к тому, чтобы мы «следили за базаром», леди и джентльмены, чтобы прислушивались, какие словесные конструкции наворачиваем. Ведь смех и грех! Впрочем, уже и не до смеха. Один грех остался.
Заметили, какой уверенной поступью шагают по землям славянским смотры-конкурсы женской красоты и дамского интеллекта. Даже в колониях для отпетых рецидивисток их устраивают, причем с дивными номинациями «Мисс Улыбка», «Мисс Очарование». А у этой мисс Очарование за спиной три убийства: ребенка сожгла – мешал разгульной жизни; сожителя и отца эта «очаровашка» зарезала кухонным ножом.
Все конкурсы красоток, называются, за редчайшим исключением, одинаково – типа «Мисс Криворожье», «Мисс Колдыбай», «Мисс Грязь» (деревня Грязь в Одинцовском районе Московской области, там комик Максим Галкин свой дворец выстроил. – Л.В.), «Мисс Мымрино» (родное село Зюганова, что в Орловской области. – Л.В.) «Мисс Большие Ляди» – населенный пункт на трассе Киев – Харьков. Или наконец… «Мисс Конец». Да-да, есть такие поселения аж сразу в трех областях – Ленинградской, Вологодской, Тверской. Кстати, недалеко от Твери имеется и дивное селение Овнище. Там, наверняка, тоже найдется своя мисс и не одна.
Кто мне ответит: почему именно «мисс»? Почему не фройляйн, не мадмуазель, не панночка, не фрекен, не сударыня, не барышня? Нет мне ответа. Да и вообще зачем эти мясистые, то есть миссистые, конкурсы?
Но миссистость напирает на Русь-матушку! Минувшей весной, например, прошел конкурс замужних женщин в самом что ни на есть российском городе, а название тому конкурсу было дадено оригинальное – «Миссис Псков 2014». Звучит? Параллельно и местная газета тогда затеяла СМИшное состязание для девиц – «Мисс Псковская Правда». Ну это вааще – абзац! Конечно, сначала каждая претендентка побывала в шопе, чтоб прикид на кастинг прикупить, и дефилировать на дефиле, чтоб всё как у людей, чтоб comme il faut – в смысле, комильфо, говоря по-русски…
Красноярские шоумены тоже не отстают от трэндов. Даже в чем-то перестигают конкурентов. «Мисс Селяночку» в Шарыповском районе выбрали нынче уже в десятый раз – в селе Березовском. Не поверите, но за титул «Мисс» там сражались красавицы, как незамужние, так и те, которые состояли в браке, и, следовательно, их к разряду «мисс» никак отнести нельзя.
Соединить несоединимое – это каким же талантом надо обладать? Вопрос риторический. То есть не требующий ответа. Да я уж, признаюсь честно, и не жду его.
Вот такая «прозрачная транспарентность», дамы и господа, сэры и сэрихи.
Субъективное мнение члена жюри фотоконкурса «В объективе Красноярский край».
В самом начале разбора снимков, присланных на конкурс, хочу искренне поблагодарить его организаторов -Управление информационной политики Губернатора Красноярского края, Агентство печати и массовых коммуникаций Красноярского края, региональную общественную организацию «Союз журналистов Красноярского края».
В последние годы в нашем крае фотоконкурсы проводятся не просто редко, а чрезвычайно редко. Отдельное спасибо и участникам, приславшим свои работы.
В качестве пожелания: в Красноярском крае есть региональные отделения Творческого Союза «Фотоискусство» и Союза Фотохудожников России. Можно было бы и их привлечь в качестве организаторов. По крайне мере, их появление в числе учредителей было бы не лишнем.
Теперь о конкурсе.
Организаторы определили в нем три номинации:
— «Край в лицах»
— «Создаем историю края»
— «Фото из архива».
Итак, фотоконкурс – это творческое состязание людей с фотоаппаратами в умении работать со светом, с сюжетом, в умении кадрировать, и вообще выбирать снимки из массы отснятого материала.
Руководствуясь этими требованиями, я и оценивал работы, присланные участникам.
На Востоке говорят: «Что вижу, о том и пою.». Эти слова в полной мере можно отнести к значительной части конкурсных фотографий. Большая часть авторов провела отбор снимков крайне скверно. Чаще это фотографии из серии «для семейного альбома». Они имеют право на жизнь в… семейном альбоме, но не в конкурсном показе.
Второе. Достаточно много фотографий с элементарным техническим браком. И, в первую очередь, отсутствие резкости. Такие снимки я даже не рассматривал. Уточню: бывают случаи, когда фотограф не успевает навести на резкость (боевые действия, чрезвычайные ситуации, уникальные сюжеты, снятые в сверхсложных световых условиях). Таковых работ на конкурс представлено не было. А значит, все нерезкие сюжеты можно отнести либо к небрежности авторов, либо к неумению управлять собственным фотоаппаратом.
В таких случаях в армейских кругах шутят: учите, господа, материальную часть!
К слову сказать, часто сталкиваюсь с таким заблуждением, что современные фотоаппараты сверхумные, и знания фотографу не нужны.
Запомните: фотоаппарат — это только машина, которая позволяет вам получить качественный снимок. Но управляет фотокамерой все-таки, человек. А качественный, интересный сюжет рождается не в фотоаппарате, а в голове. Ни одна самая «навороченная» и «продвинутая» камера не отменяет усилий фотографа.
Есть и еще одно правило в фотографии: снимать надо все, а вот показывать все — не надо. Научитесь выбирать лучшее, а не сваливать весь «хлам» в конкурсную подборку. «Хлама» очень много.
Что бросается в глаза при первом просмотре снимков? Многие авторы ошибочно решили, что выставив снимок с участием Президента, Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси, Губернатора, Председателя Законодательного собрания или иного публичного человека, поразят членов жюри.
Это еще один стереотип. Лично я оценивал работу фотографа, а не прическу или костюм того или иного VIP-персонажа.
Снимков с ликами начальников достаточно много. И чаще всего они не интересны. Уж простите, смотреть там не на что.
В то же время практически нет интересных снимков, снятых в ваших дворах, на вашей улице, в деревне или в городе,.. Сплошные праздники, ярмарки, визиты.. МЕРОПРИЯТИЯ,.. Столько сюжетов пропущено, забыто, не снято,.. Порой хотелось увидеть красивые портреты земляков, пейзажи, жанровые снимки,.. Но подобные фотографии можно пересчитать по пальцам.
Грустно.
Частичное объяснение подобному есть. В последнее время культура фотографирования, не только в крае, но и в стране, значительно упала. Ситуацию не спасают многочисленные фотовыставки, проводимые время от времени в Красноярске и в Норильске. Представить себе крупную, серьезную фотовыставку в районных центрах я не могу.
«Мина замедленного действия» в свое время, была заложена в тот момент, когда в районных газетах ликвидировали должности фотокорреспондентов. На мой взгляд, это была серьезная ошибка. Как следствие – резко упало качество иллюстраций в районной печати. Не во всей. Знаю «районки», где фотосъемкой занимаются профессионалы. Но это, скорее, единичные случаи.
Однако вернусь к фотоконкурсу.
В номинации «Создаем историю края» я не увидел обилия событий, происходящих на территории Красноярского края ежедневно и ежеминутно. Перечислить таковые?
Школа, уборка снега и пшеницы, сессии и строительство, рыбалка и речная навигация, домашняя стирка и сборка космических аппаратов, торговля на рынках, сбор грибов, ремонт техники, самодеятельные коллективы,..
Но нет, мы берем фотоаппарат только в праздник или во время приезда начальников, а история наших семей, наших сел и городов остается в стороне! Поверьте, зря.
Особо хочу сказать о номинации «Фото из архива». Тут вообще происходит некий «цирк»: авторы набрали старых фотографий и прислали их на конкурс. Господа, только авторы или их правопреемники могут делать подобное! В противном случае, вы нарушаете четвертую статью Гражданского кодекса РФ. То есть, авторские права.
Только три автора прислали на конкурс СВОИ снимки, а не снимки, взятые у «кого-то». Удивительно, что подобным образом поступили сотрудники ряда районных газет. Там то уж точно должны трепетно относиться к авторским правам! И если это даже снимки из «архива редакции», то у них есть авторы, и имя автора необходимо указывать.
Именно по этой причине я не называю здесь конкретных авторов, а тем более не размещаю фотоснимки, присланные на конкурс. У меня нет такого права.
А так, можно было бы сходить в местный музей или просто отсканировать снимки из книг, и прислать их на конкурс.
А ведь в пункте 7,2 «Положения о конкурсе» прописано, что «участнику конкурса принадлежат авторские права на все работы, подаваемые на конкурс».
Весной 1967 года группа The Beatles в полном составе сидела в студии и записывала песню под названием «Lucy in the Sky with Diamonds» – «Люси на небесах с алмазами». Примерно в то же самое время девочка-десятиклассница Люда Захарова (у нее и тогда была почти дворянская фамилия, которую она потом поменяла на более таинственную – Винская) обдумывала в городе Кургане Курганской области, как ей жить дальше. Здравый смысл, коим Люда, несомненно, обладала, подсказывал, что подаваться надо в юристы…
Из Свердловска в Красноярск
Оканчивая в 1967 году десятый класс, я решила поступать на юридический. Мой папа-юрист, который в то время жил отдельно от нас и ловил преступников где-то в районе Диксона, будучи начальником тамошней милиции, прислал мне краткую, но запоминающуюся телеграмму: «Ни в коем случае на юридический тчк Или иняз зпт или журналистика тчк».
На иняз я, по малолетству, поступать побоялась и поехала в тогдашний Свердловск, на журфак. С собой взяла – надо же было придумать! – два детских стишочка, которые и сдала в приемную комиссию, после чего отправилась на экзамены. Три экзамена сдала на «пятерки», а после последнего я маме написала: «Немецкий завалила на «четверку». В общем, прошла. Все пять лет учебы я не сотрудничала с газетами (за исключением летней практики), просто училась и путешествовала по стране – золотые были годы! Но, в конце концов, взялась за ум, стала отличницей и защитилась на «пятерки» – что, впрочем, никак на моей жизни не сказалось. Но работа над дипломом мне дала много. Сначала я выбрала какую-то умную теоретическую тему, но быстренько поняла, что науке без меня будет лучше и пошла с прошением на кафедру: мол, жажду поднять село на новый культурный уровень, разрешите делать творческий диплом. И тему предлагаю – «Культурная жизнь советской деревни». С чего меня туда понесло? Я же урбанистка до мозга костей. Но по деревням я помоталась. За первой статьей мне пришлось ехать по письму из деревни Тёмная. Молодежь била тревогу. Клуб закрыт, «кино не кажут», танцев нет. Глушь! Как я туда добиралась… это песня. Действительно – деревня была тёмной. Ну, поговорила с народом, уехала, написала статью. И умотала в другую глухомань. Вскоре приходит в редакцию на мое имя открытка из Тёмной… «Уважаемая Людмила Андреевна!..» Мне 22 годка. Уважаемая, да еще и Андреевна. Это производит впечатление. Оказывается, после моей статьи всё там изменилось, о чем мне и написали с восторгом молодые жители деревни Тёмной, чем и вдохновили меня на новые подвиги. Но всё же мне не хотелось распределяться на работу в какую-нибудь районную газету, даже самую классную.
Помню, в общаге висела большая карта СССР, с Красноярским краем посредине. Я встала в ночь перед распределением и сказала: девчонки, я поеду вот сюда – и ткнула пальцев в Красноярский край.
На следующее утро, ни с того ни с сего, подходит ко мне завкафедрой, профессор Шандра, и говорит: «А хочешь, Люда, поехать в Красноярск, на краевое радио?» – Я говорю: «Поеду, Валентин Андреевич!»
Так меня распределили на краевое радио – это при том, что все мои учебные практики были в только газетах. Что такое радио как вид деятельности, я не знала, поскольку не соприкасалась с радиожурналистикой ни разу.
Распределение журналистов, между прочим, шло от ЦК партии, из Москвы. Приехала я в Красноярск – юбка выше колен, сапоги итальянские с какими-то идиотскими бубенчиками – прихожу в краевой комитет партии. На меня дяденька в отделе пропаганды смотрит, лысину поглаживает, и говорит: «У нас мест нет. Но мы можем предложить вам поехать в Игарку». – И толстым красным карандашом пишет сумму моей будущей зарплаты, начинающуюся с цифры 3…
Мне было 22 года, но я совершенно четко осознавала, что я не романтик и в Игарку не хочу. Хоть в песне и поется, если её текст чуток перефразировать: «Ты увидишь север крайний, и полюбишь навсегда»… Однажды я была у папы Норильске, пробыла там два часа, и решила, что больше сюда по своей воле никогда не поеду.
И вот я, человек мягкотелый, смотрю с удивлением на себя со стороны, и говорю этому партийному начальнику: «Хорошо, тогда я сейчас пойду и напишу в ЦК партии! Если мне оттуда прикажут ехать в Игарку – я поеду. Если нет – вы пишете, что от меня отказываетесь, и я свободна от распределения». – «Идите», – сказали мне.
На следующее утро я снова прихожу в крайком, и мне говорят: «Поезжайте сейчас на краевое радио, по адресу Мечникова, 44а».
И я поехала на радио.
Вообще-то я человек не сентиментальный… Но когда вышла на крыльцо краевого комитета партии, посмотрела за памятник Ленину, на предгорья Саян, то поняла, что бывает любовь с первого взгляда. Необъяснимо, но в тот момент я знала, что уже никуда отсюда не уеду.
Из радио в газету
На краевом радио мне были настолько «рады», что сразу сделали меня заведующей отделом писем, с окладом 110 рублей: лишь бы не допускать меня до журналистской работы. Мой творческий день начинался с того, что в кабинет приносили два мешка писем, и я их – письма эти – ножницами вскрывала. Вынимала из конвертов письма, раскладывала – иногда в сельхозредакцию, иногда в молодежку, а все остальные – в музыкальную, к Моисею Лазаревичу Гуревичу. Потом пришли опытные люди и сказали: Людмила, ты чего так режешь-то конвертики? Надо складывать сразу по пять конвертов, и отстригать! Ноу-хау, извините за выражение!
Но я не унывала. В «Красноярский рабочий» у меня вход был, я им там рисовала стенную газету – я тогда любила стенгазеты рисовать. Приду вечерком, и рисую. Потому подумала: скучно как-то жить. И начала туда помаленьку пописывать. Да не в стенгазету, а в «Красраб». Но мест там не было, и потому я смиренно трудилась в свободное от радио время нештатницей. И ждала. Всё приходит вовремя к тем, кто умеет ждать.
И тут случилась любовь – но не у меня! Работал в редакции «Красноярского рабочего» ответственный секретарь Григорий Юрьевич Симкин. Компьютеров тогда не было, все делали руками. В секретариате трудились секретарь, два заместителя, и старший корреспондент. И вот однажды Симкин приходит на работу, а у него нет одной сотрудницы. Заместитель ответсекретаря сбежала с одним из журналистов от своего мужа, которого предварительно отправила не то на охоту, не то еще куда-то. Симкин просто в шоке! Газета выходит каждый день, каждый человек в секретариате на счету. А я уже там примелькалась. Он говорит моей подруге, которая трудилась при нем: «Звони в радиокомитет, пусть Захарова срочно приходит ко мне!» – Я иду к Симкину, он с лету: «Ты согласна работать старшим корреспондентом?» – «Господи, о чем разговор!» – «Ну, иди, договаривайся со своим начальством».
На радио я тогда отработала еще только год из трех обязательных, меня уже перевели в молодёжную редакцию, я начала познавать прелести радиожурналистики, моим редактором был Николай Яшин, прекрасный репортер и публицист. А председателем телерадиокомитета тогда только-только назначили Филистовича. Я прихожу к нему с заявлением: «Отпустите!» – «Да с радостью!» И то правда… что такую пигалицу не отпустить? Но на следующий день вдруг передумал, и не отпустил. И тут я понимаю, что влипла.
Давно занимает меня басня Леонардо да Винчи о ручье, который нанес так много земли и камней себе в ложе, что и сам принужден был покинуть свое русло. Чувствуется в ней что-то недосказанное.
Почему-то эту басню профессор СФУ, доктор технических наук, главный инженер ФГУП ЦКБ «Геофизика» Владимир Усаков избрал в качестве эпиграфа к своей статье «Ругать власть, глубоко убежден, — контрпродуктивно», опубликованной в «Красноярском рабочем» 6 февраля. Может потому что критика, а то и откровенная ругань, по его мнению, переполняют издание, и ему пора менять русло своей информационной политики. А то дело доходит до того, что «газета стала отдавать «болотным» духом».
Не собираюсь вступать с ним в полемику. Меня, повторюсь, занимает басня великого итальянца. Буквально несколькими словами он сумел сказать о многом. Его ручей — это не какая-то тонюсенькая голубая жилка, которая, сталкиваясь с первым же камнем, в бессилии зарывается в песок. Ручей да Винчи достаточно мощный. И течет он не по гладенькому руслу в гранитных берегах, а пробивается к большой воде по пересеченной местности, усеянной камнями.
В басне не говорится о животворных родниках, питающих ручей, но они угадываются. Когда камни и земля переполняют его ложе, именно родники дают ему силу обойти запруду стороной. Чуть дальше, в ложбинке, ручей снова возвращается в прежнее русло, чтобы продолжить свой путь в реку, а из нее в море. Ручей умеет бежать вбок, но он не умеет течь под лежащие камни.
Свободная, независимая пресса, подобно ручью, пробивает свой путь сквозь завалы камней и земли. Силы ей придают читатели, зрители и слушатели, которым она служит: является для них не только главным носителем объективной информации, но и мудрым собеседником. В трудную минуту пресса защищает их от гнета власти. В том числе и критическим словом.
Московское Ополчение, участие в боях под Вязьмой, ранение ,плен, немецкий лагерь, освобождение союзниками из 87 дивизии США и участие против фашизма в 69ой американской дивизии, которая встречалась на Эльбе с нашими войсками, возвращение, женитьба и рождение двух сыновей, суд «тройки», статья 58 Б , Лубянская , Бутырская и Владимирская тюрьмы, лагеря Караганды, Норильска, Воркуты , участие в восстании Норильского Горлага, реабилитация. Трудно представить, что все эти страшные испытания выпали на долю одного человека и которому судьба отмерила всего лишь 34 года. Его имя Ротефан Елоян.
С его внуком, Владиславом Елояном, я встретилась случайно у здания бывшей редакции газеты «Красноярский рабочий». Нас познакомил президент Красноярской краевой федерации каратэ Валерий Шелякин. Владислав возглавляет Федерацию традиционного каратэ России около 20 лет. В Красноярск он приехал для участия в региональной спортивной конференции. В нашем городе Владислав не в первые, по его словам, приезжает сюда на «свидание» со своим дедом, который следовал этапом через Красноярск в Горный лагерь № 2 Заполярного Норильска, и находился в красноярской внутренней тюрьме после восстания. Его дед, Ротефан Маркосович был участником исторического норильского восстания, в результате которого ГУЛАГ прекратил своё существование. К слову, нынешний год стал 60-летним рубежом с момента этих лихих событий.
Слушая Владислава о непростой судьбе его деда, я вдруг остро почувствовала его состояние. Я поняла его. Вспомнилось, как два года назад, находясь в Волгограде, я стояла у стен мемориала, посвященного участникам Сталинградской битвы, в которой участвовал мой отец, и слезы непроизвольно сыпались из моих глаз. Моему отцу, Ивану Филиппенко тогда было 17 лет и ему посчастливилось вернуться домой, родить меня, двух моих братьев и прожить 76 лет уважаемым человеком. Среди жителей Канского района участников Сталинградской битвы, вернувшихся, живыми домой, было немного. Ротефану Елояну повезло меньше….
У Владислава бережно хранятся копии писем, написанных его дедом лично председателю Совета Министров СССР Маленкову, члену секретариата ЦК КПСС Е.А. Фурцевой, Генеральному Прокурору СССР. Под письмами, в которых Ротефан Елоян обращается с просьбой – восстановить его доброе имя, стоят даты 1953 – 1956гг. Хранится в семейном архиве и копия выписки из определения военной коллегии Верховного суда СССР от 14 мая 1957 года об отмене решения особого совещания, которым Ротефан Елоян признавался виновным, как оказалось, без достаточных на то оснований.
Меня ошеломила память Владислава, насколько досконально он помнит историю своих корней: без затруднений, свободно он называет даты полувековых и вековых событий, имена, фамилии, название воинских подразделений, в составе которых его предки отстаивали независимость России. Его прадед Маркоз Елоян был младшим офицером. Воевал в Первой Мировой войне в составе 13-го Эривановского гренадерского полка Русской Императорской Армии. В 1920 году Маркоз Елоян был принят в Компартию, а через год уже командовал ротой в составе отдельного отряда имени Янушевского (отряд коммунаров), где одним из его боевых товарищей был Гайк Овакимян, впоследствии заместитель руководителя внешней разведки СССР. Прадеду Владислава довелось участвовать в Гражданской, Финской и Великой Отечественной войнах, он много раз был ранен. Родившись в конце 19-го столетия, он ушел из жизни в 1970 году в возрасте 76 лет, намного пережив своих сыновей.
Когда началась Великая Отечественная война братья, Агевс и Ротефан Елояны учились в 279-ой школе Ростокинского района Москвы. Оба добровольцами вошли в состав 13-й Московской дивизии Народного Ополчения, которая в сентябре 1941 года была переименована в 140-ю стрелковую дивизию Красной Армии. Воевали под Вязьмой. К слову, в «Вяземском котле» 95 процентов состава этой дивизии погибли. В боях под Вязьмой сложил свою голову и старший брат. Младшему же, Ротефану, пришлось пройти все круги ада.
Его круги ада описаны в его письмах. В каждом из них он вновь и вновь пересказывает военные события, в гуще которых он оказался, а также несправедливость, с которой он столкнулся, оказавшись без вины заключенным в тюрьмы и лагеря.
«Я родился в 1925 году в Ереване. С 1930 года вместе с братом и отцом проживал в Москве. В 1941 году окончил 7 классов 279 школы, и в июле этого же года подал заявление и был зачислен в ряды Красной Армии добровольцем в Отдельный бронетанковый батальон 13-й Стрелковой дивизии. Мне было 15 лет». Эти строки из письма, отправленного на имя Фурцевой.
Из этого и других писем видно, как непросто складывается его судьба в военные и послевоенные годы: 22 октября в районе Вязьмы Ротефан получил тяжелое ранение и был отправлен в полевой госпиталь, который через неделю оказался в руках у немцев. Ему удается бежать, но в 1942 году он вновь попадает в руки немцев и его отправляют в Германию, город Зельфельд, где он вместе с другими заключенными он работает на металлургическом заводе. В середине апреля 44-го лагерь освобождают американцы, наши союзники. Через несколько дней Ротефан присоединяется к отдельной противотанковой роте 271 полка 69-й Стрелковой дивизии США.
Сразу после войны, пройдя унизительные проверки, он вернулся в родную Москву. Через год женился, один за другим родились сыновья, а через два года без суда и следствия попадает под решение «тройки», Особого Совещания при МГБ СССР, вынесшей роковое определение: виновен, измена Родине. В результате этого чудовищного обвинения Ротефану пришлось пройти через горнило 10 лагерей: Караганды и Норильска, Сибири и Воркуты. За пять с половиной лет, четыре из которых, остро чувствующий несправедливость Ротефан провел в тюрьмах, бурах и карцерах за протесты против насилия, тюремного произвола и издевательства над людьми.
«Порой мне самому не верится, что все это случилось со мной: избиение гирями, наручники, которые надевали «восьмеркой, сломанные ребра, пробитые легкие… То, что я остался жив, можно назвать чудом». Эти строки он написал в другом своем письме.
В декабре 1955 года Воркутинской комиссией по пересмотру дел политзаключенных мой дед был освобожден со снятием судимости и без поражения прав,- рассказывает Владислав Елоян. Но оказалось, что это еще не есть реабилитация. Полностью восстановлено его доброе имя было лишь в 1957 году.
Мой дед строил Норильск и боролся против насилия и произвола, которые царили в особом горном лагере №2. По письмам деда следует, что отношение к заключенным в этом лагере было нечеловеческим. Не думая о своей безопасности, мой дед вошел в состав комитета 4-го лагерного отделения и был активным участником норильского восстания. В нем погибли сотни людей. Забастовка была подавлена, но именно это событие послужило «концом» Горлага. Об этом историческом моменте подробно написал Григорий Климович в своей книге, которая так и называется, «Конец Горлага».
Владислав хорошо знает историю не только своих корней, но и страны. Он упомянул о книге «Воспоминание кавказского гренадера», написанной белым офицером Константином Поповы, служившим в 13-й гренадерской Эриванской дивизии. А еще Владислав посоветовал молодому поколению познакомиться с рассказом Алберта Зарипова «Первомайка».
-Автор книги, Герой России, участник первой Чеченской компании, был пулеметчиком в группе моего командира, Андрея Перемитина, когда они вместе воевали в Афганистане.—подчеркивает Владислав. Андрей погиб в 1995 году. Его заслуги перед Россией отмечены орденами.
В завершение нашей встречи, Владислав произнес мудрые слова.
— Я не считаю, что Родина отнеслась к моему деду несправедливо, о чем говорят некоторые знакомые нашей семьи,- утверждает мой собеседник.- Это не Родина, это определённые люди, можно сказать определённый “вид” людей так поступал. Я горжусь прадедом, дедом, и теми людьми, кто повлиял на мое мировоззрение и становление в жизни, включая осознание понятия – Родина!
Я попросила назвать имена этих людей.
Владислав не думая произнес: Маркоз Елоян, Агевс и Ротефан Елояны, Леонид Гульев, Владимир Мельник, Андрей Перемитин….. Россия, в которой жили и живут такие люди, непобедима!
Пришло в Союз журналистов письмо. Коллеги просят разъяснить детали Положения о конкурсе «Красноярские перья».
Пишут, что все как-то туманно и неясно в этом Положении. Впрочем, вот само письмо:
«Добрый день, не знаю, к кому там у вас обращаться. Посмотрел положение о конкурсе «Красноярские перья-2013» — совершенно ничего не понятно. Что значит, «самовыдвижение допускается», но если участников меньше трех, то кандидатура снимается? И снова не понять, в каких случаях слать статьи в формате текста, в каких пдф-ками, в каких Вордом? Что за номинации неясные — «Лучшая районная газета» и так далее? Если я хочу свой материал выставить на конкурс — в какой номинации мне его подавать, как их определять?
Положение читали все во главе с редактором. Она махнула рукой, и сказала, чтоб разбирались сами. Большая просьба: вы бы не могли разъяснить его как-нибудь не только для себя, а так, чтобы и другим было понятно? Заранее благодарны».
Согласен: русский язык – многозначный, и слова, а тем более фразы могут иметь самый разнообразный смысл. Вроде «казнить нельзя помиловать». И то, что понятно журналистам – членам жюри конкурса, которые Положение писали, и журналистам – членам президиума Союза, которые Положение утверждали, вовсе не обязательно понятно коллегам-журналистам, погруженным, как говорится, в повседневный рутинный процесс перерабатывания словесной руды.
Поэтому с удовольствием прокомментирую неясные части Положения о конкурсе «Красноярские перья – 2013» — так, как понял их сам.
icon-check Что значит, «самовыдвижение допускается»?
Это значит, что любой журналист может послать свою работу на конкурс, не спрашивая разрешения редактора издания, где эта работа публиковалась.. Хотя, конечно, чисто из вежливости неплохо бы известить редактора, что уважаемый сотрудник его уважаемого издания принимает участие в уважаемом творческом конкурсе. Но это мой личный совет – в Положении такого условия нет! По Положению вы просто заполняете заявку, прикладываете свой материал, и отправляете по адресу конкурса – вот и все самовыдвижение.
icon-check Если участников меньше трех, то кандидатура снимается?
Тут автор письма путает одно с другим. Если вы, например, написали очерк, и послали его на конкурс, то ваш очерк попадет в номинацию «Лучший очеркист». Но если, кроме вас, в этом году в Красноярском крае ни один журналист очерков не писал, и вашему очерку соревноваться не с кем, то соревнование по этой номинации отменяется, и номинация снимается. Снимается – НОМИНАЦИЯ, а не кандидатура.
Это все из-за выборов такая путаница в головах, я уверен. А ведь еще губернаторские восстановили. Господи, что будет-то!
icon-check В каких случаях слать статьи в формате текста, в каких пдф-ками, в каких Вордом?
Дорогие коллеги, присылайте ваши статьи в том формате, в котором вы их набирали на компьютере, когда сочиняли. Вы ведь не на печатных машинках работаете? Вот и отлично! Если отправляете на конкурс статью, то в любом текстовом формате – как на вашем компьютере. Если же вы отправляете полосы газеты – то конечно, в PDF. Тот, кто вашу газету макетирует, надеюсь, вам поможет.
icon-check Что за номинации неясные — «Лучшая районная газета» и так далее?
Хм, ну, знаете ли… Хорошо, примерно так: вы присылаете на конкурс несколько номеров вашей районной газеты. А из другого района тоже присылают несколько номеров, их газеты. И из третьего района присылают несколько номеров. Потом жюри берет все эти номера, и сравнивает – у кого лучше. Потом лучшую редакцию награждают. Что тут неясно? По какому принципу выбирают лучшую газету? Об этом жюри всегда объясняет со сцены во время награждения – приходите на церемонию награждения, все услышите.
Что касается «так далее» — по моему, это такой идиоматический оборот речи, который сам по себе информации не несет. Поэтому добавить ничего не смогу.
icon-check Если я хочу свой материал выставить на конкурс — в какой номинации мне его подавать, как их определять?
Все авторские номинации разбиты по журналистским жанрам. В каком жанре вы написали свой материал, в такую номинацию и подавайте.
Что такое жанры, я объяснять не буду. Не хочу, принципиально. Потому что если автор не понимает, в каком жанре пишет, это уже совсем непрофессионально. Ни в какие ворота, по-моему.
Но могу дать совет: покажите свой материал какому-нибудь авторитетному коллеге. Уверен, вам подскажут, что же все-таки вышло из-под вашего пера – очерк, журналистское расследование, или философское эссе. Заодно, может быть, вам расскажут и о признаках жанров, и всяких таких профессиональных штуках.
Хотя, с другой стороны, совсем не факт, что новые знания отразятся на уровне вашей зарплаты.
Честно говоря, в письме не было главного вопроса, на который я бы хотел ответить:
icon-check А зачем нужно участвовать в журналистском конкурсе?
Затем, чтобы о вашей работе узнало как можно больше людей. Чтобы как можно больше людей познакомилось с плодами ваших трудов – вашими прекрасными материалами.
Вы ведь для этого пишите-снимаете?
Или только ради денег? Так сказать, по инд.заказу? Тогда конечно, конкурс вам ни к чему – материальной выгоды никакой, хлопот много, положение надо читать, файлы переписывать. Вспотеешь, право.
Конкурсы проводятся для тех, кому важно говорить не в бездну, кому важно признание – общества и коллег.
В прошлом году Союз журналистов Красноярского края начал публиковать конкурсные работы на своем сайте, который посещает до 200 человек в день – около 6000 читателей в месяц.
Люди заходят на сайт для того, чтобы увидеть ваши работы, коллеги.
Поэтому в нынешнем году Союз журналистов ввел в Положение о конкурсе ряд важных дополнений – а именно, предоставление конкурсных работ в компьютерных форматах.
Чтобы их можно было выставить во всеобщий доступ на сайте.
Чтобы люди могли вас читать и смотреть.
Мы попросили также авторов присылать свои фото и краткие творческие биографии в электронном виде, для публикации. Чтобы читатели могли иметь представление о вас, наших дорогих авторах.
Скажите честно, что непонятного в этих пожеланиях?
Между тем, на сегодняшний день (8 ноября 2013 года) ни один (НИ ОДИН!) участник конкурса не удосужился приложить к присланным материалам их ЭЛЕКТРОННЫЕ версии.
Ни файлов, ни фотографий, ни биографий. Ничего.
Во всем виновато туманное Положение?
Или это такой нормальный пофигизм?
Странно, коллеги. Неясно – спросите. Пофигу – не участвуйте вовсе.
icon-check Но зачем все делать криво и наполовину? Зачем самого себя лишать доступа к читателю, только потому что было лень записать файл на диск или флешку?
Это мой вопрос к вам.
Впрочем, можете не отвечать. Лучше присылайте материалы.
Мне довелось участвовать в работе отборочной комиссии конкурса медиафорума «Енисей.РФ-2013».
Номинации: «Лучшая вёрстка и дизайн газеты», «Лучший фотокорреспондент», «Лучший корреспондент газеты и интернет-издания», «Образ будущего». Хотел бы поделиться впечатлениями от прочитанного и увиденного, обращаясь прежде всего к тем, кто принял участие в конкурсе.
Вначале несколько слов о культуре представления работ. Судя по тому, что довелось держать в руках, не все позаботились о выполнении конкурсных требований. Думаю, половина заявок могли быть сняты с конкурса только по формальным причинам. Кто-то не представил печатных образцов, кто-то не выслал публикации в формате PDF, кто-то пренебрёг кратким описанием работ. Многие заявки были заполнены так хаотично и неполно, словно перед конкурсантом лежал не бланк установленной формы, а чистый лист. Был прецедент, когда на листке заявки значилась только фамилия редактора издания, а ФИО самого автора как-то забыли вписать…
Хорошо, что организаторы конкурса отнеслись к этому вполне либерально. И, хочется надеяться, ни одна заявка не осталась без внимания отборочной комиссии.
А теперь перейдём непосредственно к номинациям, с работами которых мне довелось познакомиться.
Лучшая вёрстка и дизайн газеты
В номинацию было принято 14 заявок, в том числе 8 от районных (городских) газет Красноярского края. Почему ни одна из них не попала в число номинантов (претендентов на победу)? Почему провинциальные газеты не смогли составить конкуренцию изданиям мегаполиса – «Нашему Красноярскому краю» и «Городским новостям»?
Что касается последних, там всё ясно: абсолютное соответствие критериям оценки, заложенным в положение о конкурсе. Всё у них в наличии, всё обкатано до мелочей. Концепция издания налицо. Строго выдерживается композиционно-графическая модель. Безукоризненно соблюдаются стили рубрик, заголовков, шрифтов. Грамотно подобраны и обработаны иллюстрации. И так далее.
А чего не хватило районкам? Ведь, бесспорно, ряд газет вполне могли бы претендовать на более высокую оценку, если бы не некоторые «но». Главная беда, общая для всех, – слабая работа с иллюстрациями. Кроме того, у каждой газеты свою нюансы. Вот некоторые пометки, оставленные мною на полях реестра заявок.
icon-check «Сибирский хлебороб»: «Хорошая вёрстка, хороший дизайн. Но – слабая проработка фото на первой полосе; на внутренних полосах преобладают горизонтальные снимки мелкого плана, на две колонки».
icon-check «Канские ведомости»: «Хорошая композиционно-графическая модель. Но – слабая обработка фото; подписи к иллюстрациям размещены на самих фото и трудночитаемы; проблемы работы с цветом и полиграфическим исполнением».
icon-check «Сельская новь»: «В заявке представлено только две полосы, что для анализа маловато, так как они не дают представления о наличии и соблюдении концепции издания».
icon-check «Огни Енисея»: «Модель газеты имеется, используется инфографика. Но – избыток анонсов и графических элементов, тяжёлые шрифты заголовков, в целом тяжёлая графика; трудночитаем и нелогично оформлен афоризм в шапке на первой; проблемы с полиграфией».
icon-check «Советское Приангарье»: «Модель есть. Но – сбой в навигации (перепутаны страницы в анонсе); требуется более чёткая проработка фото».
icon-check «Причулымский вестник»: «Модель есть. Но – навигационная путаница на первой: не определён стиль подачи главного фото и главного материала (фото используется то как иллюстрация к главному материалу, то как анонс, при этом данный фотоанонс не регулярно сопровождается рубрикой, заголовком); не определено место для официальных поздравлений: они публикуются на месте анонсов как поверх логотипа издания, так и под ним; требуется более качественная обработка фото».
icon-check «Рабочий»: «Композиционно-графическая модель есть. Но – фоновые подложки перенасыщены, колонтитулы трудночитаемы; требуется работа с фото – мутные».
icon-check «Знамя труда» (тут сразу много «но»): «Не выдерживается макет первой и второй полос; разнобой в кеглях шрифта главного заголовка на первой; не выдерживается интерлиньяж; требуется доработка фото; проблемы полиграфии».
Все эти замечания – результат только поверхностного взгляда. При более глубоком анализе недочётов выявляется больше.
Лучший фотокорреспондент
Принято 9 заявок, в том числе от авторов районных газет – 3.
Здесь, как и в предыдущей номинации, налицо изначальное неравенство – по уровню профессионализма, доступности объектов съёмки, фототехнике. Фотокоров, по профессиональной принадлежности, в районках почти не осталось. Всяк, кто идёт на сбор материала, берёт с собой фотоаппарат, нередко «мыльницу», отсюда и качество того, что мы видим на газетных страницах. Понятно, что районным газетчикам составить конкуренцию мастерам, обладающим супероптикой и работающим на краевом и международном уровне, очень сложно.
Тем приятнее высокое мастерство, проявившееся в фоторепортажах большемуртинской газеты «Новое время». Их автор – Елена Чапало. В её снимках столько жизни и естества! Здесь и разнообразие ракурсов, планов. И весь спектр фиксируемых событий. И выразительность, динамичность, эмоциональность в каждом кадре. А попутно – респект труженикам редакции, которые умело верстают, обрабатывают и подают читателю всё это изящество.
Что и говорить, конкуренты у Елены Владимировны серьёзные. Один из них – представитель международного информационного агентства; другой – фотокор краевой газеты. Мог бы на месте Елены Владимировны в «тройке» номинантов оказаться ещё один красноярский фоторепортёр, представляющий интернет-издание. Но его подвело пренебрежительное отношение к подаче заявки: сбросил на диск архив съёмок – разбирайтесь, мол, сами, что там у меня лучшее. Тогда как другие предварительно выбрали свои работы для участия в конкурсе.
Образ будущего
Вначале скажу об этой номинации, а уж затем о «Лучшем корреспонденте» («сладкое», известно, приберегают на десерт). Итак, в номинации представлено не менее 35 заявок, в том числе 25 от районных газет Красноярского края. Причем некоторые редакции районок прислали заявки нескольких авторов. Увы, найти изюминку среди них (имею в виду работы всех участников) не удалось. В основной массе – обычные рядовые материалы, которыми газеты наполняются из номера в номер. Наибольшее количество публикаций оказались посвящены увлечениям школьников и студентов робототехникой. И, как ни странно, многие из текстов были похожи друг на друга почти как две капли воды.
Вот типичные заметки, сделанные мною на полях реестра заявок: «тема не раскрыта», «много аббревиатуры», «просто интервью о работе сельского ДК», «просто отчёт с совещания» (варианты – «с форума», «с фестиваля»). Ещё: «мало конкретики, много общих слов», «несоответствие номинации», «использована информация без ссылки на источник», «описательный характер материала», «слог не на высоте», «стили смешаны». И даже так: «Сухо! И скучно!» А некоторые работы интернет-изданий представляли собой текстовую расшифровку видеозаписи беседы, и этих строк, к сожалению, не коснулась рука редактора и корректора.
22 июня, 72 года назад, ранним воскресным утром наша страна вступила в самое страшное сражение, длившееся 1418 дней и ночей.
Одной из самых трагических страниц Великой Отечественной стал подвиг защитников Брестской крепости, которые первыми приняли на себя атаку гитлеровских войск и первыми показали фашистам, что Советский Союз – это не Европа, убедившая фюрера своим безволием в том, что он якобы рожден владычествовать всем миром.
Я бывала в этой крепости во времена СССР не раз. И всегда сердце начинало биться под 120 ударов в минуту…
Не секрет, командование гитлеровских войск планировало уже 22 июня полностью овладеть Брестской крепостью, тем более что ее гарнизон оказался отрезанным от основных частей Красной Армии. Но планы захватчиков рухнули в тот же день. Подразделения 6-й и 42-й стрелковых дивизий, 17-го пограничного отряда и 132-го отдельного батальона войск НКВД – всего-навсего 3500 человек! – сдерживали натиск врага в буквальном смысле до последней капли крови.
Большинство защитников крепости погибли. Когда 28 июля 1944 года Брестскую крепость освободили советские войска, на искореженных кирпичах одного из казематов была найдена надпись ее последнего защитника: «Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!», выцарапанная 20 июля 1941 года – почти месяц спустя после вторжения фашистов. Я видела эту надпись, и всякий раз пыталась представить себе того, кто спешил сообщить нам о своей смерти… Мне почему-то представлялся 19-летний лейтенантик и становилось очень горько, что он убит и забыт… 22 июня – день памяти и скорби. Вспомним ли мы о тех, кто защищал эту крепость? Да и вообще хранит ли ваша память фамилию хотя бы одного из ее защитников? Вот то-то и оно! Бремя памяти для многих из нас непосильно. Зато бремя беспамятства несем легко.
…Журналистов частенько ругают. Но если бы не гражданский подвиг журналиста Сергея Сергеевича Смирнова, благодарное отечество, могло бы благополучно похоронить героев Брестской крепости под слоем беспамятства вперемешку с позором. Подвиг С. Смирнова – реабилитация защитников Брестской крепости. Он сражался за них и победил.
Сергей Сергеевич вспоминал: «Наши враги с изумлением отзывались об исключительном мужестве, стойкости и упорстве защитников этой твердыни. А мы предали все это забвению… В Москве, в Музее Вооруженных Сил об обороне Брестской крепости ни стенда, ни фотографии, ничего. Музейные работники пожимали плечами: «У нас музей истории подвигов… Какой мог быть героизм на западной границе? Немец беспрепятственно перешел границу и под зеленым светофором дошел до Москвы. Вы разве это не знаете?».
…До 1957 года советская пресса и словом не обмолвилась о героизме защитников Брестской крепости, ставшей позднее в истории войны, символом Сопротивления. А заговорила о них в полный голос только благодаря всего одному человеку – С.С. Смирнову. Он практически в одиночку встал на защиту защитников Брестской крепости. И ведь отстоял их! А говорят, один в поле не воин. Он разыскал многих. И рассказал о них всей стране. Он был одним из инициаторов создания музея обороны крепости; собранные им материалы – более 50 папок с письмами, 60 тетрадей и блокнотов с записями бесед с защитниками крепости, сотни фотографий и много чего еще – он передал музею. Титаническая работа Смирнова завершилась реабилитацией А. Филя, освобождением П. Клыпы, снятием всех подозрений с майоров П. Гаврилова. С. Матевосяна и других оставшихся в живых защитников Брестской крепости. Исключенные из партии были восстановлены, им, слава богу, дали нормальную работу. Журналист смыл с них позорное пятно, которое они вынуждены были носить по милости «родной партии». Помним ли мы о нем, коллеги?
Получается, это была вторая защита Брестской крепости. Её вел журналист Смирнов. И он тоже не сдался – победил. Это ли не пример, как нужно сражаться за добрую память тех, кому мы обязаны, по сути, всем. Сражаться против беспамятства, цинизма и лицемерия, защищая свои высотки и Брестские крепости. На равнодушие мы просто не имеем права. Многие наши «друзья» хотят, чтобы свет памяти померк в наших душах. Не знаю, как у вас, коллеги, но в моей душе этот свет будет гореть, пока я живу. Впрочем, он будет гореть вечно: ведь душа бессмертна, верите вы в это или нет.
12 июня, смею напомнить, — День России, самый молодой государственный праздник.
С 1994-го до 2002-го он именовался длинновато – День принятия Декларации о государственном суверенитете России.
В народе его нарекли Днем независимости. Сами нарекли, сами и ёрничали: «Разве Россия прежде была в кабале?» Такой вопрос совсем недавно звучал и в шутку и всерьез. 12 июня 2001 года, выступая на торжественном приеме по случаю этого самого дня, президент В.В. Путин, помнится, сказал: «С этого документа начался отсчет нашей новой истории. Истории демократического государства, основанного на гражданских свободах и верховенстве закона. А его главный смысл – это успех, достаток и благополучие граждан».
Может, оно так и есть… Президенту видней, чем мне, простой русской бабе, государством битой и прочими госструктурами пуганой. Но ведь и тогдашние опросы россиян показали: не врубился народ в суть народного праздника. Выходной день, только и всего. Нет, мероприятия, конечно, были. Но я-то о сути на сердечном уровне. А сердце молчало. Да и теперь вряд ли кто толком объяснит, что же это за праздник. Ответы типа – это «символ национального единения и общей ответственности за настоящее и будущее нашей Родины» – ясности не добавляют. Особенно туманны призывы к «общей ответственности за настоящее и будущее». Это как – общая ответственность? А праздник народного единения у нас вроде как есть в ноябре. На мой взгляд, не стал государственный праздник народным. Для толерантности могу сказать: пока не стал…
Слова – штука опасная: в них, словно в паутине, можно так запутаться, что и не выбраться потом. В слова надо вдумываться, смысл в них искать. Вот начертал кто-то на плакате, перефразировав Людовика XIV, «Россия – это мы»… И что? Смысл-то в чем? С Людовиком всё ясно. Король-солнце вроде как сказал на заседании парламента Франции депутатам: «Вы думаете, господа, что государство – это вы? Ошибаетесь! Государство – это я!» Правда, в протоколе эти слова не отражены. Но в истории-то они остались. А протоколы – дело тонкое: их люди пишут. А другие люди их правят. Ну да господь с ним, с королем…
Что толку-то России-матушке от того, что она – это мы? Нет, толк кое-какой, конечно, есть, но вреда больше. Взираем мы на невидимый объект, имя которому Государство, и ждем, когда оно нас облагодетельствует. А пошто мы вечно чего-то от кого-то ждем, если Россия – это мы? И то нам не так и это не этак. И армия скверная, но сына туда своего – образец мужества – не пущу (предвижу вопрос и сразу отвечаю: в моей семье отслужили все, не потому что герои, а просто пошли да и «отдали долг», хотя в долг у Отчизны ничего не брали), и полиция не хороша, но сам я – образец честности – не стану служить в «ментовке», и голосовать я не пойду: всё одно подтасуют итоги. Не надоело? Да давайте придем однажды все как один на эти самые выборы, а потом поглядим, что к чему. Так нет же!
Чиновники плохи? А мы-то, простые смертные, хороши? Вы видели когда-нибудь горожанина, выгуливающего пса? Конечно, видели. А наблюдали ли вы когда-нибудь картину, когда его собачка pokakala, а он совочком, припасенным заранее, отходики ее жизнедеятельности собрал, в пакетик положил и выбросил куда следует? Фи, какая гадость, да?! А когда весной снег сходит, обнажая любовь горожан к собачкам, – это высшая эстетика? И ведь тут никакие указы-законы не нужны. Необходимо осознание каждым: Россия – это мы. Но мы этого до сих пор не осознали!
И горы окурков под балконами, и искореженные качели, и «автографы» в подъездах… Это не государство учинило, а простые россияне. Нет, пардоньте, это не мелочи. Это основа основ. Мы с вами пока не любим Россию, мы только говорим (точнее, болтаем) о любви к ней. И чем больше говорим, тем больше не любим.
Для нас пока рассуждать о поиске некой фантомной национальной идеи проще, чем за своей собачкой убрать.
19-20 апреля в Москве прошел 10-й съезд Союза журналистов России. Своими впечатлениями поделился руководитель красноярской делегации, председатель правления Союза журналистов Красноярского края, директор ГТРК «Красноярск» Василий Нелюбин.
Съезды Союза журналистов России проходят раз в пять лет. В мае прошлого года на отчетно-выборной конференции мы выбрали четверых делегатов съезда от Красноярского края. Ими стали красноярцы Татьяна Филипенко и Василий Нелюбин, Любовь Климович из Дивногорска и Ирина Ганул из Дудинки.
На съезде были представлены все регионы России. Много общались, нам важно было понять, что интересного происходит у коллег. При том, что у всех региональных союзов журналистов много общего, есть территории, где работа ведется очень активно. Как правило, при мощной поддержке со стороны местной власти. Особенно ярко это проявляется в национальных республиках, ряде богатых южных регионов. Там на работу с журналистским сообществом выделяются существенные деньги и местные союзы журналистов ведут активную работу, связанную, в основном, с обучением и переподготовкой журналистов, организацией досуга и отдыха наших коллег. Впрочем, делегаты съезда неоднозначно отнеслись к идее финансирования Союза журналистов из бюджета. К примеру, все затраты на проведение съезда, а это десятки миллионов рублей, были покрыты бизнес — партнерами Союза журналистов России. Как нас заверили, не было потрачено ни одного бюджетного рубля. В этой связи запомнился вопрос главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова, заданный с трибуны: «Поднимите руки те, кто представляет средство массовой информации или региональную организацию Союза журналистов, которые не получают в той иной форме деньги от региональных властей?!» Руки подняли всего несколько человек.
Почти во всех национальных республиках учреждено Почетное звание «Заслуженный работник СМИ» (или по-другому названные его аналоги). Оно дает возможность ведущим журналистам при выходе на пенсию получить статус ветерана труда со всеми вытекающими льготами. Тема о почетном звании для журналистов, кстати, обсуждалась на съезде и была скептически встречена большинством наших коллег. Тем не менее, в Резолюции съезда записали, что Союз будет обращаться в правительство страны и настаивать на учреждении почетного звания «Залуженный журналист России».
На съезде присутствовало много гостей. Было зачитано приветствие от Президента. С трибуны съезда поздравили журналистов представители Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ. Многие из гостей не ограничились формальными словами приветствия, а выступили с содержательными и эмоциональными докладами. К примеру, первый заместитель председателя Совета Федерации Александр Торшин, вице-спикер Госдумы Сергей Железняк, председатель комитета по информационной политике и связи Госдумы Алексей Митрофанов, депутат Госудмы Борис Резник, руководитель Федерального агентства печати и массовых коммуникаций Михаил Сеславинский, уполномоченный по правами человека в РФ Владимир Лукин, председатель Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов.
К их выступлениям делегаты отнеслись по-разному, тем не менее, такое «статусное» и эмоциональное начало настроило делегатов съезда на откровенный, а порой и нелицеприятный разговор о проблемах медиаотрасли.
Кстати, первая информация, которая прошла о съезде в Интернете, была о том, что вице-спикера Сергея Железняка делегаты «захлопали» и согнали с трибуны. Хотя, в отличие, от большинства высоких гостей он провел на съезде половину дня, выслушал немало критических речей в адрес Госдумы и вышел-таки на трибуну, чтобы отстоять свою позицию. К примеру, Алексей Митрофанов приехал выступил и, не дожидаясь дискуссии, удалился. А Железняк держался он молодцом, отшучивался, говорил, что очень рад, что его так приветствуют и продолжал «гнуть» с трибуны свою линию. Да и мнение делегатов съезда разделилось. Лично я убежден, что съезд – это место для дискуссий и правильнее было бы не захлопывать оппонента, а постараться опровергнуть его аргументы с трибуны. Получается, что с одной стороны, журналисты хотят диалога с властью, а сами диалог вести не готовы. Когда «большие начальники» к нам не приходят – обижаемся. А когда приходят — начинаем, как в народе говорят, «пальцы гнуть»…
За два дня съезда дали высказаться практически всем. Был представлен самый разнообразный спектр мнений – от уже выше упомянутого Дмитрия Муратова, который говорил нелицеприятные вещи в адрес существующих порядков, и до самых яростных сторонников нынешнего курса президента и правительства. На съезде были приняты пусть не судьбоносные, но достаточно важные решения. Вопрос лишь в том, сумеем ли мы эти решения реализовать?
Съезд убедил меня в том, что и председатель нашего Союза Всеволод Богданов, и секретариат прекрасно информированы о том, что происходит в журналистском сообществе, там правильно понимают наши болевые точки. Другое дело, что не совсем ясно, как с этими проблемами бороться, Впрочем, похожая ситуация не только в журналистике…
Отмечу, что в отличие от предыдущих съездов, это было «трезвое», здравомыслящее собрание. У меня есть возможность сравнивать. Съезд проходил в абсолютно деловой атмосфере, по сравнению со съездами десяти — пятнадцатилетней давности, когда действо больше напоминало «журналистский фестиваль». Даже выбор «пафосного» места проведения – Колонный зал Дома Союзов – можно расценивать как знаковый, осознанный шаг, подтверждающий масштабность и серьезность мероприятия.
Наивно полагать, что журналистская жизнь после съезда как-то резко изменится, но мы проговорили очень важные, принципиальные вещи.
Доклад Всеволода Богданова был своего рода ответом на выступление заместителя министра связи и массовых коммуникаций Алексея Волина, который несколько месяцев назад на журфаке МГУ рассказывал студентам, что журналистика – это всего-лишь бизнес. Вас нанимают, платят вам деньги, и вы за эти деньги пишите и снимаете то, что сказал работодатель. Ваше мнение и ваша позиция никого не интересуют. Поэтому все байки про «миссию» — забудьте! Всеволод Богданов, как и многие наши коллеги, с таким взглядом на профессию категорически не согласен. Все не так просто. По логике замминистра получается, что и Юрий Щекочихин, и Анна Политковская, и Дмитрий Холодов очень хотели угодить своему руководству, и за это их убили! Конечно, это абсурд.
В докладе Богданов много говорил о защите профессии и профессионализме. Все сошлись на том, что колоссальная проблема – это репутация сегодняшнего журналиста. По оценкам Союза, российским журналистам доверяют лишь около 14 процентов населения. Мы не очень далеко ушли от депутатов и полицейских, которым доверяют около 5 процентов. В целом степень доверия к журналистам не очень высока, хотя провинциальным коллегам доверяют больше, чем федеральным. Теме доверия было уделено довольно много места в Резолюции съезда: «События, происходящие в современном мире, обнажили хрупкость всех без исключения общественных институтов, в том числе и масс-медиа. Дело не только в падении тиражей или исчезновении газет с длинной историей. Двадцать первый век не сумел оставить в прошлом недоверие между людьми. Более того, недоверие стало глобальным. Между странами и религиями, между бизнесом и обществом, между властью и человеком. Недоверие как страшный вирус разъедает все живое, все человечное на планете. Без доверия острота наших перьев, сама миссия журналистики в целом, становятся бессмысленными, а мастерство – невостребованным и абсурдным. Доверие к журналистике многократно увеличивает ее возможности, ее реальную власть над умами и сердцами людей. Тем нетерпимее должны быть мы все к тому, что подрывает в глазах читателей, зрителей и слушателей доверие к нашему слову».
