Своё детство он провел в фашистском рабстве. Николай Петрович даже хотел написать об этом книгу. От руки он исписал целую тетрадь. Но, перечитав написанное, понял, что чего-то не хватает, и всё сжёг. «Словно какая-то автобиография для вступления в партию получилась», — посмеялся он.
Начало конца
Наш сегодняшний герой Николай Марудов живет в Канске недолго – три года. Сюда он переехал к своим родственникам. Здесь ему понравилась наша газета. Особенно пристальное внимание всегда вызывала рубрика «Дети войны». Ведь и сам он — ребенок войны, только немного другой. По документам он числится как «несовершеннолетний узник».
Война началась 22 июня, как и в этом году, в воскресенье. Семья Марудовых жила в деревне Второе Заболотье возле шоссе «Витебск-Смоленск». Злосчастный день для жителей начался с обстрелов с неба. Самолеты бомбили машины, которые пытались проскочить по шоссе. «Самолеты, — рассказывает Николай Петрович, — выглядели словно коршуны — не убирали шасси. Они проносились над головами с сиренами, особенно когда шли в пике. Эти жуткие звуки раздирали все внутри. Вот так я узнал, к сожалению, что такое война. Казалось, что бомбы летят на тебя, но это обман — они падали дальше».
После кошмарного, неожиданного и страшного дня начала войны Петр, отец семьи, в которой было шесть детей, стал строить бомбоубежище: в огороде вырыли яму, сделали накаты из бревен. 11 июля деревню оккупировали немцы.
Через два дня после оккупации из окружения вышли русские солдаты — около сотни бойцов. Они попросили маленького Колю, которому тогда было 13 лет, и его двоюродного брата Сашу провести их незамеченными через шоссе. Ребятишки должны были выбежать на дорогу, убедиться, что проход свободен, и дать сигнал. Когда ребята возвращались домой, в лесу нашли брошенный танковый пулемет «Максим». Мальчишкам понравилась тележка, они сняли с нее щиток и ствол и увезли в деревню. Находку заметил местный житель, латыш, дед Петерсон. Он попросил, чтобы ребятня собрала пулемет и прикатила его в деревню. Петерсон передал оружие партизанам, вместе с которыми воевал его внук.
Позже неугомонные мальчишки обнаружили на заброшенном хуторе дом, доверху набитый металлическими ящиками с патронами. Они принадлежали нашим солдатам, которые при отступлении бросили свой склад. По команде старших малыши собрали все ящики и утопили в пруду. Зимой партизаны прорубали в водоеме прорубь и доставали боеприпасы.
Провожать партизан через шоссе приходилось ещё не раз. Однажды отряд обнаружили, они попали в засаду. С Колей тогда был его младший братишка. Детей отправили обратно, но велели идти другим путем, чтобы немцы не узнали, что они помогали партизанам скрываться от преследования.
«Нас гнали на запад»
А потом взрослые заставили мальчишек хоронить мертвых солдат. Детям надевали на лицо повязки, залитые одеколоном. Стаяла жуткая жара. Трупы лежали больше пяти дней: у них отрывались конечности. Ямы копали прямо рядом с трупами и перекатывали их туда, где на настиле из ольховых веток они и были захоронены. За время войны пришлось придать земле ежё немало людей. Вспомнил, как хоронили совсем молоденькую партизанку по имени Нина. Она закладывала мину, на которой подорвалась. Немцы тогда согнали жителей деревни на работы на шоссе — выравнивать ямы, посыпать дорогу песком при гололеде. В кустах малыши обнаружили мертвую девушку, части тела которой при взрыве отбросило на 15 метров от того места, где ее пытались найти партизаны.
В 1943 году в доме не было никакого хозяйства. У семьи оставались две овечки, которые они спрятали еще в начале войны: увели в соседнюю деревню к дядьке. Так как там находилось много полицаев, в деревушке было очень тихо. Когда совсем не осталось еды, Николай пошел за животными. На обратном пути его поймали немцы. Вот тогда-то мальчик впервые очень испугался: на него нацелили оружие, послышались выстрелы. Но убили не его, а рядом стоящих овец. Мясо забрали, а ребенка отпустили домой.
Вскоре начался страшный бой. В семье Марудовых поняли, что пора бежать из дома. Из-за дождей и гусениц танков улица и дорога были разбиты: вокруг — сплошная грязная колея. Семья решила, что нужно бежать к партизанам, чтобы те перевели их через линию фронта. На середине улицы, в десяти метрах от них, взорвался снаряд, осколок разорвал маленький черный ридикюль, который мать держала в руках. Там были все их документы и фотографии. Дети потянули мать за собой, а всё их прошлое — свидетельства, официальные бумаги — через секунду пропали под гусеницей танка. Женщина только и успела схватить одно фото – их отца. Его видели последний раз на трассе от Минска до Москвы. Он привозил снаряды на передовую. После неожиданной бомбежки обнаружили только перевернутую телегу с убитыми лошадьми. Отца не нашли, но семья получила похоронку.
Партизан они отыскали, но те отказались их принять. Сказали идти туда, куда погонят. Мол, советские войска везде найдут и освободят. Вернулись на шоссе. Утром семью окружили немцы и взяли под конвой. Их гнали на запад, в Минск. Идти пришлось полтора месяца. Ночевали на улице, только один раз останавливались в старой заброшенной казарме. По цементному полу ползали вши. Тогда все зарази-лись тифом. По дороге люди выкапывали картошку в полях, на привалах пытались ее варить. Николай Петрович вспомнил, что привалы, как специально, были коротенькие, и как только вода закипала, какой-нибудь из немцев подбегал, переворачивал котел ударом ноги и приказывал идти дальше. Дети на бегу хватали с земли сырую горячую картошку и жадно съедали уже в пути.
Их пригнали в Минск в первых числах ноября, шел снег. По дороге погибло очень много людей: в основном малыши и старики. Хоронили их вдоль минской трассы. У Николая умерли бабушка и маленький братик Мишенька, который родился уже во время войны.
Свободен, Николаус!
Они пришли на место, где раньше было еврейское гетто – все его жители были расстреляны. Там и остались жить. Николая увезли в госпиталь. После выздоровления ему пришла повестка: явиться на биржу труда. Он работал помощником электрика, потом рыл окопы. Но однажды всех мальчишек, около трехсот человек, привезли на станцию, погрузили в вагоны и увезли в Германию. Перед отправкой в бараке их сфотографировали с табличками на шее: на них были номера. Потом те же номера им нашивали на рукава одежды. Николай Петрович помнит только последние две цифры «04» и до сих пор радуется тому, что не знает всего номера, который не выкололи на его коже.
Дети прибыли в Зальцбург, где их поселили в тюрьме, в которой почему-то не было заключенных. Сейчас преступниками стали полумертвые русские парни. В день узникам выдавали литровую банку с черной жижей: это была вода с вареной гнилой капустой кольраби. Там плавали черви.
Словно рабов, мальчишек выставляли на площади для продажи. Богатые баоры, немецкие землевладельцы, быстро разобрали самых сильных. Николай остался среди пятидесяти «хиляков». Их научили делать линию связи. Мальчишки ставили столбы, тянули провода.
Осенью 1944 года Николай заболел воспалением легких. Больных, тех, кто не мог работать, складывали в машину с крытым кузовом и травили выхлопным газом, после чего увозили в крематорий. Словно по злой насмешке, на машине смертников был нарисован красный крест. Нужно было постоянно двигаться, ни в коем случае не упасть и не попасть в этот «газенваген».
Его спасли друзья. Парни сами несли бревна, а Коля лишь держался за них и шел рядом. Друзья делились с ним хлебом с древесными опилками. Благодаря их помощи он выжил.
Фронты сжимались. Всех выживших мальчишек раздали хозяевам. Николая увезли в Аттенберг. Когда к Германии подходили русские солдаты, его хозяин бежал в горы, где хотел найти брата. Во время побега немец освободил своего пленника со словами «Свободен, Николаус». Николай тогда уже понимал немецкий, ведь им запрещалось разговаривать на русском.
На вокзале собралось много таких же освобожденных разных национальностей. Они долго прятались в лесу, потому что боялись, что немцы решат перестрелять освобожденных пленников. Недалеко от Мюнхена увидели машины с белыми звездами и вышли навстречу союзникам. Американцы дали всем бумаги, где было написано «Освобождение. Мюнхен». Всех пленников увезли в Дюссельдорф, где Николая и других русских пленников ждали НКВДшники. Там же были американские и канадские представители. Людям предлагали выбор: уехать в любую страну по их желанию. Николай выбрал свою Родину.
Когда Николай Петрович возвращался в родные края, его встретило сплошное разбитое поле: ни одного забора, ни одного дома. Он стал с семьей жить в Витебске. В советское время таким, как он, не доверяли, хотя у них и были документы, подтверждающие, что они находились в плену. Не один раз освобожденных проверяли в НКВД. Николая Марудова освободили из плена 25 апреля 1945 года. А согласие на реабилитацию он получил при помощи фонда «Взаимопонимание и прощение» в 2000 году. Его признали ветераном, «несовершеннолетним узником».
Фото автора.
Опубликовано в газете «Канские ведомости» 25.06.2014
Любое полезное дело начинается с идеи, с желания изменить мир к лучшему, ну, или, хотя бы сберечь то, что уже имеем. Каждое мероприятие по очистке от мусорных свалок – это маленький шаг навстречу чистой планете.
Друзья! Давайте защитим экологию тех мест, где мы живём, и призовём других к такому же отношению! Коллектив редакции предлагает всем балахтинцам провести майские выходные с пользой, точнее, мы призываем вас создать совместную масштабную акцию (назовём её «Чистый май»), в условия которой входят следующие пункты:
1. Определитесь с участком, который вы хотите привести в порядок, и сфотографируйте его до момента уборки.
2. Наведите порядок на выбранном вами объекте (можно сделать снимки и в процессе уборки).
3. Запечатлите итог работы – чистый, обновлённый участок, двор, парк, лес и т.п.
4. Принесите фотоотчёт в редакцию или пришлите по электронной почте.
Не останьтесь в стороне! Давайте вместе сделаем так, чтобы чистых «кусочков» в нашем районе стало как можно больше!
Коллектив редакции уже облюбовал себе участок, который «задыхается» от мусора и грязи и буквально «молит» о помощи. В выходные мы избавим его от «страданий». Но… об этом – в следующем номере.
Все фотоотчёты будут опубликованы в газете и на нашем сайте: www.snbalahta.ru.
***
АКЦИЯ «ЧИСТЫЙ МАЙ», объявленная газетой в прошлом номере, с первых дней приносит результаты. У нас есть уже три участка, освобождённых от мусора – родник и его окрестности, небольшой лесок и даже целая деревня! Не оставайтесь в стороне – присоединяйтесь: давайте создадим целую армию и двинем её на борьбу с главным врагом современного мира – мусором!
4 мая коллектив редакции выехал на «любимое» всеми балахтинцами место – родник (что за газовой заправкой). «Любимое» в двух смыслах: одни едут туда за чистой родниковой водой, а другие везут туда мусор, причём везут масштабно – вываливают кучи целыми кузовами. Такое вот, поистине народное место – хлебнул водицы, вытряхнул лишнее, и был таков!
Изначально мы рассчитывали очистить сам родник и собрать мелкий мусор вокруг, сгрузить в тележку (прицеп от «Нивы») и свою миссию считать выполненной. Но, когда нашему взору явились горы мусора, которыми буквально «оброс» этот дар природы, стало ясно, что одной тележкой тут не обойтись. Подогнали «газик», который загрузили до краёв.
Было такое чувство, что мы находимся не в поле, а на помойке, ведь чего только ни пришлось собирать руками: битое стекло, бутылки, пластик, гнилой картофель, горы полиэтилена, чужие накладные (теперь мы знаем, кто оставил там грязь), вёдра, сапоги, одежду и даже… труп собаки.
В понедельник с утра нам поступили ещё два сообщения: жители деревни Щетинкина очистили от мусора весь посёлок, а балахтинка Светлана Николаева своими силами (одна!) расчистила лесок неподалёку от улицы Чкалова в Балахте.
Вот что пишет нам Светлана: «Хорошо, что вы затронули тему свалок – страшно смотреть на горы мусора, стыдно перед детьми, ведь им всё это достанется… Решила поддержать вашу акцию и навести порядок в леске, через который я хожу каждый день, и вижу, что хлама там становится всё больше. Есть ещё канавы, стоки, овраги, обочины – всё это в плачевном состоянии…».
А в Щетинкине акцию инициировали работники клуба во главе с заведующей Галиной Апанович. Всем селом вышли на уборку улиц, выгнали технику, в общем, потрудились от души.
Спасибо неравнодушным жителям: Валентине и Кириллу Калининым, Михаилу Жданову, Валентине Варлахиной, Анастасии Слабко, Светлане и Алине Ялошка, Татьяне Жуковской, Елене Кривошеиной, Татьяне Чепиковой, Виктору Трошину, Кристине Даниленко, семьям Ивашкиных, Седневых, Апановичей, Шевцовых, Захаровых, Тимощенко.
ИТОГ РАБОТЫ:
Площадь: в радиусе ста метров вокруг родника теперь чисто.
Объёмы: мусором полностью загружен автомобиль ГАЗ и тележка-прицеп.
Участники: нас было девять человек.
Ощущения: наводить порядок и делать добро оказалось приятно – чувствуешь себя Человеком (да, да, с Большой буквы!).
Мы благодарим всех, кто откликнулся на призыв, и очень надеемся, что акция на этом не закончится – вступайте в ряды борцов за чистоту, ждём ваших фотоотчётов!
Хотите увидеть все фотографии с уборки? Зайдите на наш сайт: www.snbalahta.ru
Мы очистили от мусора родник, лес и деревню. А Вы?
К редакционной акции «Чистый май» присоединились жители деревни Безъязыкова. Долгое время прямо на въезде в деревню собиралась большая свалка бытовых отходов. Прочитав призыв об акции в районной газете, библиотекарь Алёна Шестакова и старшая вожатая школы Лариса Мартасова решили сделать приятное себе и родному поселению и организовали народ на уборку этой свалки.
Местные жители и волонтёры из школы с большим удовольствием отозвались на призыв организаторов, и пришли навести порядок в этом «злачном» месте. Самое интересное, что после уборки мусора жители на этом месте поставили самодельные «вазоны» из автомобильных шин и посадили в них разные цветочки-многолетники. Организаторы акции надеются, что свалки в этом месте больше не будет никогда!
Вот так активно и с изюминкой обновили деревню участники акции: Екатерина Спирина, Лейла Салахова, Мирослав Шестаков, Карина и Илья Чекунковы, Светлана Абянова и Юлия Колесова. Огромное спасибо этим неравнодушным людях, благодаря которым очищено ещё одно задыхавшееся от грязи и мусора место!
ИТОГИ АКЦИИ ТАКОВЫ:
Площадь: народ разобрал «полувековую» свалку, долгое время портившую впечатления при въезде в деревню.
Объёмы: Мусором загрузили больше десяти садовых тачек.
Участники: 12 человек.
Ощущения: Участники акции получили огромное удовлетворение от своего труда и обновления родной деревни.
Все фотоотчёты с акции «Чистый май» можно посмотреть на нашем сайте: www.snbalahta.ru.
Опубликовано в газете «Сельская новь» 2.05, 9.05,30.05.2014 г.
9 декабря состоялось заседание Федеративного совета Союза журналистов России, обсудившего ход выполнения решений Х съезда СЖР, положение на медиарынке и ситуацию в журналистских организациях страны.
Вел заседание Федеративного совета председатель СЖР Всеволод Богданов. На заседании были приняты следующие резолюции:
Резолюция Федеративного совета Союза журналистов России «О ходе выполнения решений Х съезда СЖР»
1.Федеративный совет Союза журналистов России с тревогой отмечает, что ситуация на российском медийном рынке остается неудовлетворительной, принимаемые Законы и нормативные документы, сложившаяся практика их применения не решают уже накопившихся проблем и даже создают новые. Очевидное ограничение прав и возможностей журналистов, усиление внешнего контроля за их профессиональной деятельностью стратегически неэффективны и не способствуют установлению общественного доверия, без которого отечественная журналистика, страна в целом, не могут развиваться и отвечать на вызовы времени. Ведомства, чьей прямой обязанностью является организация цивилизованных условий деятельности СМИ и журналистов, некомпетентны и раз за разом от выполнения своих прямых функций уклоняются, действенного диалога с профессиональными организациями избегают.
2.Федеративный совет Союза журналистов России еще раз подтверждает верность оценок, содержащихся в Резолюции Х съезда СЖР, необходимость реализации принятой на нем Программы, поддерживает усилия, прилагаемые Секретариатом для их реализации. Федеративный совет считает недопустимым, когда ответственные чиновники раз за разом игнорируют прямые обращения к ним, отказываются даже от обсуждения направленных им предложений, с порога отвергают любые варианты сотрудничества. В частности, Федеративный совет СЖР настаивает на том/, чтобы, наконец, была дана оценка позиции зам. министра связи и массовой коммуникации А.Волина, который, с одной стороны, явно не обеспечивает решения проблем отрасли, а с другой – позволяет себе попытки публичного вмешательства во внутренние дела общественной организации – Союза журналистов России и даже дает «рекомендации» по персональному составу его выборных органов.
3.Федеративный совет Союза журналистов России считает принципиально важной работу, проводимую Секретариатом по восстановлению единства журналистского сообщества в условиях разрушаемого информационного пространства страны, искусственного разделения журналистов в зависимости от политических и экономических позиций владельцев СМИ. Попытки превратить журналистов в солдат «информационных войн», чреваты уничтожением самих основ профессии, необратимым падением ее социального авторитета и, как следствие, — самым серьезным ущербом для национальных интересов страны. Только честная и ответственная журналистика может достойно выполнять свою миссию, независимую от сиюминутной конъюнктуры. В этой связи Федеративный совет СЖР подчеркивает исключительно важное значение ежегодных Фестивалей прессы, давно ставших, едва ли не единственной в стране площадкой, на которой журналисты России ведут прямой и заинтересованный разговор о профессии и ее проблемах; особенно это касается проблем местных и региональных СМИ, так обострившихся в последнее время. Федеративный совет считает, что этой работе СЖР должна быть оказана более серьезная государственная и общественная поддержка, которая пока явно недостаточна.
4.Федеративный совет Союза журналистов России высоко оценивает и поддерживает работу журнала «Журналистика и медиарынок», ставшего признанным центром, аккумулирующим и пропагандирующим опыт лучших региональных и местных изданий. Федеративный совет считает необходимым, чтобы Отделения Союза активизировали работу по проведению подписки на «ЖиМ», максимальному расширению его аудитории.
5.Федеративный совет Союза журналистов России выражает поддержку тем усилиям, которые Секретариат СЖР прилагает для решения проблем, возникших в ходе конфликта на Украине. Журналистика должна способствовать не разъединению народов, а восстановлению утрачиваемого доверия и уважения друг к другу. Федеративный совет СЖР считает глубоко позитивным процесс консультаций, проводимых под эгидой ОБСЕ между журналистскими Союзами России и Украины, одобряет подписанные в ходе этих консультаций документы, поручает продолжить эту работу. Федеративный совет одобряет решения, принятые в ходе ежегодного Совещания Европейской федерации журналистов, впервые прошедшего в Москве, считает сам факт его проведения в столице России свидетельством признания и авторитета российской журналистики и СЖР. Точно так же Федеративный Совет Союза журналистов России расценивает и учреждение регионального офиса Международной Федерации Журналистов в Москве (MICJ).
6.Федеративный совет Союза журналистов России выражает обеспокоенность возобновившимися в последнее время попытками дискредитации СЖР, связывает эти попытки именно с активизацией его работы по защите интересов журналистской корпорации и считает эти попытки недобросовестными. В этой связи Федеративный совет СЖР настаивает на реализации, наконец, никем не отмененного Президентского Указа о передаче Союзу в собственность занимаемых им помещений; именно нерешенность в течение почти двух десятилетий этого вопроса дает возможность проводить бесконечные проверки, создающие атмосферу нестабильности, каждый раз надолго парализующие работу аппарата организации, порождающие море бумаг и не приносящие никаких позитивных результатов. Еще в 2007 г. было принято два постановления Государственной Думы, поддерживающие СЖР в этом вопросе, но ответственные ведомства все обращения к ним по-прежнему игнорируют.
Резолюция принята единогласно (при одном воздержавшемся).
Резолюция Федеративного совета СЖР по поводу ситуации вокруг телекомпании ТВ-2
Федеративный совет Союза журналистов России выражает поддержку коллегам и возмущение продолжающимися немотивированными попытками лишить эфира одну из лучших региональных телекомпаний – ТВ-2 (Томск). Федеративный совет поручает Секретариату СЖР обратиться в Федеральную антимонопольную службу с просьбой дать соответствующую оценку решению государственной структуры (ОРТПЦ) в одностороннем порядке и без объяснения причин разорвать договор об оказании услуг, и в Генеральную прокуратуру — о возможности возбуждения против руководителей ОРТПЦ уголовного дела по статье «Воспрепятствование профессиональной деятельности журналиста».
В Минусинском районе есть деревня Верхняя Коя. Именно туда, с лёгкой руки организаторов, нас – трёх участниц пресс-тура – забросила судьба.
Там нам посчастливилось познакомиться с большой семьёй гармонистов-самоучек.
Встречали нас у ворот, как встречают хороших друзей или родных – приветливым словом, улыбкой, под переливы гармони, да ещё – с целым блюдом жареных карасиков. И отказаться от угощения мы не посмели, рыбка была пропускным билетом в дом: отведал угощения, уважил хозяев – проходи и будь дорогим гостем!
В этом доме когда-то жила мать Михаила Даниловича Вашлаева – самого старшего представителя большой музыкальной семьи. Всё в избе напоминает о ней: домашний иконостас, расположенный по традиции в «красном» углу комнаты, чтобы икона была первым, на что обращал внимание человек, входящий сюда; маленькие окна с деревянными рамами и резными наличниками; скамья у ворот. Да и сын часто в разговоре упоминал о матери, которая ушла из жизни в свой день рождения, прожив ровно 97 лет… С тех пор Михаил Данилович и живёт в её доме, ведь все лучшие воспоминания связаны с этим местом. На вопрос, как научился играть на гармони, рассказывает:
– Играть начал лет в тринадцать, а может, и раньше. В те времена ведь как было – кроме балалайки и гармошки, развлечься было нечем, это сейчас разные музыкальные приспособления есть. Купили старшему брату гармошку, он играл, и мне тоже хотелось… Потом его призвали в армию, а гармошка стояла. Я остался «главным» в семье – и инструмент попал мне в руки. Учился тайком, в подполье, чисто на слух – нот я не знал. Раньше в деревне кто их знал-то?! Ушами слышал – как играют, как народ поёт, так и пиликал. Когда стал постарше, меня и других ребят-гармонистов стали приглашать на праздники, свадьбы. Тогда и мысли не было, чтобы за это платили: мы дорожили оказанной честью, ведь если тебя позвали играть – значит, ценят как гармониста. А насчёт того, что вся семья у нас музыкальная, так это я так объясняю: в былые времена, если отец был трактористом, значит и сыновья его – трактористы, а у плотника – плотники. А у нас вот музыкальные умения передаются из поколения в поколение.
Печник, строитель, плотник, сварщик, агроном, железнодорожник, майор милиции, шахматист и биатлонист – много профессий и увлечений было у Михаила Даниловича, но, куда бы ни забросила его судьба, любимое увлечение везде сопровождало его. Умение играть на гармошке не раз выручало в армии, везде он был душой компании, а когда не было под рукой гармони, выстукивали с сослуживцами такт на тазиках, а песни пели всякие – украинские, молдавские, русские…
Многое мог ещё рассказать о себе Михаил Данилович, но племянники шутливо прерывали его: мол, «Данилыч, ты не говори много, ты класс покажи!». И Данилыч показывал класс – оживала, подпрыгивала на его коленях гармошка: то заливалась весёлым мотивом, то тосковала, «поскуливала», подбираясь тонкими нотками к самому сердцу…
А племянники и внуки враз подхватывали знакомый мотив – играли и пели так, что хотелось пуститься в пляс или затянуть с ними вместе песню. Да и что тут скрывать – мы с удовольствием тянули известные всем слова «…а я люблю же-е-на-то-го-о…».
Нам довелось познакомиться в тот день с шестью гармонистами этой семьи, хотя их гораздо больше. Племянники Михаила Даниловича – Владимир и Борис Вашлаевы – тоже отменно владеют инструментом. Уже и припомнить не могут, когда именно и как научились играть. Владимир с улыбкой вспоминает годы детства: когда он жил у бабушки, то с другом-соседом забирался на ворота, и, сидя на столбах, они вместе играли на гармошках – веселили соседских старушек. А как стали постарше – играли в школе на ёлках, на проводинах в армию, свадьбах.
Владимир Вашлаев и его сыновья живут в Абакане: они специально приехали в деревню, чтобы встретиться с нами. Владимир, помимо игры на гармони, ещё и пополняет семейную «инструментальную базу»: в его коллекции есть тульская гармонь ручной сборки, сделанная на заказ (она обошлась в 110 тысяч рублей), шуйская четырёхголосная гармонь не такая дорогая (34 тысячи), но не менее ценная – славится чистым звучанием.
Впитали в себя любовь к музыке и сыновья Владимира (у него их трое, и все играют на гармонях). Двое – Данил и Александр приехали с отцом и тоже показали «класс» – играли и пели для нас.
Мы поинтересовались: не мешала ли любовь к народной песне им, современным молодым людям, общаться со сверстниками? На что получили достойный ответ: «Да нам завидовали все! Просили даже научить играть, но не всем так просто это даётся, а нам вот далось!», – улыбаясь, говорят парни. Кстати, у каждого из них уже есть по дочери, которых теперь нужно, во что бы то ни стало, научить играть!
А брата Владимира – Бориса – гармонь спасает от плохого настроения и стресса: «Когда весь свет тебе не мил, часок-другой поиграешь – хандру, как рукой, снимает…», – рассказывает он о себе. И правда, когда Борис Николаевич играл, невозможно было не заметить, какое удовольствие доставляет ему это!
Залюбоваться можно было всеми гармонистами этого большого клана – все они не только талантливые музыканты, но и красивые, статные мужчины. Было приятно наблюдать, как расправляются их плечи, когда они берут гармонь, как каждый из них горд собой в этот момент. И сразу думалось: «Ну, точно, – гармонист – первый парень на деревне»!
Сыграл для нас и двоюродный брат Владимира и Бориса – Василий Врясов, брат и отец которого – тоже гармонисты. Вашлаевы и Врясовы – участники концертов, районных конкурсов, неоднократные победители музыкальных фестивалей. И какой бы путь в жизни ни выбрал каждый из них, одно остаётся объединяющим и ценным для всех – неудержимая любовь к гармошке.
Провожать за ворота нас вышли с шестью гармонями и с седьмой маленькой гармошкой, которую примеряет на себя маленькая Дарина – внучка Михаила Даниловича.
И снова запели гармони: полилась мелодия, вытягивая наружу все самые лучшие, трепетные чувства… Великую силу таит в себе музыка – вроде и хорошо тебе, и весело, и тут же хочется плакать. И не хотелось уезжать – хотелось остаться и слушать, слушать…
А гармонисты и не отпускали нас – всё играли, играли… Долго прощались мы у ворот, а когда уехали, гармошка всё ещё пела в душе, не давала забыть гармонистов.
В маршруте пресс-тура «Енисей.РФ-2014» об этой семье было написано так: «Династия гармонистов-самоучек». А я добавлю: «…династия удивительных, гостеприимных людей, с открытой душой и добрым сердцем». А творческим талантом их наградила природа – в дар за доброту, чистоту души и тепло, которое они умеют дарить окружающим.
Опубликовано в газете «Сельская новь» 11.07.2014 г.
В пять часов утра настойчиво заявил о себе будильник, возвращая из сладкого забытья в реальность.
Не хотелось выбираться из уютного гнёздышка, свитого под мягким пледом, не помогали даже мысли о рисовой каше, обильно сдобренной маслицем, которую подавали на завтрак… «Спать, спать», – твердила упорно каждая клеточка утомлённого тела, «Вставать, вставать», – спорил с ней здравый смысл и одержал верх. Струйка ледяной воды помогла прийти в себя, бодрящий воздух ворвался в открытую дверь, и свежесть утра уже окончательно вызволила меня из сонного плена. Свежесть… Она витала повсюду: в воздухе, которым невозможно было надышаться, в траве и цветах, покрытых росой, в туманной дымке, сквозь которую пробивались утренние лучи. Свежесть окутала тротуары, «запеленав» их тонкой изморозью, не хотелось даже ступать на них, чтобы не нарушать этой гармонии, этой чистоты… Хотелось остановить это мгновение, чтобы запомнить и увезти с собой удивительное ощущение счастья и покоя. Таким было утро в Ергаках.
А вчера был целый день, проведённый здесь, совсем не похожий на это тихое сонное утро. День, в котором препятствия сменялись открытиями, страх – восторгом, усталость – приливом сил. Это был удивительный день, вспоминая который, не пожалеешь ни об одной прожитой минуте.
…Около одиннадцати часов утра участников пресс-тура распределили по маршрутам, снабдили сухим пайком и, отдав в надёжные руки сопровождающих и спасателей МЧС, отправили в горы. Путь лежал до озера Радужное, что у подножия скалы, с которой свисает тот самый легендарный «висячий камень».
Решение идти по самому сложному маршруту было непоколебимым. Дойти до заветного камня казалось делом чести, иначе и ехать было незачем. «Да и что уж там такого сложного – не мы первые, не мы пос-ледние, дойдём на раз-два!», – убеждала я себя, шагая по узкой тропке среди тринадцати других участников похода. Грудь переполняли восторг и жажда приключений.
Солнышко играло в листве и траве, купало в тёплых лучах цветы, а они раскрывались ему навстречу, в благодарность обнажая всю свою красоту. Журналисты не успевали смотреть под ноги, то и дело останавливались, нависая с объективами над цветущими полянами, падали на колени, ползали в траве, подыскивая лучший ракурс для снимка. Заснять всё это великолепие, запечатлеть, унести с собой – наверное, было целью каждого. Сопровождающие с пониманием останавливались, ждали нас, не торопили и не прерывали.
Природа заповедника – природа необыкновенных контрастов. Суровые, заснеженные горные вершины подчёркивали нежность и хрупкость анютиных глазок и жарков, которыми сплошь были усыпаны поляны. Сухие узкие тропы вдруг оборачивались вязким болотом, переходившим в крутые подъёмы, на которых ещё лежал полутораметровый снег. Ручьи и быстрые речки сменялись тихой гладью прозрачных озёр.
После преодоления пары километров нам стало жарко и захотелось пить. Сбросили лишнюю одежду, умылись у ручья и двинулись дальше. У озера Уютное остановились, чтобы полюбоваться его красотой – круглой формы, с прозрачной водой и камнями-валунами на дне и вдоль берегов оно казалось сказочным. Я высказала сожаление о том, что не взяли с собой костюм сестрицы Алёнушки: «Вот были бы кадры!»… – на что кто-то из коллег пошутил, мол, а как же братец Иванушка? Посмеялись – вот только козлёнка нам в пути не хватало!
Пройдя ещё несколько километров до места привала – озера Радужное, все изрядно выдох-лись. Удивлялись выносливости сопровождающих: казалось, они совсем не устали, и вроде бы для них пройти несколько километров в день по тайге – привычное дело!
У подножия скалы Спящий Саян, как в круглой чашечке, поблёскивало озеро Радужное. Невозможно было оторвать глаз от этого чуда природы: взгляд скользил по водной глади, затем устремлялся вверх – к таёжным массивам и ещё выше – к горному хребту, причудливо рисующему силуэт лежащего на спине человека. Фантазия дорисовывала его образ – прикрытые веки, острый нос с горбинкой и подбородок, руки, будто сложенные на груди, и стопы ног, устремлённые вверх. А чуть правее на горной вершине – плоский камень, снизу казавшийся таким маленьким. Представилось, будто каменный человек специально выбрал его, чтобы запустить в озеро «блинчик», но сон одолел великана, и Саян прилёг отдохнуть, а камешек аккуратно положил на самый край скалы…
Наша группа устроила привал. Отдышавшись и «уничтожив» сухпаёк, мы были готовы к восхождению. По крайней мере, нам так казалось. На нашу решимость не повлияли даже предупреждения сопровождающего о том, что вернёмся мокрыми, грязными и, возможно, с травмами. Нам было мало того, что мы увидели «висячий камень» издалека, нам необходимо было прикоснуться к легенде. Но больше двигало нами желание испытать себя, подняться на высоту в 1700 метров по крутому подъёму в 60 градусов, по опасным тропам. Азарт, авантюризм, поиск вдохновения – как раз те качества, которые присущи искателю, и каждый журналист просто обязан ими обладать.
Подъём был нелёгким. Тропа (если следы впередиидущего в мокром рыхлом снегу можно назвать тропой) круто шла вверх, виляя между деревьями. Полутораметровый слой снега был ненадёжной опорой: слышно было, как под этой толщей журчат быстрые потоки талой воды, сбегая с вершин. Ноги то и дело проваливались, скользили, в некоторых местах мы буквально ползли на коленях, хватаясь за любую ветку, как за спасательный круг. Сердце бешено стучало, дыхание сбивалось, но остановиться хоть на минуту было нельзя – страшно было отстать от других, не хотелось быть препятствием идущим сзади. В какой-то момент мне показалось, что эта высота непреодолима, но амбиции были сильнее усталости и здравого смысла. Подъём занял около полутора часов.
Но все наши мытарства и сомнения были вознаграждены, когда мы добрались до заветной вершины. Дух захватывало от той красоты, которая открывалась сверху. Висячий камень оказался огромным многотонным куском скалы, и ужас охватывал от мысли, что он может сорваться вниз. А озеро Радужное походило на монетку, лежащую на ладони великана. Место нашего привала едва можно было разглядеть через линзу фотоаппарата.
По традиции, которая бытует среди туристов, каждый из нас попытался столкнуть «висячий камень», конечно же, – безуспешно. Кто-то, глядя на это, сказал, что, по легенде, камень столкнёт беременная женщина. Все засмеялись: мол, нужно быть сумасшедшей, чтобы в «интересном положении» пуститься в такой путь. Но тут же получили ответ, который не ожидали услышать. Подруга нашей сопровождающей поднималась сюда, будучи на седьмом месяце беременности. На наш вопрос: «Всё ли в порядке с её малышом?», мы получили утвердительный ответ: «Жив и здоров!». Красивые легенды придумывают люди, ведь чудесам, которые создаёт природа, хочется придать особую значимость и сказочный смысл.
Спуск был не менее трудным физически, но морально давался легче. Обратно катились с гор буквально «на мягком месте»: ноги не слушались, спину ломило, всё тело «стонало» от напряжения. Но настроение было отличным, голову слегка кружило от пережитых эмоций. Хотелось одного – добраться до базы отдыха и упасть пластом. С горы спускались быстро, ноги почти бежали «на автомате». Шутили, что надо бы успеть ещё на вечернюю дискотеку – даже мысль об этом в тот момент казалась абсурдом.
Удивительно, но то ли сказался стресс, перенесённый организмом в этом дальнем походе, то ли горы зарядили нас своей энергией, но на вечерней дискотеке мы прыгали и плясали, как заведённые, а потом повалились спать в бревенчатых домиках базы отдыха, где сегодня встретили это утро в Ергаках…
Природный парк «Ергаки»
образован в 2005 году, расположен на территории Ермаковского и Каратузского районов. Общая площадь парка – 342 873 гектаров. Территория «Ергаков» богата разнообразными ландшафтами и природными объектами. Одним из популярных видов туризма является пеший туризм – летом и горнолыжный – зимой, а также конный, велотуризм и сплавы по реке Ус.
Некоторые из природных достопримечательностей стали знаковыми для этих мест – это скалистая гряда Спящий саян в виде силуэта лежащего на спине человека и Висячий камень – самая интересная и притягательная достопримечательность (он расположен на покатой скале, касаясь её лишь незначительной частью своей поверхности).
На территории парка запрещается:
* разводить костры вне специально отведённых мест;
* мусорить;
* рвать цветы, собирать ягоды и грибы;
* рыбачить, охотиться;
* мыть посуду, стирать в реках и озёрах парка;
* мыть автомобили;
* использовать водомоторный транспорт;
* находиться в парке с домашними животными.
Опубликовано в газете «Сельская новь» 27.06.2014 г.
Возможность узнать о жизни других районов края, подаренная работникам СМИ организаторами пресс-тура «Енисей.РФ-2014», была использована нами «на всю катушку»: мы смотрели в оба глаза, слушали в два уха, вертели головой в радиусе 360 градусов, стараясь всё увидеть, запомнить, записать и сфотографировать, чтобы потом поделиться увиденным с вами, дорогие читатели.
Во второй день нашего путешествия по югу края мы побывали в селе Знаменка Минусинского района, и вот что там увидели.
Детский сад, построенный в Знаменке год назад, воплотил в жизнь мечты многих местных мам и ребятишек. Он рассчитан на 95 детей в возрасте от 1,5 до 7 лет, но сумел вместить в себя 104 малыша и почти полностью покрыл очерёдность в детские сады.
Объект, площадью 2500 квадратных метров, возведён по современному проекту, строительство велось компанией «Зелёный континент» около 10 месяцев. Расходы составили почти 130 млн рублей (район получил их из средств краевого бюджета, благодаря участию в краевой программе «Развитие сети дошкольных образовательных учреждений на 2012-2015 годы»). Можно назвать это строительство экспериментальным – сад создан по типовому проекту пов-торного применения. Недочёты и замечания, которые «всплывут» со временем, будут учтены при планировании детских садов в других населённых пунктах.
В здании соблюдены все требования пожарной безопасности. Система видеонаблюдения состоит из 30 камер. Пищеблок оснащён современной техникой и продуман до мелочей: тут есть лифт для транспортировки готовых блюд на второй этаж, паровая машина для приготовления диетического питания, протирочная машина, в мгновение ока превращающая картофель в пюре, отдельный аппарат для приготовления компота, хлеборезка и многое другое. Согласно санитарным требованиям кухня разделена на блоки: мясной, хлебный и посудомоечный.
Под хранение энергосберегающих ламп, вышедших из строя, отведена отдельная комната, в которой есть специальные бочки-резервуары. Заключён и договор с компанией об их утилизации.
В каждой группе есть раздевалки, спальные и игровые залы, мини-столовые. Туалетные комнаты оснащены душевыми кабинами, мойками со смесителями с автоматической регулировкой температуры и напора воды. Для персонала на каждом этаже тоже есть туалеты, душевые и служебные помещения.
В этом уникальном детском саду есть изостудия, мини-музей, плазменные телевизоры в каждой (!) группе. Новенькие игрушки поражают количеством и разнообразием. Группы укомплектованы до мелочей, включая постельное бельё, покрывала, ковры, игрушки, детскую мебель, мягкие уголки.
В медизоляторе – отдельной уютной комнатке, оснащённой кроваткой, столиком, игрушками, санузлом, приболевшего малыша осмотрят, подлечат и оставят до прихода родителей. А для того, чтобы ему не было одиноко, между медицинским кабинетом и изолятором в стене сделано большое «окно», через которое медработник наблюдает за ребёнком и общается с ним.
Во дворе детсада уютно размещены игровые комплексы. Можно сказать, что это не просто площадки, а сказочные городки, продуманные до мелочей: занятие по душе здесь найдут как малыши, так и детки старших групп.
Коллектив детского сада бережливо и трепетно относится к такому подарку судьбы – гордится местом, где работает, старается привнести уют, украсить элементами рукоделия.
Ложкой дёгтя в этой истории стали нередкие ссоры мамочек из-за мест в новом саду, ведь в селе есть ещё один детский сад – старый, который тоже принимает ребятишек. Но, когда возникает возможность выбора, хочется получить самое лучшее.
Огромный двор, светлые, большие помещения, уютные холлы, изобилие игрушек и развивающего материала, полы с подогревом – всё это создаёт ощущение комфортности и надёжности. И даже мелькает мысль переехать в Знаменку, хотя бы ради одного этого детского сада, в котором уж точно каждому ребёнку уютно, тепло, безопасно и интересно.
Детский сад – сказка, детский сад – мечта, детский сад – реальность… Если вы утратили веру в светлое будущее, побывайте в Знаменке – и она к вам обязательно вернётся!
Опубликовано в газете «Сельская новь» 11.07.2014 г.
С нетерпением жду очередного отпуска, строю планы, собираю вещи…
Маршрут всегда почти один и то же: на Украину, в Крым, к брату… родному и очень любимому. Туда, где душа моя всегда свободна – от условностей, обязательств, обстоятельств… Там я, как рыба в воде: умиротворённая, расслабленная, другая… Там я хохлуша до мозга костей, любящая землю, насквозь пронизанную теплом, солнцем, с её необозримыми подсолнечными полями, низкими хатками, среди которых всегда интуитивно ищу взглядом соломенную крышу; с низким чёрным небом, усыпанным крупными звёздами; с лягушачьим стрёкотом над тёплыми ставками в обрамлении плакучих ив…
Судьбоносная встреча
Под соломенной крышей прошло моё далёкое, красивое детство… Мы забирались на чердак по самодельной «дробине» вместе с дедом Кузьмой, и я сладко засыпала рядом с ним в ворохе соломы, заботливо устланном для нас бабушкой Ксеней домотканым рядном. Просыпаясь ночью, я слышала вокруг загадочные шорохи и всё теснее прижималась к спящему деду – мне было страшно, хотя я знала, что шуршат соломой всего-навсего мыши, да ласточки, в гнездах под стрехой высиживающие своих будущих птенцов. Их маленькие, в мелкую крапинку яйца величиной с крупную виноградину дед показывал мне, держа на узкой старческой ладони, и стращал: детям брать их в руки нельзя – иначе лицо покроется конопушками… Я принимала его слова всерьёз… Это было так давно, что кажется, в другой какой-то жизни… Там – на западе Украины, которую сегодня расколола и отрезала от нас война.
В Бабинцах Винницкой области берёт начало род Блиндаров, к которому я отношусь. По всей Украине живут мои родственники, но основная их часть – там, на западенщине. Все они любят меня и брата, всегда приглашают в гости, ведь после смерти отца мы покинули благодатную, красивейшую, богатую Украину и вернулись в Сибирь, к родителям мамы. Мои западенцы для меня как весточка из детства, а мы с братом для них – как живая память об ушедшем рано отце… Всякий раз в мои приезды мы с семьёй Вадима отправлялись на Днепропетровщину, где отец похоронен.
…Судьба забросила его в Сибирь. Украинец, ни слова не говорящий по-русски, в далёкие шестидесятые годы служил в Забайкальском военном округе. Во время уборочной кампании его часть дислоцировалась в селе Бараит Новосёловского района. И так уж случилось, что на сушилке вместе с солдатами работали местные студенты, среди которых была и Тоня Зыкова, моя будущая мама. Сержанту Блиндару приглянулась молоденькая стройная сибирячка с узким разрезом глаз… Тоня же не могла налюбоваться высоким красавцем с кудрявыми волосами – его мягкий инородный говор зачаровывал…
Промелькнуло золотое лето. Воинская часть оставалась в Бараите, а студенты уезжали в Красноярск. Уехала и Тоня. Но отношения с Володей на этом не закончились. Влюблённые стали переписываться, а в марте 1957 года поженились. Володя, демобилизовавшись, остался в Сибири. В 1958 году у них родилась я, а в 1961-м – мой брат Вадим. Вот так и сложилась наша «интернациональная» семья, которых по белому свету великое множество.
Девять лет прожили в Сибири. Тоня, окончив институт, преподавала некоторое время в Светлолобовской школе литературу, русский язык и историю, потом работала в вечерней школе, а затем – на радио и в редакции в Балахте. Володя, мастер на все руки, вёл уроки черчения и физкультуры в Куличенской школе. Решение уехать на Украину было обоюдным, и в 1967 году у нас началась новая жизнь.
Здравствуй, Украина!
Память снова и снова возвращает меня в те счастливые годы. Зеленодольск Днепропетровской области стал для нас новым домом. Новый класс, новые друзья, новое мироощущение, ведь лето там было нескончаемым, а зима – короткой и сказочной. Криворожская ГРЭС-2 давала тепло и электроэнергию молодому городку, а всё его население обслуживало гидроэлектростанцию. Отец работал энергетиком в ЦТАИ, а мама – корреспондентом в станционной многотиражке.
Каждое лето мы отправлялись на каникулы в Бабинцы. На дорогу уходила всего одна ночь в общем вагоне поезда, в котором яблоку негде было упасть. Обычно нас провожал (или ехал с нами) брат отца Борис. В страшной толчее отец как-то умудрялся пробраться в вагон, а дядя Боря подавал ему меня в узкое вагонное окно, и я быстренько занимала третью, багажную полку, где невозможно было дышать от духоты, но зато можно было лежать, вытянувшись во весь рост, в то время, когда все остальные сидели на нижних полках, плотно прижавшись друг к другу.
В двух часах езды до Киева мы выходили в Белой Церкви и бегом бежали на автобус, который вот-вот должен был тронуться с привокзальной площади. До городка Сквиры автобус целый час громыхал по мощённым булыжником дорогам так, что мы подпрыгивали на своих сиденьях, вокруг звучала родная украинская речь, в автобусе пахло яблоками, которые сельчане везли на рынок.
В Молчановке наше транспортное движение заканчивалось, и начинался пеший путь – 4 километра – до Бабинец (автобусы туда тогда ещё не ходили). Часто во сне я проделываю этот заветный путь вместе с папой… Прямая мощёная дорога, обрамлённая высокими осокорями, убегает вдаль. Вокруг простираются ржаные поля, пронизанные алыми маками… Небо над нами синее-синее, а горизонт тает в солнечном, струящемся мареве… Мы шагаем с отцом в ногу, сбиваясь, я тут же подстраиваюсь под его широкий шаг. Иногда останавливаемся передохнуть, и, подхватив чемоданы, снова устремляемся в путь – в село, которого нет лучше в целом мире.
Лучшее в мире село
Бабинцы трудно заметить сразу, ведь они буквально утопают в садах. Первые хаты, белённые известью, проглядывают сквозь зелень вишен и яблонь по чуть-чуть, по самую малость – то окно мелькнёт, то соломенная стреха крыши. И в самом селе домов почти не увидишь: они прячутся в глубине усадеб, на первый план выступают деревья, цветники, увитые виноградом арки над воротами и калитками. Повсюду вдоль дорог – плакучие ивы, склонившие к самой земле свои длинные косы. Сплетя их, можно сделать качели для младенца, в них можно спрятаться от людских глаз и целоваться влюблённым; можно найти под ними желанную прохладу в жаркий день…
Мы идём по селу, и нас приветствуют узнающие папу односельчане: «Доб-рого ранку, Володя! А це хто?! Та це ж Милка… Дывысь, як на батька похожа… Ксеня с Кузьмой вас чекають»… Да, деды нас ждали всегда с большим нетерпением, а бабушка до слёз радовалась приезду сыновей и внуков. Накрывала стол под грушей во дворе, нарезала серый домашний хлеб, бережно держа его у груди, разливала горилку по чаркам, подавала в глиняных мисках наваристый борщ из петуха… Как я любила эти застолья и разговоры при встречах! Как счастлива была в эти минуты!
Потом отец уезжал, и Бабинцы на всё лето становились нашими. Через неделю мы забывали русские слова, начинали «шокать» и говорить в унисон с бабушкой и соседями. Мы сутками пропадали на улице, мы растворялись в природе, как масло на сковородке: нам было мало и мало солнца, воды, воздуха! Ставки (рукотворные озерца посреди села) были самым любимым местом в дневную жару. Мы почти не вылезали из них: бултыхались в тёплой воде вместе с лягушками, ныряли с гребли, плавали на лодках за кувшинками. Потом отправлялись в прозрачный синий лес из голубых елей, где под толстым слоем преющей хвои прятались маслята. Ребятня по очереди гоняла деревенское стадо на пастбище: коровы ели себе травку где-нибудь на краю села, а мы дурачились, играли, рассказывали друг другу смешные байки или страшные сказки из серии: «Однажды тёмной-тёмной ночью, в темно-тёмном лесу…».
В садах наших бабушек – Ганны, Марийки, Соломии – мы рвали груши, яблоки и сливы прямо с деревьев, а проголодавшись, угощались варениками «с сыром» и вишней. В любом доме, всегда, были вареники – холодные, посиневшие от сока вишни, но такие вкусные! Вечером наряжались, причём бабушка всегда норовила «напнуты» меня «хусткою» (заставляла повязать платок), и шли в клуб – в кино. А после кино, когда над селом уже опускалась ночь, в кромешной темноте неторопливо брели в свой край через шумящую водопадом греблю… В эти мгновения рисовались в нашем воображении эпизоды из «Вечеров на хуторе близ Диканьки»: казалось, вот-вот чёртик на самом деле оседлает висящий над хатами тонкий рожок месяца. Чёрное небо в крупных звёздах низко склонялось над селом, будто хотело поведать нам все тайны мироздания, земля казалась таинственной, мечталось о чём-то большом и светлом.
Обед в маслобойне
Утром нас с братом будила бабушка, почти силком стаскивая с сеновала, лишь только для того, чтобы покормить жареным карпом, пойманным дедом в ставке на зорьке. В полдень она отправляла нас в «олийню», где наш дед Кузьма Прокопьевич бил подсолнечное масло… В олийне вдоль стен высились горы мешков с семечками и так вкусно пахло! Дед наливал нам свежее, янтарное масло в тарелочку, давал по куску серого хлеба, и мы, макая хлеб в масло, обедали в маслобойне, сидя на кругляшах макухи (прессованных отходах от семечек после отжима масла. Внешне они были похожи на пласты халвы и шли на корм курам и поросятам).
А ещё мы очень любили смотреть, как очищали от тины и водорослей ставки, в которых местный колхоз разводил зеркального карпа. В один из дней мужчины спускали воду из верхнего ставка в нижний, и когда оголялось дно, открывалась поразительная картина: огромные карпы, величиной примерно с лодку, тяжело бились в тине; вокруг шлёпали хвостами рыбины поменьше. Всех их лебёдками и большими сачками грузили в кузов машины и перевозили в нижний ставок, бережно опуская в воду. Верхний ставок тщательно очищали, наполняли его чистой водой и снова запускали в него карпов… Ловить рыбу запрещалось, но рыбаки всё равно потихоньку рыбачили, прячась с удочками в камышах.
Иногда в селе играли свадьбы, и я не припомню свадебного обряда красивее, чем на Украине. Жених и невеста – в сорочках-вышиванках, все девушки – в венках с разноцветными лентами. Впереди торжественного шествия несли ветки плодового или соснового дерева, украшенные цветами, ленточками, калиной. В некоторых районах, в основном, на юге страны, веточку обвивали тестом и запекали в печке. На протяжении всей свадьбы веточка, символизирующая девичью красу, стояла на столе. Веточки называли «девованием», дружки разламывали их на кусочки и раздавали девушкам… Детям тоже перепадало по кусочку, а то и по целой веточке: я и сейчас помню сладковатый вкус свадебного теста… Подружки невесты пели протяжные девичьи песни, пели так, что хотелось плакать, но не от горя, а от какой-то неведомой тихой грусти…
Много чудного, запоминающегося подарила нам Украина. Именно там, в Бабинцах, в хатах, где в красном углу висели иконы под расшитыми рушниками, а в дымовые печные ходы были вмазаны яркие блюдечки, впитали мы дух украинский и доб-рые народные традиции. Там до сих пор в доме бабушкиной двоюродной сестры, который сохранили её дети, как самую священную память, висят на стенах фотографии наших родителей и дедов, там до сих пор пахнет нашим детством.
Страшная утрата
Отец трагически погиб: утонул в водохранилище, на котором стоит Криворожская ГРЭС-2. Зеленодольск отметил недавно своё 50-летие. Он очень сильно изменился за эти годы – молодые стройные тополя превратились в высоченные и толстенные деревья с наполовину высохшими ветвями, розы на улицах сменили герани – у обнищавшей Украины не хватает средств на поддержание порядка в небольших местечках. Но всё равно город нашего детства не потерял своей былой красоты и прелести: он возмужал и ещё больше зарос зеленью. По праздникам включают фонтан на главной городской площади, и так же, как сорок лет назад, торгуют цветами и семечками на привычном нам пятачке на улице Ленина… Там мы всегда покупаем свежие гладиолусы для отца. На его могиле два года назад мы с братом заменили памятник… Как вовремя мы это сделали! Ведь сегодня могилы наших родных для нас недосягаемы, и совершенно непонятно, когда теперь мы попадём на Украину, чтобы снова положить на них цветы…
Всё изменилось в один миг… Наши родственники на украинском западе, благодаря информационной войне, считают Россию агрессором, а это накладывает отпечаток и на наши с ними отношения: разговаривая по телефону, мы пытаемся убедить друг друга каждый в своей правоте, изо всех сил стараясь не поругаться… Жену брата Веру – чистокровную украинку, родившуюся под Киевом – в городе Василькове, но живущую уже почти 30 лет в Крыму, родные винят в том, что она осталась с семьёй в Джанкое – фактически теперь в России, как будто отрёкшись от них. А ведь там её дом, и говорит моя невестка одинаково хорошо и по-русски, и по-украински. В Макеевке, где мы с мамой после смерти отца прожили ещё один год, сегодня страдают от войны мои одноклассники… Некоторые из парней пошли в ополчение, чтобы защищать свою землю от силовиков украинской армии; некоторые из девочек отправили своих детей кто куда: в Россию, в более безопасные области Украины, некоторые остались дома, под бомбёжками, вместе с престарелыми родителями, которые не могут (да и не хотят) покинуть родные места.
«Только бы не было войны…»
Нет ничего страшнее войны! Это хорошо понимала моя ныне покойная бабушка Ксения, в Великую Отечественную прятавшая троих своих сыновей в пшенице от фашистов. Всякий раз, поднимая чарку за очередную нашу встречу, она твердила, как заклинание: «Только бы не было войны!». Эти её слова казались нам странными: о какой такой войне может идти речь?! А вот же… Война пришла, ворвалась в дома мирных украинцев, перечеркнув всю их жизнь… Расколола наш мир на «до» и «после». Страшно! Дико! Нелепо! И с ещё большей силой мне хочется сегодня дотронуться руками до бабушкиной иконы, хранящейся теперь в Крыму, в доме брата (мы вывезли её из заброшенной дедовской хаты в один из последних приездов в Бабинцы), чтобы попросить у Всевышнего защиты для народа, кровь которого течёт во мне и не даёт мне права забыть, что значит для меня Украина.
Вы для меня, как весточка из детства…
Как ветерок далёкой родины моей.
Нет для меня прекрасней в жизни места,
Чем Бабинцы… Что может быть милей
Дорог брусчатых, что к селу подводят,
Тенистых улиц и сверкающих ставков?
Там где-то души моих предков бродят,
И снова детства сны тревожат мою кровь.
А снятся мне в ночи духмяной звёзды
На низком чёрном небе над селом…
И запах сеновала, на котором
Мы ночевали с братиком вдвоём.
Нас утром наша бабушка будила
Лишь для того, чтоб карпом покормить,
Которого наш дед Кузьма на зорьке
Ходил из камышей в ставке ловить.
Потом бежали мы — в ставке купались
И с гребли прыгали в прохладу вод.
И по грибы с друзьями отправлялись…
В прозрачный лес… И синий небосвод,
И налитые ягоды на вишнях,
И хаты наших бабушек в селе –
Всё было очень-очень милым, близким,
И всё принадлежало это мне!
Их имена шепчу, словно молитву:
Марийка, Ганна, баба Соломия…
Кузьма и Савва, дед Ганон и Ксеня…
Не отзовутся, даже если крикнуть…
А были ведь! Встречали нас с любовью,
Вареники из сыра доставали
И серый хлеб (вкуснее я не ела!),
Держа у сердца, аккуратно нарезали.
Дзернята гарбузови и початки,
Борщ з пивня украинский –
Всё из детства… И не дают покоя эти мысли,
И от тоски мне никуда не деться…
Живу за тридевять земель, в Сибири,
Но по ночам мне били хатки снятся
И тёплый-тёплый украинский ветер…
И так не хочется, поверьте, просыпаться.
Во сне бреду вдоль поля в звёздах мака,
Шагаю в Бабинцы от самой Мочанивки…
А рядом — мий коханый, гарный тато…
Я до сих пор люблю его улыбку.
Меня простите вы за откровенье:
Всю жизнь я сердце надвое делю –
В Сибири рождена, но Украину
Я каждой клеточкой своей люблю!
Опубликовано в газете «Сельская новь» 3.10.2014 г.
Есть люди, для которых спорт стал чем-то большим, чем увлечение или профессия. Этот материал о тех, кому физическая культура стала путеводной звездой на протяжении всей жизни.
Юрий Николаевич Остапенко был моим преподавателем физической культуры в педагогическом колледже. Видимо, сразу решив, что в спортивном плане от большинства из нас, филологов, толку мало, строгим тираном не был. Эти уроки давались легко, до нашего филологического сознания доходило, что физкультура — это тоже не просто так, и будущие учителя русского языка и литературы получали свою порцию теории и практики. Не знаю, кто как, но я старался с благодарностью внимать этим урокам. Просто я знал, что Юрий Николаевич наставил на путь физкультурный десятки прекрасных спортсменов и многие сотни педагогов. Это человек — живая летопись. К нему стоит прислушаться!
Крепенькие
Мы встретились теперь, спустя 16 лет. В его 74 года рукопожатие такое же твердое, а из-под густых бровей взгляд светится всё тем же задорным огоньком. Хоть Юрий Николаевич и говорит, что его спортивная жизнь началась в 13 лет, старт был дан значительно раньше. Когда Юра Остапенко вместе со своими друзьями по 21-й школе и товарищами по улице Аэродромной пришли записываться в секцию борьбы к Яну Серману, ребята уже занимались и акробатикой, и лыжами, и легкой атлетикой.
Сам Серман был учеником Дмитрия Моторина, который «завёз» в Канск борьбу. В своё время он был репрессирован, до этого жил в Ленинграде. Рассказывают, что в лагере он сидел вместе с актёром Георгием Жжёновым. Моторин остался в Канске, работал инструктором физкультуры на гидролизном заводе. Его соратники тренировались прямо в цехе. «Крепенький был дедок», — говорит мой собеседник.
— В школьном коридоре у нас была штанга. Это была самостоятельная затея учеников. Занимались и акробатикой — ею руководили старшие: Миша Клименко и Владимир Стадник, — рассказывает Юрий Николаевич. — Нас стали приглашать выступить на сцене. А когда проходили выборы, акробатическими номерами, подготовленными нами, заполняли культурную программу. Ведь в такие дни в СССР голосующих старались порадовать не только хорошими продуктовыми прилавками на избирательных участках.
К слову, Михаил Клименко стал основателем акробатики в Канске, подготовил многих мастеров спорта, чемпионов. А начиналось с малого: Остапенко вспоминает, как вместе они крутили сальто, прыгая с заборов прямо на огородные грядки. Сейчас это называется паркур, не так ли?
Более основательное погружение в спорт началось уже у Яна Сермана, тренера по борьбе, который зародил в городе борцовские традиции. Они и поныне дают свои плоды, известные по всей стране и миру. В 1957 году Юрий Остапенко уже выступал за Канск, сменив классическую борьбу на вольную. На соревнование пацанов возил Михаил Мочалов, преподаватель школы №2, который в 1953 году стал инициатором открытия в Канске детской юношеской спортивной школы, одной из старейших спорт-школ Красноярского края.
— У Михаила Федоровича я занимался лёгкой атлетикой, метал копьё и диск. А летом разгружали вагоны — не столько для подработки, сколько чаяниями родителей, «чтобы не болтались, где не нужно!» — говорит Остапенко, а я выражаю удивление и восхищение, как ему хватало сил и времени на всё. А Юрий Николаевич «добивает» меня сообщением, что одновременно были ещё штанга и бокс. Правда, боксировать скоро перестал. Случилось это после того, как на тренировке, как он выражается, «чуть не убил» товарища Володю Карпова. Тот тоже скоро забросил бокс, но по другой причине. У всех своя судьба. Володя стал кандидатом медицинских наук, давно уехал в Москву.
Способ остаться в живых
Так получилось, что почти все действующие лица в рассказе Юрия Остапенко в дальнейшем стали уважаемыми людьми, врачами, тренерами, военными, лётчиками, учеными. Рассказчик уверен, (а я с ним согласен), что спасибо за это нужно сказать спорту, он не оставил шансов пойти не той дорогой.
— Район у нас был сложный, опасный. Спорт помог нам во всем: и выжить, и здоровья набраться, и людьми стать, — в этих словах Юрия Николаевича нет наставнической пропаганды здорового образа жизни, это очевидная истина. Друг Гена Капустинский, вместе с которым Юра Остапенко стал заниматься борьбой, уже будучи полковником в отставке, членом президиума Красноярского краевого совета ветеранов, а также писателем, в автобиографических рассказах вспоминает интересные случаи.
Например, как в 1956 году на школьные танцы под радиолу явилась компания начинающих бандитов, избили дежурных и начали лапать девчонок. Те вырывались, визжали. Учителей, видимо, послали куда подальше. Рослые десятиклассники, ранее претендовавшие на внимание и лидерство, потянулись к выходу. «Мы, стоявшие отдельной стайкой, молча переглянулись и поняли друг друга без слов. <…> Оставив девчонок, к нам бежали урки, доставая на ходу кастеты и ножи-финки. Кто-то из них уже размахивал гирькой на резинке. Мы приняли бой», — повествует Капустинский. Битва спортсменов-разрядников с уголовниками закончилась победой наших друзей. «Дежурный майор заставил нас написать подробные объяснительные, а этим дружкам вызвал дежурную медсестру, которая их осмотрела и оказала необходимую медпомощь».
С тех пор пацанов стали приглашать в бригады содействия милиции для дежурства по вечерам. То были времена после бериевской амнистии, преступность зашкаливала, а ночами люди и вовсе запирали двери и окна. Капустинский вспоминает, что в 1993 году он встретил бывшего лидера той банды, которая держала в ужасе город, кстати, своего одноклассника. «На лице, которое было в глубоких морщинах и шрамах, лежал слой грязи, было не понять, где пятно, а где кровоподтек. Он единственным глазом с любопытством разглядывал меня. Сказал: «Вон ты каким чином стал, а я вот видишь!»
С чего начинается Родина
Как ни странно, после школы Юрий направился поступать учиться на врача, а не на физкультурника, как это можно было предположить. Настоял отец: чтобы в семье был свой доктор. В медицинский был высокий конкурс, и ребят переманили на только открывшийся факультет физического воспитания в пединституте. Наверное, это судьба.
Да и сам отец Юрия, Николай Остапенко, был спортивным энтузиастом. До войны занимался гимнастикой, а в конце 30-х годов стал чемпионом Красноярского края по лыжным гонкам. Откуда в то время в Канске появлялись те или иные спортивные методики — можно только догадываться. Это была горстка единомышленников, все держались за спорт, старались попробовать всё, каждый находил именно свою стихию.
Потом отец воевал на фронте, защищал Москву. А после войны стал преподавателем физкультуры. Начал с работы с «трудными резервами» в ремесленном училище, а на пенсию пошёл из Канского педагогического колледжа.
Спортивная культура стекалась в Канск мелкими ручейками, волею случайных и часто трагичных судеб. Иногда пробивались и местные роднички. Так формировалась богатая спортивная история города Канска и всего Красноярского края. Достойное место в этой истории занял и наш сегодняшний визави. Ещё в институтские годы Юрий Остапенко стал чемпионом края по вольной борьбе среди студентов. Его приятелями и спарринг-партнерами были Альберт Астахов и Виктор Хориков, в дальнейшем — заслуженные тренеры. Алик, как называет его Остапенко, потом стал, в том числе, вице-президентом Европейской федерации самбо, а Хориков воспитал чемпионов мира.
— После института нас, девять лучших выпускников, распределяли по вузам. Вопросы решались на уровне второго секретаря крайкома партии, который ездил на приём к Хрущеву, — вспоминает Юрий Николаевич. Среди этих девяти снова звучат фамилии, ставшие потом легендами. — Кто-то стал ректором, кто — кандидатом наук. А в сельхозинституте, куда меня направили, познакомился с Дмитрием Миндиашвили, с которым проработали много лет.
Все регалии президента Красноярской краевой федерации вольной борьбы перечислять не будем. С Миндиашвили Юрий Николаевич проработал потом многие годы. Но прежде направили заниматься тренерской работой на Украину, сначала в Кировоград, потом в Орджоникидзе. В конце концов вернулся в родной Канск: позвали родители, он был нужен им именно здесь.
Миндиашвили скоро узнал, что Остапенко вернулся. Начали работать вместе, тренировать спорт-сменов, заниматься судейской работой, устраивать соревнования. Он так и остался верен городу на Кану. В этом, на мой взгляд, есть что-то парадоксальное в судьбе нашего собеседника. Ведь сколько его друзей, коллег, учеников вышли на «высокие орбиты», стали крупными функционерами от спорта и т.д.!
С другой стороны, сожалеть Юрию Николаевичу не о чем. И повидал — дай бог каждому, и жизнь живёт не попусту — столько учеников понесли дальше всё то лучшее, что он вложил в них! И сыновний, и гражданский долг выполнены.
— Какие самые яркие воспоминания остались у вас от жизни в спорте? — поинтересовался я.
— На всю жизнь запомнил, как судил финальную встречу абсолютного чемпионата СССР вместе с Александром Медведем (выдающимся советским борцом вольного стиля, трёхкратным олимпийским чемпионом, многократным чемпионом мира, Европы и СССР). В финале Ваня Ярыгин (тоже легенда, олимпийский чемпион, заслуженный мастер спорта) боролся с Борисом Бигаевым из Киева. Ярыгин победил. Тогда красноярская борьба поднялась на новый уровень.
Примечательно, что многих звезд того времени Юрий Николаевич называет с теплотой, по имени. Например, Ваня… Видно, что для Остапенко те парни остались вечными друзьями. Это была честная эпоха настоящей мужской дружбы — надеюсь, я не очень романтизирую. Между прочим, была и неофициальная встреча Медведя с Ярыгиным, хотя они были в разных «весах». Боролись два «медведя», белорусский и сибирский. Наш земляк ту схватку выиграл. Кстати, Остапенко не понаслышке, конечно, знает, что такое цена победы. Однажды на соревнованиях на Кавказе ему «вырвали» руку. Лучшие врачи восстанавливали полгода, но аукается травма и по сей день.
— Это же спорт! — восклицает Остапенко. — И ребра тоже ломали. Когда перешел на судейство, началась другая специфика. Судили соревнования в Дагестане. Там особая нервная и моральная обстановка: очень опасно совершить ошибку в судействе. Правительство республики, все аксакалы в папахах сидят в первых рядах и внимательно смотрят. Борьбу там уважают, в правилах разбираются в совершенстве почти. Любую мелочь сразу видят.
Приходилось Юрию Николаевичу встречаться даже с членами правительства. Были в то время международные вопросы, решавшиеся только через спорт, который иногда выступал инструментом большой политики. Плохие отношения с Ираном или Ираком? Контакт возможен по спортивной линии! Дипломатия заходила со стороны соревнований по борьбе. Поэтому и со спортсменами проводились соответствующие беседы, чтобы понимали ответственность и прочее. Ну, вы понимаете!
— Я судил состязания в Агинском Бурятском автономном округе. Изначально должны были проводить первенство Сибири среди сельских спортсменов в Чите. Но увезли в Агинский, так как был там депутат Верховного Совета, а у него совхоз-миллионер. Борьбу там уважали. Стояли морозы, а буряты приезжали на лошадях, в своих армяках. Сидит он и спит прямо в седле во время схватки. Но болеет! Тот председатель и Хрущёва с Микояном в гости пригласил. На открытии они впереди меня сидели.
Будьте здоровы, учитель!
Борьба шла не только на ковре. Канское образование боролось за квалифицированного преподавателя. Всех переборол библиотечный техникум, в котором Остапенко стал руководителем физвоспитания. А также вёл городскую секцию по борьбе, готовил городскую команду. Воспитанники выигрывали зональные (по Сибири и Дальнему Востоку) и краевые соревнования. Позднее пригласили работать в педучилище, тогда как раз построили новый корпус, в котором педколледж находится и сегодня.
Супруга Юрия Николаевича — Валентина Ивановна — тоже преподаватель физкультуры, занималась гимнастикой. У них сын и дочь, три внука и правнучка.
— Я говорил детям и внукам: смотрите, готовьте себя заранее физически. А то мало ли что! — при этих словах в глазах Юрия Николаевича лукавый блеск сменяется на сталь.
Да, в этом легком добром человеке глубоко и прочно запечатано что-то несгибаемое. Впрочем, внуки дедушку радуют. Двое из них, отслужив в армии на Северном Кавказе, приходят к деду и говорят: «Мы тебе устроили сюрприз. Поступили на твой факультет». Рассказывая это, Юрий Николаевич не может скрыть, как он тронут, голос немного дрожит.
— Родился я в самый длинный день в году. Кто-то сказал, что тогда жизнь будет самая короткая. Не сбылось! Я счастлив, что встретил столько хороших, добрых, интересных людей. Если бы не спорт, не было бы этого ничего…
Приходилось Юрию Николаевичу встречаться даже с членами правительства. Были в то время международные вопросы, решавшиеся только через спорт, который иногда выступал инструментом большой политики. Плохие отношения с Ираном или Ираком? Контакт возможен по спортивной линии! Дипломатия заходила со стороны соревнований по борьбе. Поэтому и со спортсменами проводились соответствующие беседы.
Опубликовано в газете «Канские ведомости» 15.10.2014 г.
Родственники двух матросов-подводников дождались этого события спустя 46 лет: в Канске открыли мемориальную доску памяти членов экипажа субмарины «К-129».
Останки погибших так и остались на дне северной части Тихого океана. Но теперь Олег Зубарев и Геннадий Касьянов обрели наконец-то пусть и не могилу, но некое символическое место, к которому в любой момент могут прийти родные и близкие. В семейной истории поставлена ритуальная точка. Приведут сюда и молодёжь, чтобы она знала историю на её героических примерах. История с подводной лодкой «К-129» до сих пор засекречена, есть лишь версии случившегося. Появление мемориальной доски стало возможным благодаря Канскому морскому кадетскому корпусу и исследовательской работе его воспитанника, ученика 5 класса Александра Родниченко.
Поход в один конец
Так что же случилось в тот день, 8 марта 1968 года, после которого праздничный день во многих российских семьях уже никогда не будет столь весёлым?
25 февраля в 7 утра подводная лодка отошла от пирса и взяла курс в океан. Для экипажа это был внеплановый поход — с ядерными ракетами и торпедами. Она оказалась боеготовой, в отличие от двух других, которые должны были вый-ти в океан по плану. Обстановка приближалась чуть ли не к третьей мировой войне. У Северной Кореи возник серьезный конфликт с США. «К-129» вышла в сторону западного побережья Штатов, на Гаваи.
Ставилась задача вести скрытое патрулирование в готовности к действиям по сигналу Главного штаба в порядке, изложенном в специальном пакете. В назначенное время лодка не вышла на связь.
Это было серьезным основанием для тревоги. Тем более, что, по данным разведки, примерно в эти же дни в японский порт прибыла американская подводная лодка «Суордфиш», имевшая повреждения. Американцами во время захода этой лодки в Йокосуку принимались необычные меры секретности, к ремонту допустили только американский персонал. Потом эту лодку вообще спрятали на полтора года. Так что логично возникала мысль о столкновении под водой. Встал вопрос о срочной крупномасштабной поисково-спасательной операции. Корабли и суда денно и нощно утюжили океан. Но, к сожалению, подводную лодку найти не сумели.
Раньше всех лодку обнаружили американцы. По одной из версий, советская подводная лодка была протаранена следившей за ней атомной подводной лодкой «Суордфиш» («Рыба-меч»). До момента столкновения наша подлодка из-за шума дизеля была глуха, как «ревущая корова» (терминология американских противолодочников). Американская подлодка непреднамеренно ударила верхней частью своей рубки в днищевую часть центрального поста нашей подводной лодки. Это наша версия. Есть и другие предположения, среди которых различные технические неполадки.
Столкновение произошло вечером 8 марта 1968 года. А 22 октября 1970 года на имя военно-морского атташе СССР в США пришло анонимное письмо о том, что американцы собираются поднимать «К-129».
Анонимный источник не врал. На телеканале «Дискавери» недавно вышел двухсерийный документальный фильм, где в мельчайших подробностях рассказано о той уникальной операции, которую предприняли американцы, чтобы вытащить с почти шестикилометровой глубины русскую подлодку. Цель – заполучить новейшие советские подводные технологии того времени, образцы оружия и шифровальные коды. Суперсовременное судно «Гломар Эксплорер» обошлось Штатам в 350 миллионов долларов, собиралось по частям на разных верфях, и лишь немногие знали истинное его предназначение. Замаскированный под добычу полезных ископаемых, корабль должен был захватить клещами «К-129» и поднять её с фантастической глубины. Клещи были снабжены подачей струй воды для размывания илистого дна, подсветкой и 12 видеокамерами. Для отвода глаз было объявлено, что за операцией стоит Говард Хьюз, миллиардер, занимавшийся в том числе добычей природных ресурсов. Нам он стал знаком недавно по фильму «Авиатор» с ДиКаприо.
Советское руководство отказывалось признать, что потеряло лодку. Приказом министра обороны лодку просто вычеркнули из списка кораблей, словно её и не было никогда. Возможно, поэтому такая сложная судьба ожидала погибших моряков после смерти – ни признания, ни почестей, ничего…
В то, что американцы её могут поднять с такой глубины, советское военное руководство не поверило, хотя были и другие мнения. И американцы подняли лодку. Правда, в ходе подъема корпус субмарины разломился, часть осталась в обжиме клещей, а кормовая половина вновь опустилась на грунт.
В той части «К-129», которая была поднята, оказались останки шести моряков. Советское руководство отказалось принять их, ведь мы изначально не признавали самого факта крушения. Извлеченные тела подводников были перезахоронены американцами в море по принятому в советском ВМФ ритуалу. Их накрыли военно-морским флагом, звучал гимн Советского Союза. Вслед за телами в воду опустили венки. Этот процесс был заснят на цветную кинопленку, которую намного позже вручили Борису Ельцину, президенту России. Российской стороне был подарен и корабельный колокол, извлеченный из-под воды. Говорят, что этот колокол бесследно пропал. В этой истории по-прежнему очень много тайн. Узнаем ли мы правду? Найдется ли корабельная рында? Получат ли родственники ордена своих погибших братьев? Будем надеяться на лучшее. И чем больше будет таких неравнодушных людей, как наши исследователи, тем быстрее этот момент настанет.
Память будет жить
Мемориальную доску торжественно открывали на территории кадетского корпуса при стечении большого количества народа, с молебном и залпами прощального салюта. Дощечка с именами павших защитников Отечества появилась и на стене храма святого апостола Андрея Первозванного.
Погибшие 8 марта 1968 года в подводной лодке Олег Зубарев и Геннадий Касьянов в своих бескозырках смотрят на собравшихся с тех фотографий, которые они отправили из армии домой. Снимки предоставили их сестры – Элеонора Владимировна Дутова и Наталья Семёновна Свидерская. Олег Зубарев – из Канска, а Геннадий Касьянов — уроженец села Бражное Канского района.
Сама природа словно оплакивает сыновей, и доску с лицами подводников с неба заливает водой. У сестёр на глазах слёзы. Да и не только у них, даже мужики растроганы. Наталья Семёновна заботливо стирает капли дождя с каменной доски, с лица брата, чтобы уже ничего не заслоняло его. А дождь снова заливает фотографию. Брат навсегда остался молодым, а вода навеки приняла его в свои смертельные объятия…
Незапланированный поход
Наталья Свидерская, сестра Геннадия Касьянова, училась в школе, была на шесть лет младше брата, когда стало известно о его гибели.
— У него всегда было много друзей. Коля Осипов, с которым Гена знаком с первого класса, был и на открытии памятной доски. Братик хорошо учился, любил литературу. Но хотел стать военным. Его старший друг служил на флоте, и когда тот приезжал домой, Гена любил мерить его форму. Потом заявил, что пойдёт в морфлот. В августе ему исполнилось 18, и осенью Геннадия призвали. На гражданке его осталась ждать девушка.
Наталья Семёновна вспоминает, как они с братом плавали на отцовской лодке на рыбалку. «Я постоянно за ним привязывалась, куда бы он ни пошёл с друзьями. И в армии я его письмами засыпала, слала фотографии артистов. А он маму попросил, чтобы я актеров этих не посылала ему».
Их должны были отпустить в отпуск, но случился этот незапланированный поход. Геннадий написал, что в поход сходит и приедет домой на побывку.
Гена так никогда и не пришёл в отпуск. С марта 1968 года перестали приходить письма. Летом мама поехала в военкомат. Там ей ничего не сказали. В октябре в военный комиссариат отправился уже отец. Там его ждала похоронка.
И скоро выяснилось, что к тому времени вся деревня знала про Гену. Откуда-то просочилась информация и разнесалась в виде слухов. Но семья Касьяновых была единственной, кому ничего не говорили. Однажды Наталье Касьяновой передали: другая девочка говорит, что брат погиб. «Вы знаете… Я её побила… Мы Генку ждём, а она болтает!» — с мокрыми глазами вспоминает Наталья Семёновна. Наша беседа происходит у нее дома, фоном работает телевизор, по которому идёт телеканал «Звезда». На экране мелькает какая-то подводная лодка…
— Но через неделю привезли похоронку, — продолжает Наталья Семёновна. — Тогда уже восемь месяцев прошло после крушения. У матери была черная коса. Волосы сразу стали белыми.
В 1998 году все члены экипажа подводной лодки К-129 были награждены орденами Мужества (посмертно). Но получить его так и не удалось. Пока суд да дело, родителей уже не было в живых.
— Нам сказали, что мы ему никто. Я шок испытала тогда, — сокрушается Наталья Семёновна. — Из отписок следовало, что орден могут получить родители или жена, или дети. Ну какие у него жена или дети, если его после школы сразу в армию забрали?!
Тема канских подводников была поднята на поверхность, когда муж Екатерины, сестры Натальи Свидерской, в разговоре с Виктором Родниченко, отцом уже знакомого нам кадета, сообщил ему об этой всё ещё тёмной истории.
Так на свет появилось исследование Саши Родниченко, а следом за ним и мемориальная доска. Кстати, велась изыскательская работа и ранее – Надежда Крамная собирала материал о своём земляке для школьного музея «Земляки», созданном в Браженской средней школе. Одно из основных направлений в работе музея — патриотическое. В частности, ведется поисковая работа по направлению «Присяге воинской верны».
Не верь!
Элеонора Дутова, сестра Олега Зубарева:
— Я была старшей сестрой, и мне часто поручали присматривать за Олегом. Впрочем, мальчиком он был послушным. По крайней мере явным хулиганом не был. Мы ходили в один детский сад, я была в старшей группе и приходила к нему, помогала одеваться. А когда он плакал, воспитательница отправляла за мной, чтобы я его успокоила.
У Элеоноры Владимировны есть внучка, которая никогда не видела своего деда Олега, но любит слушать истории из его детства. Каждое лето детей увозили в Ирбей, где они родились. Там жили их бабушка и дедушка. Олег любил выгонять из будки собаку и забираться туда, чтобы поиграть. Однажды залез в будку и уснул. А пёс спал на улице, рядом. А в другой раз брат решил покататься на соседской свинье. Подкрался к спящему животному и сел на него. Свинья проснулась. Ей не понравилась идея пацана, и она побежала, а Олег сидел на ней почему-то задом наперёд, громко крича и держась за свиной хвостик. Сейчас это смешно, но тогда было не до смеха. Выбежал дед, поймал свинью, а внуку, что называется, всыпал.
Олег Зубарев закончил Канский политехнический техникум, получил специальность теплотехника. И сразу был призван в армию. В течение полутора лет дома читали его письма про жизнь новобранцев и матросов, он охотно делился впечатлениями, даже рисовал семафорную азбуку, где каждой букве соответствует положение рук с флажками, описывал местные красоты со всей их флорой и фауной. А в конце февраля 1968-го года от Олега пришло письмо, в котором он сообщил: уходят во внеплановый поход. Идти должны были не они, но… так надо. Пообещали, что сразу после возвращения повысят в звании (пока он был старшим матросом) и дадут отпуск. Лишь только это согревало душу. Чувствовалось, что идти в этот поход никому не хотелось, не успели отдохнуть от предыдущего плавания. Это было его последнее письмо.
Наступила тишина. Родители всё больше беспокоились. Стали посылать на адрес командования телеграммы. Ответов не поступало.
— Наш папа работал на Канской ТЭЦ в отделе кадров, по работе имел отношения и с военкоматом, — вспоминает Элеонора Владимировна. — Летом к нему на работу пришли люди в погонах, пригласили отца в кабинет директора и сообщили, что сын погиб на подводной лодке. «Иди домой, говори своим…». Я услышала это первой. Не поверила. Пришла с работы мама, я и ей сказала: «Не верь! Они не погибли».
Вскоре с Камчатки к нам приехал офицер и отдал письмо от командира войсковой части Виктора Дыгало. Он выражал глубокую скорбь, приносил сердечные соболезнования. Написать это письмо было личной инициативой командира, потому что никакой официальной реакции на гибель моряков не было. Лодки К-129 словно и не существовало никогда вовсе.
И лишь через несколько месяцев пришла похоронка. Элеонора Владимировна называет её странной. Действительно, в графе причина смерти – «признать умершим». И всё. «Словно он на лавочке замерз». Муки родителей продолжались, люди извелись в догадках, одна страшнее другой. Они лишились сына и устали от неопределенности, хотя имели право знать, что же в конце концов произошло. При каких обстоятельствах он ушел из жизни?
С такой формулировочкой родственникам не удалось получить никаких пособий или льгот. Отец был участником Великой Отечественной войны, на которой он потерял правую руку. Ему сказали, что, как инвалид, он уже получает пенсию. К тому же ещё и работающий инвалид. Никаких пособий!
— Я ездила в ту военную часть, в поселок Рыбачий. Меня отвезли и показали обелиск, где я оставила цветы, организовали встречу с командиром части. Он рассказал, что на месте обелиска соорудят памятник всем погибшим на той субмарине. Я уже вернулась домой, когда получила письмо о том, что памятник ставить пока запретили. И если он когда и появится, то всех родственников пригласят на открытие. Годы идут. Родителей уже нет давно. И никто никого не приглашает.
На память о брате у сестры остались письма, похоронка и тельняшка с гюйсом (матросским воротником), ленnочкой и значком, которые ей подарили в Рыбачьем. Но про обстоятельства гибели Олега Элеонора Владимировна ничего нового не узнала. Зато снова услышала совет «меньше распространяться на эту тему». Всю жизнь родственники погибших собирали детали той истории по крохам, черпая информацию из противоречивых отечественных и американских источников. Между прочим, памятник всё-таки появился. Правда, в другом месте, а на открытие позвали лишь некоторых родственников.
Есть надежда, что сестры погибших матросов всё-таки получат ордена Мужества, которыми награждены Олег и Геннадий. Вроде бы соответствующее разрешение получено. Надеемся, ордена останутся в семьях. Так получилось, что две семьи жили почти рядом, не зная о существовании соседей по несчастью. Но в каждой семье накопилась небольшая папочка с пожелтевшими вырезками из газет, журналов, где говорится о той страшной трагедии. А теперь, благодаря работе кадетского морского корпуса и кадета Саши Родниченко, у них появилось и общее святое место. Элеонора Владимировна и Наталья Семёновна выражают благодарность всем, в том числе и Владимиру Кочневу, директору ОАО «Новотаёжное», который помог сделать мемориальную доску. А мы обязательно сообщим читателям, когда набор семейных реликвий двух семей пополнится орденами Мужества.
Когда мы прощались с Элеонорой Владимировной, она сказала: «Хорошо, что теперь с них смыт позор». «Какой позор?!» — изумился я. Оказывается, многие годы некоторые люди считали, что неспроста гибель Олега связана с такой завесой тайны. «Может, он предатель, перебежчик?!» — допускали некоторые «светлые головы». Видимо, мало того, что на долю матерей выпало потерять сыновей, да еще без места захоронения, так еще и поползли сплетни. Но теперь-то все знают, что они – герои. И еще один интересный факт. Недавно в «Одноклассниках» Элеонору нашел друг детства Олега. Он теперь живёт в США. Там тоже мало что известно о том инциденте. Как причудливо разбрасывает людей судьба!
Юный исследователь
Встретиться с Александром Родниченко, кадетом КМКК, учащимся 5 класса, оказалось не так-то просто. В тот день он уехал в Красноярск: Сашу премировали экскурсией за исследовательскую работу о подводниках. Зато на следующий день Александр с удовольствием пообщался с журналистом.
— Почему ты выбрал эту тему для своей исследовательской работы?
— На эту работу меня натолкнул отец. У него на этой подлодке погиб знакомый, Геннадий Семёнович Касьянов. Я почитал об этом в интернете. Тема показалась очень интересной, захотелось найти больше информации. Помогали папа и мама, вместе выискивали информацию, работали с архивами.
— Насколько трудно заниматься подобными исследованиями в общем-то обычному школьнику?
— Около месяца заняла у меня эта работа. Самая большая трудность состояла в том, чтобы отфильтровать большие объемы самой разной информации, часто противоречащей одна другой. Приходилось отсеивать, выбирать то, что, по нашему мнению, более правдиво. Например, в одной из публикаций корреспондент газеты «Совершенно секретно» пишет, что это было столкновение с надводным судном. Но это невозможно, потому что на фотографиях видно, как протаранена лодка. Такое не могло бы произойти при столкновении с надводным кораблем.
— К какому же заключению ты пришел в ходе своих изысканий?
— «К-129» столкнулась с американской подводной лодкой. К тому же это далеко не первый подобный случай. Чаще всего это случается с подводными судами проектов «К» и «С». По словам американской стороны, им удалось поднять только часть лодки и похоронить шесть человек. Но по другим данным, захоронено было более 80 тел. Это почти весь экипаж. Значит, они всё-таки подняли всю субмарину.
— Ты собираешься продолжить исследования?
— Конечно, буду изучать этот вопрос и дальше. Наша киностудия будет снимать документальный фильм о катастрофе с подводной лодкой и её героями. Первые съемки состоялись ещё в прошлом году.
В планах ближайшей весной съездить на Камчатку, в город Вилючинск, на базу военных субмарин, с которой ушла в свой последний поход «К-129». Вдруг мы там найдём живых свидетелей подготовки лодки к плаванию или людей, которые служили на лодках такого же проекта «К». Мне будет очень интересно пообщаться с ними.
Анатолий Бурундуков, директор Канского морского кадетского корпуса:
— С самого начала в нашем кадетском корпусе воспитание детей ведётся в духе патриотизма. К 10-летнему юбилею мы открыли памятник «Русским морякам, благодарные кадеты». Считаем очень важным, чтобы дети знали имена и историю героев, которые ходили с нами по одной земле. Нашими воспитанниками уже проведены исследования жизни и подвига Арсения Москвина, родившегося в Канcке. Дети должны быть воспитаны на хороших примерах. Мы чтим память Героя России Владимира Боровикова, похороненного в Канске. Кадеты ухаживают за его могилой. Теперь мы сделали достоянием городской истории и имена двух подводников – Геннадия Касьянова и Олега Зубарева. Спасибо за помощь Геннадию Крупскому, командиру воинской части «Арсенал», и Владимиру Кочневу, директору ОАО «Новотаёжное».
Фото автора и из личного архива родственников погибших подводников. Использованы материалы исследовательской работы Александра Родниченко, кадета КМКК, Надежды Крамной, хранителя музея Браженской школы, и других источников.
Опубликовано в газете «Каннские ведомости» 29.11.2014 г.
