Астафьевское слово правды

В год литературы и 70-летия Победы  хочется вспомнить В.П. Астафьева, в котором соединились писатель и фронтовик, поговорить о его военной прозе.  Хочется сделать это потому, что и по сей день находятся злопыхатели, охаивающие его произведения на тему войны и, в частности, его главный роман, к которому он шел всю свою творческую жизнь, — «Прокляты и убиты».

В одном из писем председателя краевого Союза реабилитированных Э.Р. Цуцкаревой ко мне как раз затрагивалась эта тема:

«… к великому сожалению, несть числа таким «историкам». Они-то и извратили всю историю войны 1939-1945 годов. С их подачи подвергся травле В.П. Астафьев со своей правдой о войне. Не знаю, Лариса Васильевна, насколько Вы информированы об этом периоде в Красноярске, а я об этом знаю не понаслышке. Работала тогда в районном совете ветеранов и наблюдала, как многие (но не все) ветераны войны поносили его. А постановку ТЮЗа по его повести «Звездопад» просто бойкотировали. Возможно, эта травля дополнительно укоротила его жизнь. И умер наш знаменитый земляк с большой горечью в душе».

Однажды и мне пришлось выслушать поток брани в адрес этого романа. «Все вранье, чернуха, все на фронте было не так, как он пишет», — возмущался человек, который и не воевал даже, потому что в ту пору был мальчишкой. О страшной «мясорубке» ХХ века мой оппонент знал только из старых учебников истории и художественных книг, созданных разными, непохожими друг на друга писателями: одни красочно описывали парадную сторону войны – подвиги и успехи, другие пытались сказать правду, как все было на самом деле, какой ценой давались наши победы. Астафьев относится ко вторым.

Незабываемы его ранние повести «Пастух и пастушка», «Звездопад» о

светлой, трогательной любви молодых людей и их несбывшихся надеждах.

Эти повести я не только читала, но и со временем перечитывала, и каждый раз возникало пронзительное чувство несовместимости войны и любви. В начале 90-х прочла и роман Астафьева «Прокляты и убиты», который состоит из двух частей — «Чертова яма» и «Плацдарм». Он произвел на меня сильное впечатление. Читала с интересом, с ощущением, что сама нахожусь и в этом запасном полку под Бердском Новосибирской области, получившем название Чертова яма, и на Днепровском плацдарме – настолько ярко, зримо и убедительно написаны герои, за которыми внимательно следишь и за которых переживаешь как за близких тебе людей.

Вся ценность астафьевских книг о войне в том, что писал их не штабист, который зачастую и на передовой-то не был, не корреспондент, который бывал на фронте набегами, ровно столько, сколько требовалось для написания репортажа или очерка, а рядовой солдат, который на собственной шкуре, изнутри познал все ужасы кровавой бойни.

Виктор Петрович Астафьев ушел на фронт добровольцем в 19 лет. Прошел стрелковый полк, автополк, воевал в 92-й артиллерийской бригаде на самой страшной и неблагодарной должности – связистом. Был награжден боевой медалью «За отвагу». Неоднократно получал ранения и находился в госпиталях. Последний раз был ранен в Польше, под небольшим старинным городом Дуклой, по ранению выбыл из части осенью 1944 года.

Астафьев написал на военную  тему несколько рассказов и повестей, прежде чем подойти к роману. Он готовился к нему долгие годы. В письмах друзьям признавался: «На очереди небольшая повесть о войне. А писать о войне я всякий раз боюсь. Как писать о войне, я ровно перед взаправдашней атакой, робею, набираюсь духу, все выверяю, как бы чего не забыть, где бы не соврать, не слукавить…».

В основу названия романа «Прокляты и убиты» легли последние слова из заповеди старообрядцев-кержаков: «Все, кто сеет смуту, разоры, войны, будут богом прокляты и убиты». Астафьев называл этот роман главной своей книгой и все тревожился, успеет ли ее дописать, хватит ли ему на нее отпущенных богом и судьбой дней. Дописывал роман уже в преддверии своего 70-летия. Успел. Более того, написал еще три произведения «Так хочется жить», «Обертон», «Веселый солдат», которые стали логическим продолжением романа.

Вот что писал он в письмах своим друзьям в пору работы над романом:

«… Я усложнил себе задачу тем, что не просто решил написать войну, но и поразмышлять о таких расхожих вопросах, что такое жизнь и смерть, и человечишко между ними. Может быть, наивно, может и упрощенно даже, но я все же пытаюсь доскрестись хоть до верхнего слоя той горы, на которой и Лев Толстой кайлу свою сломал (В.Курбатову, 1993 г.).

«… Зиму-зимскую я проторчал за столом, работал вторую книгу «Проклятых и убитых», залез в окопы, в кровь, в грязь, да еще и на плацдарм, и еле живой вылез на свет. Я написал страшную, убийственную войну… Написал произведение, какого в нашей литературе еще не было, а вот в американской подобное есть, и они в главном перекликаются – это роман Трамбо «Джонни получил винтовку»…(Ю. Нагибину, 1993 г.).

А это уже строки из писем писателя после  выхода романа в свет:

«… Что же касается неоднозначного отношения  к роману, я и по письмам знаю: от отставного комиссарства и военных чинов – ругань, а от солдат-окопников и офицеров идут письма одобрительные, многие со словами: «Слава богу, дожили до правды о войне!» (Г. Вершинину, 1993 г.).

Вот они, отклики на роман от солдат-окопников:

«…Нет слов, чтобы выразить всю меру потрясения, Виктор Петрович. Вы создали нечто доселе невиданное. Сколько же мужества и воли надо было собрать на эту глыбу. А еще сердца. Вновь пройти тем кровавым путем, терзая сердце и память, — это без преувеличения подвиг. Тихий, повседневный, солдатский подвиг. Иного слова не подберу» (М. Попов, Архангельск).

«… Спасибо, что написали от всех, за всех, за все и всю правду. Позволь мысленно тебя обнять, как окопник окопника, браток!» (Ю. Алабовский, доктор наук, профессор мединститута, г. Ставрополь).

«…Боже! Какую Вы глыбу солдатской правды выворотили и на гору в одиночку вывезли. Реквием по убитым русским солдатам» (Н. Бармин, инвалид войны, г.Ирбит Свердловской области).

«… Роман Ваш дали почитать знакомые пенсионеры, бывшие учителя, которые заявили: «Не могло быть такого». А я ответил, что все написанное – голимая правда» (Дресвянкин, Нарьян-Мар ).

         В журнале «День и ночь» N 3-4 за 2002 год есть подборка статей известных людей о военной прозе В.П. Астафьева. Процитирую некоторые из них.

Валентин Курбатов «Первые часы»:

«… Но война не отпустила его. Вон они стоят на полке – его «Чертова яма» и «Плацдарм». Можно открыть на любой странице и опять провалиться в эту тьму и в это высокое величие, и, наверное, случится небывалое – они встанут все: братья Снегиревы, Васконян,  майор Зарубин, Шестаков, Финифатьев, Булдаков, Щусь, сестрицы Нелька и Фая, чтобы обнять своего фронтового товарища и разделить с ним так тяжело добытый им покой, чтобы поблагодарить его за святое мужество рассказать о них так честно, так страшно, так благодарно, как рассказал он, подарив им человеческое бессмертие, о котором они не думали и которого не искали. Он отомстил все их обиды, сказав за них всем подлецам праведные слова ненависти… Он отстоял их честь перед историей и памятью, не изменив солдатской прямоте. Он всех их оплакал и вернул дар слез и нашим, давно высохшим на сухом ветру лживого времени глазам».

          Евгений Попов «Астафьев»:

«… Астафьев – счастливый человек, сейчас это уже можно сказать, не впадая в ересь суеверия, не сплевывая трижды через левое плечо . Бог дал ему Слово, и он оправдал доверие Божие. Израненный, больной, страдающий, он сказал лучшую правду о той войне, которая въелась в вещество нации, как зловещая угольная пыль. Его книги – это для всех, это чтение, находящееся в равном удалении и от масс-культуры, и от элитарных книг с исчезнувшей писательской энергетикой».

Вадим Абдрашитов «Еще об Астафьеве»:

«… Мужество правды и правда мужества – это Астафьев, сказавший, может быть самые горькие слова о войне. Уходят люди войны, уносят с собой знание правды. Что же будет с литературой, а значит, с народом – без этого знания? Можно ли вообще  построить идею жизни без этой правды?

Но еще горше – горше, чем о самой войне – говорил Виктор Петрович о подножных письмах, о злых словах ненависти к себе, об этом потоке грязи после «Проклятых и убитых». Страшные там были слова, подлые. И фронтовики ведь многие ополчились… Не хотят правды. Не хотящий правды об истории – не верит и боится завтрашнего дня. Может, в этом все дело? Но тогда «распалась связь времен»…  не об этом ли? И не продолжается ли еще все та же война, если почти ничего о ней не написано, не понято? Десять-двенадцать имен, есть действительно замечательные авторы, есть сильные, кровоточащие страницы. Но масштабы войны, миллионные потери – это гораздо больше…»

К этому хочу добавить, что многие, с кем мне доводилось говорить о романе Астафьева, отзывались о нем хорошо. Признавались, правда, что читать некоторые страницы его было нелегко. Согласна, даже прочесть такой роман, нужно мужество. Читать нелегко, а каково было пережить все это?

Советую прочесть и прочувствовать военную прозу нашего земляка В.П. Астафьева, чтобы составить о ней собственное мнение.

Лариса Голубь.