Николаю Михайловичу Байгутдинову — 80! Поздравляем с юбилеем!

Уважаемый  Николай Михайлович, поздравляем Вас с  юбилеем!

Желаем здоровья, неиссякаемых творческих замыслов, поэтического вдохновения!
Гордимся, что мы с Вами  в одних  рядах, рядах  Союза журналистов России!
Размещаем  прекрасную  статью Татьяны Низамутиновой, опубликованную  несколько лет назад, но   до сегодняшних дней  не утратившую своей актуальности!

РОО «Союз журналистов Красноярского края»

История одного автографа

Долго собиралась и всё же выбрала время посетить в Красноярском краевом Доме журналиста экспозицию самых значимых работ местных мастеров пера. Среди газет, журналов, фотографий выделялась светло-коричневая книга с тиснением золотистого цвета. Я сразу узнала его. Пятнадцать томов таких фолиантов есть и в моей домашней библиотеке – полное прижизненное издание собраний сочинений В.П. Астафьева.

Подхожу, беру в руки и читаю автограф, написанный рукой автора: «Николаю Михайловичу Байгутдинову, больше всех сделавшему для издания этого собрания, с поклоном, благодарностью и пожеланием добрых дел, почтения от людей и доброго, доброго здоровья. Храни тебя Бог! В. Астафьев. 1999 год. Красноярск». Между страниц – фотография. На ней – Виктор Петрович за своим массивным письменным столом подписывает автограф, а рядом стоит полуседой мужчина.

Кто он – этот трудяга, так душевно оценённый самим Астафьевым? Знаем: наш великий земляк словом «Бог» не разбрасывался. В фонде им. В.П. Астафьева его имя не значится. Среди приглашённых на торжества по поводу юбилея писателя никто его не видел. А сделал он, выходит, «больше всех». Ведь «что написано пером – не вырубишь топором». Тем более, пером всемирно известного мыслителя и художника. Хочу расставить точки над i. Добиваюсь встречи с Николаем Михайловичем здесь же, в Доме журналиста.

Передо мной совершенно седой, улыбчивый, простецкого вида человек. На вопросы отвечает без всякой заносчивости, чем располагает к себе. Спрашиваю:

– Откуда такая высокая оценка Вашего участия в издании? Будто Вы были его соавтором…

– Это он «загнул», – отвечает Николай Михайлович, – тогда я работал директором Издательского дома «Офсет». Привёз ему сигнальный блок всех томов. Радость – выше крыши! Вот и выплеснул эмоции… Главную работу всегда делает сам автор. Без него ничего бы не было. Это тяжкий труд над каждым словом, каждым образом. Перенапряжение до надрыва душевных сил, нервов. Помните: «Над вымыслом слезами обольюсь»? Огромный вклад внесла Мария Семёновна – его супруга. Иногда по пять раз перепечатывала текст. А почерк у Виктора Петровича скверный. Они – трудяги. Я лишь устранял последствия подлости, свершённой против этой семьи.

–  Подлости против Астафьева?! Как такое могло быть?

– Ещё как было! Это теперь думают, что Виктор Петрович всю жизнь катался как сыр в масле. Характер у него противоречивый, дерзкий, дрался за правду насмерть. Этого многие не любят. Он четыре раза пытался издать свои сочинения в полном объёме. Шли смутные девяностые. Печататься стало возможно только за свой счёт. А откуда у писателя деньги? Даже гонорары перестали платить. Любители его творчества, друзья четырежды собирали средства, размещали заказ в столичных издательствах. Те сразу или чуть погодя объявляли о своём банкротстве и исчезали вместе с деньгами и рукописями. Последний раз такое произошло с уважаемой «Молодой гвардией».

Вот тогда я и подключился. Приезжаю в Овсянку и с порога предлагаю Виктору Петровичу согласиться на издание его трудов в полном объёме здесь, в Красноярске. Протягиваю текст письма о решении. Он опешил. Мол, как такое возможно?! Это же впервые в истории России. Раньше позволялось только в столицах да и то с великим скрипом. Он долго не решается, ссылается на безденежье. Я заверяю, что решение всех финансовых и хозяйственных вопросов беру на себя. Подписывает. Я уезжаю.

– На что Вы надеялись? Не думаю, что Вы были олигархом.

– Главное здесь – вера в свои силы и правоту дела, за которое берёшься. У меня уже был опыт. До «Офсета» работал помощником начальника «Главкрасноярскстроя», где вместе с субподрядом трудились более семидесяти тысяч человек. Когда в перестройку по решению властей ликвидировали это по сути дела министерство строительства Сибири, я перешел в книжное издательство. Был коммерческим директором. Потом генеральный директор ПИК «Офсет» Ю.А. Кондрашин перетащил меня к себе. Он руководил полиграфией, а я издательским домом, осуществлял загрузку производственных мощностей.

Тогда я уже при содействии губернатора края В.М. Зубова пробил в столице право печатания школьных учебников на местной полиграфической базе. Тоже впервые в истории страны. Знал: получится и во второй раз. И не ошибся! Помог случай – посещение края Б.Н. Ельциным. Удалось передать ему письмо от имени общественности региона и писательской организации с просьбой выделить деньги из бюджета на издание полного собрания сочинений В. П. Астафьева. Потом пришлось эти деньги «выбегивать» в Москве.

– Что значит «выбегивать»? Ведь письмо с просьбой выделить деньги на такое важное издание было передано самому президенту!

–  О! Это целая бюрократическая технология, при которой ни с временем, ни с имиджем не считаешься. Если без подробностей, всё выглядело так. С великим трудом попадаю в Кремль с черновым вариантом письма за подписью руководителя администрации президента страны А.Б. Чубайса. У Анатолия Борисовича денег в бюджете «для таких юродивых мыслителей, как Достоевский и Астафьев» нет. Иду к его заместителю Татьяне Дьяченко – уже не с целью решения вопроса, а для совета. Дабы обойти Чубайса, она рекомендует действовать через Госкомпечать и сама записывает меня на приём к председателю ведомства И.Д. Лаптеву. Иван Дмитриевич встретил меня хмуро. Понимаю – не ко времени я. Деньги комитета распределены загодя. Лаптев знал Астафьева лично, хорошо относился к нему. Пытаюсь воспользоваться этим. Кладу на стол письмо от Виктора Петровича. Лаптев повертел его в руках и говорит: «Ладно. Придется оголить издательство «Дом» Лиханова. Но учти: гонорар автору не полагается.

– Как?! Столько лет и Вас никак не заметили? Никакого вознаграждения за столь важный для страны труд?

– Да. Такое уж отношение к культуре. Лаптев направляет меня для детальной проработки дальнейших действий к заместителю, этажом выше. Там кроме хозяина кабинета находились ещё два хмурых человека. Они скрупулезно перечислили мне все абзацы и страницы из произведений, которые я под угрозой потери головы должен был «вымарать».

– Это же противозаконно! Цензура отменена.

– Гладко на бумаге, а в действительности всё жёстко. Потом прошли длительные переговоры в отделах по смете. И наконец решили выделить два миллиарда неденоминированных рублей. По сегодняшним ценам это где-то пять миллионов. Не расщедрились. Мало того, пытались выделять их поэтапно. При темпах галопирующей инфляции тех лет этого могло хватить разве что на три тома. Нервы мои были на пределе. Казалось, таким образом хотят на корню задушить издание. Этого бы Виктор Петрович не пережил. Сколько можно обманывать?! Снова ищу возможность попасть в Кремль. Потом опять в Госкомпечать. Директор издательства «Дом» Альберт Лиханов перестал здороваться со мной при встрече. Но я отстоял, перечислили все два миллиарда в Красноярск.

– И следом грянул дефолт?

– Да. Будто сама судьба, само время противились этому изданию. Но мы успели вовремя купить бумагу, картон и прочие материалы по сходной цене. И работа пошла. Редакторы Г.И. Сысоева, Е.В. Корнеева, Н.Н. Шабля, корректоры В.Н. Клюшина, А.Ф. Пантелеева, А.С. Павленко трудились, не считаясь со временем.

– Извините, Николай Михайлович, но ведь для работы над таким солидным изданием требуется соответствующий опыт. Не сомневались в способностях местных специалистов?

– Нисколько. Это в столицах, возможно, считают, что в Сибири страдают неотёсанностью. Наши люди не менее талантливы во всём. Правда, Виктор Петрович настоял на приглашении в помощь редактора прогоревшего издательства «Молодая гвардия» А.Ф. Гремицкую. Думаю, он это в благодарность за спасённые рукописи девяти томов, которые москвичи хотели уже сдать в макулатуру. Вместе мы всё сделали в срок, вложились в смету. Мало того, сэкономили и выплатили авторский гонорар, чему Астафьев был безмерно рад.

– Наверное, и Вы получили удовлетворение от сделанного?

– Конечно. Особенно когда стал получать письма со всех концов страны от почитателей творчества В. П. Астафьева с просьбой выслать им требуемое количество экземпляров. Они боялись, что всё издание уйдёт к собирателям книг, где они будет пылиться на полках, а настоящим ценителям изящной словесности ничего не достанется. Проблема была масштабная, и я решил побеспокоить тогдашнего министра культуры страны Н.Л. Дементьеву. Попросил её дать квалифицированную разнарядку рассылки тиража по регионам. Дементьева встретила меня холодно. Вызвала к себе начальника какого-то отдела и говорит: «Вот тут красноярцы выпустили Астафьева, а продать, видимо, не могут: посмотри, что можно сделать для рекламы!» Меня будто ножом по сердцу! Как столичное начальство далеко от жизни народа!

– Может, она так хотела показать личную неприязнь к Вам? Вы приехали в Москву, к министру, без приглашения. Они там знают себе цену.

– Может. Я сразу молча покинул кабинет. Но истинную причину неприятия понял потом: я не вычеркнул из издания ни одного абзаца, чего так настоятельно требовали от меня в Госкомпечати. И Астафьев на это не пошёл. Мне за это мстили долго и упорно. Проверки за проверками. Подложные заявления в правоохранительные органы. Ходил на допросы. Хотя следователи не имели права реагировать на анонимки, сплетни, необоснованные подозрения частных лиц. Мотали нервы основательно: волна за волной. Вдобавок озлобленность политических сектантов, не доросших до понимания творчества В. П. Астафьева. Особенно глубины его философии почвенника. Они и до настоящего времени выступают в прессе за переименование Университета имени В.П. Астафьева.

– Этого никогда не будет!

– И я так думаю. Но осадок остался. Надоело всё, и я ушел на пенсию. Потом ПИК «Офсет» довели до банкротства и продали. Такой конец просматривался уже когда мы заканчивали редактирование последних трёх томов. Опытного полиграфиста и руководителя Ю.А. Кондрашина краевое начальство вынудило выйти на пенсию.

В настоящее время Москва, Ростов и ещё какие-то города перепечатали красноярский 15-томник, но уже с вырезками. Наше издание уникально! Потому Виктор Петрович так высоко оценил в моём лице работу всего сообщества редакторов, корректоров, полиграфистов.

– Уникальное время, уникальные труды, уникальные люди… Без них наш мир был бы беднее. Спасибо, Николай Михайлович!

Татьяна Низамутинова,

аспирант КГПУ им. В.П. Астафьева

     Поздравление от Совета ветеранов Союза журналистов Красноярского края.

                                      С лейкой и блокнотом.

  Николай Михайлович Байгутдинов — один из тех людей , кто, как говорится, постоянно  на слуху. Журналист, поэт, писатель, общественный деятель. Трудовые будни для него начались в 17 лет плотником –бетонщиком, а азы этой славной   профессии он постигал учась заочно в Кузбасском горном техникуме. Кузбасс строился и перед молодым строителем открывались широкие горизонты.    Однако была у него «одна, но пламенная страсть» — любовь к стихам, к литературе. Еще в школе начал он писать стихи, которые уже тогда имели положительные отзывы. В конечном счете  опять же заочно  закончив университет Николай уходит в журналистику. Большемуртинская районная газета «Маяк коммунизма» стала школой его становления. Его стихи, очерки, репортажи печатались в краевых и Всесоюзных изданиях. «И вот однажды в декабре 1966 года» вспоминает Николай Михайлович –« в районку заглянул Николай Чурилов, он находился в командировке в Большой Мурте», – читал твои заметки. Может быть попробуешь себя у нас? Так я очутился на краевом радио». Здесь уже в полной мере раскрываются творческие способности Николая Михайловича. Он объездил весь край и результатом этих поездок, как правило, были статьи, репортажи, которые находили живой отклик у радиослушателей. В 1973 году Николая Михайловича решением крайисполкома переводят в « Главкрасноярскстрой». Он становится помощником начальника Главка и секретарем коллегии. Красноярский край в этот период представлял настоящую строительную площадку. Николай Михайлович принимает непосредственное участие в разработке различных вопросов и подготовке документов, касающихся жизнеобеспечения края, в частности промышленного и гражданского строительства, освоения открытых месторождения полезных ископаемых строительства объектов соцкультбыта. Много потрудился Николай Михайлович  на ниве издательского дела будучи директором издательского дома «Офсет». Чего стоят только одни его титанические можно сказать усилия по изданию 15- томника В.П. Астафьева. Он лично ездил в Кремль и обхаживал множество кабинетов, несмотря на то, что решение об издании принял Б.Н.Ельцин.  Заодно Николай Михайлович пробил вопрос  о печатании в «Офсете» школьных учебников.

Желаем Николаю Михайловичу крепкого здоровья, хорошего здоровья, оптимизма.
 

ЧТО ПЕНЯТЬ НА ПЛАНИДУ…

С ускорением к хаосу мчится вселенная
Из порядка размеренной жизни планет.
Все тревожнее жизнь в городах и селениях.
Объяснения странностям фобии нет.

Человейник бурлит, будто по предсказанию
Удалили совсем покрывало с времен:
Вавилонскими башнями высятся здания,
А там в каждой ячейке момент накален.

Не хватает глупцам до зарезу излишества.
Государства – сплошной потребительский рот.
Управляет Землей Его злое величество
Ощетинившись всюду ракетами рок.

Неужели мы вправду лишь стадо заложников
Хаотичных движений скопления звезд?
Так зачем тогда эти духовные сложности,
Бесконечных проблем созидания воз?

Что пенять на планиду, коль наше сознание
Заблудившись утратило истины нить:
Только воля людская во всем мироздании
Может все уничтожить и все возродить.

Планетарные сдвиги пройдут не замечено.
Столкновенья галактик – космический пшик.
А искавший обман и вконец искалеченный
Костылем перекрестится жадный мужик.

Человечеству снова любовь будет явлена.
От разрывов снарядов оглохнет война.
Вспыхнет цветом опять в палисаднике яблоня,
И быть может в Сибири созреет айва.

Николай Байгутдинов