За что приговорили журналистку?

В конце прошлой недели стало известно о решении суда в отношении красноярского журналиста Евгении Мандрыгиной (Шелковниковой). Корреспондент регионального портала NGS24  приговорена к трем годам принудительных работ по обвинению в применении насилия в отношении военкома полковника Виктора Нечипоренко. Об этом написал портал NGS24, где работает журналист. Сообщили о приговоре и ведущие российские СМИ.      

Федеральный масштаб новости стал поводом к проведению 13 июня в стенах военкомата пресс-конференции, на которой красноярские масс-медиа, ожидали услышать военного комиссара Советского и Центрального районов,  проходившего по делу потерпевшей стороной.

Комментируя мероприятие, член Союза журналистов России, помощник депутата Госдумы РФ Светлана Вахтангишвили сказала следующее:

– Это вряд ли можно назвать пресс-конференцией, поскольку никто из красноярских журналистов попасть на нее не смог. Хотя интерес к делу большой.

Дело в том, что время проведения мероприятия скрывалось до последнего момента. Я сама узнала о нем в 10.30 утра (начиналось оно в 11.00). И решила все-таки ехать, хотя не в моих правилах опаздывать. Очень удивилась, увидев в кабинете господина военкома только двух дам, одна из которых оказалась представителем или минобороны, или сотрудником военкомата. Другая – корреспондентом 7 канала Анастасией Васильковой. Я предложила провести пресс-конференцию еще раз, уже под эгидой Союза  журналистов, пригласив господина Нечипоренко принять в ней участие. Военком как будто не возражал.   

В ходе пресс-конференции, вопреки анонсу, военком  говорил не о приговоре, вынесенном по его заявлению («получил несколько ударов, испытал физическую боль»), а в основном о вещах, прямого отношения к  конкретному делу не имеющих. Но то, что Виктор Борисович откликнулся на приглашение прийти в Союз журналистов уже хорошо.

Сегодня журналисты выполняют свой профессиональный долг и в тылу, и на полях СВО. Напомню, в стране уже два года действует институт военкоров. Журналисты точно так же, как военнослужащие, рискуют жизнью, получают боевые награды, бывает, и погибают. Мы все мобилизованы. Но, прежде всего, работники военкоматов, которые в этих условиях должны стать примером поведения для гражданского населения.

Я допускаю, что кому-то могут не нравиться действия журналистов, которые  задают неудобные вопросы, настаивают на комментариях. Но у прессы – такая работа: задавать вопросы и настаивать на комментариях. При этом журналист отвечает за все, что он делает, по самому большому счету. История с корреспондентом NGS24  Евгений Мандрыгиной (Шелковниковой) вновь это высветила.

История – тяжелая. Евгения, выполняя редакционное задание, имея при себе пресс-карту и другие документы, подтверждающие законность ее действий, тем не менее, получила три года принудительных работ  по решению суда Советского района Красноярска.   

Большое жюри регионального Союза журналистов будет самым тщательным образом разбираться в произошедшем. 

Со своей стороны считаю, что пора выходить и на Государственную Думу, и на Владимира Владимировича Путина с вопросом о защите журналистского сообщества страны, поскольку с  каждым днем множатся примеры, когда журналистов ведущих российских СМИ наказывают фактически за исполнение профессиональных обязанностей. Навешивая  ярлык членов «пятой колонны», в прямом смысле слова, выставляя врагами народа. Довольно часто это прикрывается задачами СВО. Тенденция  – опасная, ведущая к расколу общества на различные группы, выстраиванию барьеров внутри страны. И это в то время, когда мы нуждаемся в единении, чувстве локтя, чувстве опоры под ногами.

– Это очень резонансное дело, – считает председатель Большого жюри регионального отделения Союза журналистов России Сергей Комарицын . – К сожалению, журналистское сообщество узнало о нем только после вынесения приговора журналисту. Если бы об инциденте было известно в ходе расследования и рассмотрения дела в суде, то Союз привлек бы специалистов для защиты профессиональных прав нашей коллеги.

В частности, в материалах дела имеется рапорт следователя об обнаружении признаков преступления, в котором говорится: «Нечипоренко В. Б. находясь в помещении военкомата…воспрепятствовал законной профессиональной деятельности журналиста … Мандрыгиной Е.М., производившей видеосъемку новостного репортажа внутри помещения военного комиссариата, с применением насилия к последней. .. в действиях Нечипоренко В.Б. усматриваются признаки преступления, предусмотренного ч.3 ст. 144 УК РФ».

Затем по материалам процессуальной проверки это обстоятельство было выделено в особое производство по факту воспрепятствования профессиональной деятельности журналиста, соединенное с насилием над журналистом. Материалы проверки были переданы военному следственному отделу по Красноярскому гарнизону. Постановлением военного отдела фактически признается воспрепятствование деятельности журналиста, приводятся экспертные и медицинские заключения о нанесении вреда здоровью журналиста, однако затем говорится, что основания для возбуждения уголовного дела не установлены.

Непонятно почему военная прокуратура не обратила внимания на это постановление и почему оно не было обжаловано адвокатом журналиста. В итоге саму Евгению Мандрыгину приговорили к трем годам исправительных работ за нападение на военкома.

Тем не менее, Союз журналистов России, его красноярское региональное отделение и Большое жюри сформулируют свою коллективную позицию, материалы дела пройдут соответствующую юридическую экспертизу, и в установленном законом порядке приговор будет обжалован в следующей инстанции.

Сама Евгения Мандрыгина и ее адвокат готовы обжаловать судебное решение.

«Что меня удивляет. Из решения судьи следует, будто бы я как частное лицо там, в военкомате, находилась. Хотя я находилась там на работе, по редакционному заданию. Вот эти все моменты как-то опустили, сделали их незаметными»,— сообщила Евгения Шелковникова.

Напомним, события, которые описаны в деле, произошли в первый день частичной мобилизации, 22 сентября 2022 года, в холле военкомата Советского и Центрального районов, куда съемочная группа NGS24.RU приехала для подготовки сюжета. Когда журналист записывала комментарии мобилизованных и их родных, в зал вышел человек в камуфляжной форме и потребовал, чтобы она прошла с ним за турникет.

«Он не просто пригласил, а начал хватать меня за руки и тащить на закрытую часть военкомата. Я очень испугалась. Я кое-как вырвалась, достала телефон и включила камеру, чтобы хоть как-то обезопасить себя. Этот мужчина по-хамски начал бить меня по рукам, ударил несколько раз и выбил телефон из рук, потом позвал на подмогу сотрудников,— описывает происходящее Евгения Мандрыгина (Шелковникова). – Началась толкотня, я осталась в окружении этих мужчин. Мой оператор на улице зафиксировал, как меня пытались затащить обратно в здание».

Мужчиной в камуфляже оказался военком. Он потребовал заблокировать двери холла, чтобы не выпускать журналистку, вызвал полицию и Росгвардию. В дальнейшем по его заявлению было возбуждено уголовное дело по ст. 318 УК (применение насилия в отношении представителя власти, не опасного для жизни или здоровья), рассказала Евгения Мандрыгина (Шелковникова), отметив, что сама получила несколько гематом после того, как военком затаскивал ее за турникет. В качестве меры пресечения ей были избраны запрет определенных действий, а затем подписка о невыезде.

Заслуженный журналист Красноярского края, член Союза журналистов России Сергей Бурлаку не может сдержать своего возмущения:

— Что я думаю по поводу этого дела? Оно выеденного яйца не стоит. Стыдоба, профанация и недобросовестное манипулирование законами со стороны «потерпевшего». Кстати, я испытываю к нему такую «лишнюю неприязнь», что даже кушать не могу, как говорил герой одного известного советского фильма.
Что мы видим здесь? Не с юридической (оставим юриспруденцию профессионалам), а с человеческой точки зрения? Крепкий взрослый дядя – офицер, спортсмен и хам (это личное оценочное мнение) — обиделся на девушку-журналистку, которая его «избила». При том, что он сам ей угрожал и распускал руки. За то, что она выполняла свои профессиональные обязанности. Его оправдания – он, мол, не знал, что она журналистка — не выдерживают никакой критики. Я считаю, всё он прекрасно знал.
Хочется спросить его: мужик, тебе самому-то не стыдно во всё это ввязываться, раздувать из мухи слона и публично позориться? (Это, опять же, вопрос не для суда, а так… в никуда. Услышать от него ответ я не надеюсь.)
Разумеется, я полностью на стороне коллеги. И не только из чувства корпоративной солидарности, а из соображений логики и здравого смысла. Те материалы дела, с которыми мне удалось познакомиться, создали у меня убеждение, что судить здесь надо не журналистку.

Считаю, суд более высокой инстанции должен основательно разобраться в этом деле и принять справедливое решение. Отсмотрев все имеющиеся видеоматериалы и приняв во внимание аргументы всех сторон.

 Известная красноярская телеведущая Ирина Долгушина:

 Стыдно за военкома — и как офицера, и как мужчину. Стыдно за нашу судебную систему. Стыдно за НГС — сдают свою сотрудницу по тихому. А где так шумные! Нужна апелляция, если уже не поздно. Журналистку лично не знаю, да и не важно это.

Председатель регионального отделения Союза журналистов России Дмитрий Голованов:

– Я не буду комментировать решение суда «именем Российской Федерации», хотя изучил и приговор, и ознакомился с некоторыми материалами дела. В нём есть непонятные моменты, есть вопросы к следствию. Надеюсь, в апелляционной инстанции квалифицированным юристам будет за что зацепиться. И приговор для Евгении Мандрыгиной (Шелковниковой) либо смягчат, либо и вовсе сделают оправдательным.

Меня, как председателя Союза журналистов смущает и удивляет другое: на дворе ХХI век, Союз журналистов России и наше отделение отметили свое столетие. Организация – широко известна, пользуется большим авторитетом и уважением. И не только в профессиональном сообществе. На этом фоне, поведение руководства редакции NGS24 лично меня шокировало. В то время, когда репортёр выполняя редакционное задание, попадает в тяжелую ситуацию, руководство издания фактически устраняется от помощи коллеге. Евгения сама занималась поисками адвоката, оплачивала его услуги. Между тем, именно редакция должна была приложить максимум усилий, чтобы не сделать ситуацию критической. Вместо этого она скрывает инцидент с журналистом вплоть до вынесения ему приговора, даже не задумываясь о таком понятии, как «честь мундира».

Удивляет и то, что редакция словно и не подозревает о профессиональном союзе, не знает, чем он занимается. Я убежден, подключись мы к делу на начальной стадии, для Евгении Мандрыгиной (Шелковниковой) все сложилось бы иначе.

В Союзе действует Большое жюри, в состав которого входят наиболее авторитетные журналисты Красноярского края. За плечами у каждого из них огромный опыт работы в СМИ, многие не раз доказывали свою правоту в судебных процессах. Уж наверняка бы разобрались в ситуации и помогли  коллеге.

Я не буду приводить примеры помощи Союза в самых сложных ситуациях, когда под наше поручительство журналистов выпускали из СИЗО, когда мы ставили на место сильных мира сего, напоминая, что мы четвертая власть.            

Союз не бросает коллег в беде. Это не зависит от принадлежности к организации. В конце концов, существует профессиональная, цеховая солидарность. Но для некоторых журналистов это находится на втором-третьем плане.

Подготовлено специально для сайта Союза журналистов

Просим коллег (не только членов СЖ) присылать нам свои мнения и высказывания по этому поводу. Все они будут опубликованы.