Семейные ценности

Монолог приемной мамы

А ты сможешь?

— осторожно спросила она, услышав о моём решении взять Алису. О Насте разговор шел уже в другом тоне:
«Ты понимаешь, что тебе теперь надо не одну маечку погладить, а две, не одну голову расчесать, а две, ногти не на двух ногах подстричь, а на четырёх!»
«Одна-две, разбег небольшой», — думала я. Но в правоте маминых слов убедилась в первый же «банный день»…
Так случилось, что в профессиональном плане я пошла по маминым стопам. Мама –педагог и тоже когда-то работала инспектором по делам несовершеннолетних. Помню, как придя с работы, она, завернувшись в плед, ложилась поперёк кровати и просила её не тревожить. Хотя бы полчаса. Я глядя на неё всегда недоумевала: «Что она так устаёт? Ведь не тележки же с углём возит». Только придя на её место, я поняла, с каким тяжёлым, грязным грузом на душе возвращалась она каждый день со своей непыльной работы. Теперь я знаю, что это за груз. Приходишь в семью, а там живым не пахнет: голубь дохлый в холодильнике, на печке, в лучшем случае, вчерашние щи из воды с капустой… Даже не знала, что так бывает. Когда мама рассказывала, что люди живут в избах с земляным полом, варят сусликов, я и представить не могла, о чём она говорит.
Алису я удочерила два года назад. Если бы за месяц до этого мне кто-то сказал, что я возьму чужого ребёнка, покрутила бы у виска: «Да что вы?» Наверное, это возраст… Сыновья мои выросли: Жене — 25, Кириллу – 15, мама в мои годы была уже бабушкой… А вообще я всегда хотела большую семью, дочкам косы плести, платья красивые покупать. Мальчишки есть мальчишки: хоть как наряжай, хоть золотом одежду расшей, всё равно – штаны да рубаха.

Целлофановая девочка

Алиску я знала совсем маленькой — она жила в соседнем доме в неблагополучной семье. По роду своей службы я часто бывала в их квартире и без боли в сердце не могла смотреть на эту махонькую затравленную девчушку. После последнего посещения, когда она, несчастная, подошла и прижалась к моим ногам, я рёвом ревела весь вечер. Перед глазами стояли её огромные молящие глаза, а в голове стучала одна мысль: «Девочку надо спасать… спасать…»

Моя лисичка…

Это был заморенный «прозрачный» ребёнок, «кусок коросты», (всё тело в расчёсах). Её родители постоянно варили наркозелье, им пропахла не только одежда ребёнка: мне казалось, Алиса выдыхала этим запахом. Первым делом я выкупала ребёнка, выбросила старую одежду, купила всё новое. Посадила на усиленное питание. Молоко, яйца — всё домашнее. В пять с половиной лет Алиса весила 10 кг — истощение было налицо. Знакомые советовали подать на родителей в суд, но мне было не до этого, надо было ребёнка выхаживать. С едой доходило до смешного.
Готовлю окрошку, а она спрашивает:
— Что делаешь?
— Окрошку.
— Я люблю окрошку. А это что?
— Халва.
— Я люблю халву.
Может, она боялась, что ей не дадут. Или напоминала, о том, чтобы о ней не забыли…
Мамой меня Алиса назвала только, когда в доме появилась Настя. До этого я не звалась никак. Подойдёт, дёрнет за рукав: «Знаешь, чё…»
Сегодня уровень подготовки в школу у нас высокий, а начинали мы с простых вещей, с «Курочки рябы». Памяти у девочки не то что не было – ребёнок в принципе не понимал, что делать с информацией. Конечно, мы много занимались. Произношение, постановка звуков — каждый вечер. По первому образованию я учитель-дошкольник, пришлось вспомнить все свои университеты. Залезла в старые методички, хрестоматии по дошкольному образованию и логопедии. «С детьми надо разговаривать постоянно», — вспоминала я мамины слова. Мыла посуду и одновременно разучивала с
Алисой стишки: «Я рубашку шила мишке, я сошью ему штанишки, надо нам карман пришить и конфетку положить»…
Через месяц коросты сошли, щёки порозовели. А через полгода на празднике осени девочка уже рассказывала большое стихотворение.
Вот она, моя Лисича, танцует на одном из детских утреников. В осанке, повороте головы такая грация! Откуда что взялось?
Любовалась – любовалась на неё, вспомнила её коросты, подгузники три раза за ночь, и не выдержала… вышла в коридор и разревелась.

Сестры по несчастью

Вот они, мои красотки, в шляпах…Почти ровесницы, а такие разные…Алиса ласковая, как кошечка, потому и Лисича. Настя – намучившаяся, взрослая не по годам, первое время вообще не разговаривала. У неё история – жуть! Последние два года, пока мать её была под следствием, девочка моталась по приютам. Когда она попала к нам, мать лишили родительских прав, а шестилетнюю Настю и двух её братьев должны были срочно определить в детдом. Честно сказать, мы обзванивали все наши приёмные семьи и, как товар, предлагали ребятишек. Желающих не нашлось. В конце концов, когда вышли все сроки, я решилась:
-А-а, одной больше, одной меньше. Возьму сама. Тем более, Настя не раз просилась ко мне в дочки:
— Даже Ленку Иванцову взяли…А меня никто не берёт. Возьми.. я тебя мамой буду звать.
Настя — серьёзный и ответственный ребёнок. Особенно любит помогать мне на кухне. Не успеешь ложку изо рта вынуть — она её уже помыла. Готовить я могу хоть весь день, но посуду, признаться, мыть не люблю. Теперь у нас семейный подряд. Дочки – мои первые помощницы.
Кирилл в этом году заканчивает школу, я не представляла, как буду жить одна. Зато теперь у нас «цыганский табор». Весело. Сыновья мои девчонок обожают. Я стараюсь никого из них не выделять и не обделять. Поругала одну – поругала другую, приласкала одну – приласкала другую. Денег в семье пока хватает. На выпускной Алисе и Насте красивые платья купили, увидели ещё краше – снова купили. Мне самой много не надо. Люблю жить в рабочем ритме, куда-то бежать, что-то делать. Закисну, лёжа на диване. Выходной день для меня всегда был мукой. Сегодня, правда, без него не обойтись: на всю неделю столько «лапши» надо настирать, насушить, нагладить! Маечки, колготочки, носочки…
О том, что будет дальше, я загадывать не хочу. Жизнь гладкой не бывает, но мы свои проблемы будем решать как Скарлетт О Хара из романа «Унесённые ветром», — по мере их поступления.

В горе и в радости – вместе

Таня

В один из летних вечеров, выпавший на День Нептуна, Таня поехала с друзьями в райцентр Новосёлово на дискотеку. В этот вечер она танцевала последний раз на своих ногах. По пути домой случилась страшная авария. Рулевой погиб, четверым подросткам, среди которых была и она, оторвало ноги…
Трагедия потрясла Новосёловский район. Люди сдавали кровь, переживали, рассказывали страшные подробности. Потом всё забылось. Все зажили своей жизнью. А Таня — своей. Не умерла от боли, не ослепла от слёз, не пропала с горя. Жизнь мудра, и всегда даёт шанс. Если в одном месте убавит, то прибавит в другом. Тане отмерила семейного счастья. Ни много, ни мало. Посчитала, что две ноги на двоих – достаточно.

Сергей

Несчастный случай с Сергеем произошёл почти в это же время, но за сотни километров от Новосёловского района, в Большом Улуе.
Близился весенний призыв, юноша собирался в армию. Друзья пригласили на свадьбу. Погуляли, как водится. К утру невеста собралась рожать. Сергей оказался самым трезвым из гостей. Усадил роженицу на мотоцикл, довёз до парома, где дежурила «Скорая», сдал медикам. На обратном пути, на крутом косогоре он не справился с управлением, мотоцикл перевернулся. Парня пронзила резкая боль. Из ноги хлестала кровь — под коленом были порваны связки.
Паром в это время причаливал к противоположному берегу. Пока ждали его возвращения — началась гангрена. В этот день много случайностей сопутствовало беде. На пароме оборвался трос. В местной больнице хирург от Бога, делавший аппендицит с закрытыми глазами, отмечал свой день рождения, и вся его бригада была пьяна. Обезумевшему от боли и крови парню сунули в руки бумажку, на которой он нетвёрдой рукой начеркал, что согласен на операцию, и что было дальше — не помнит. Рассказывали, как кричала мама… Она работала тут же в больнице, но когда узнала о трагедии, отрезанную сыновью ногу уже выносили из хирургического отделения. Говорят, ногу можно было спасти, если бы в город…если бы срочно… Не спасли. Сложилось, как сложилось.

Хоть шалаш, но свой

Всё это произошло с Таней и Сергеем весной. Лето они плохо помнят. Или не хотят вспоминать. Да и что в нём было? Слёзы, боль, костыли, участие и жалость близких. Светило солнце и лил дождь. Всё казалось прежним и всё было другим…А в августе они уже нашли друг друга.
Это было десять лет назад. Столько же времени супруги на протезах. Говорят, уже не больно. Сами делают грядки, копают картошку. Поэтому, наверное, в местном сельсовете здоровые люди принимают их за себе подобных — за невыкошенную траву у дома отправляют инвалидам письменные извещения с требованием навести порядок.
Живут супруги на родине Тани, в Толстом Мысе. В семье подрастают двое детей: дочка Лиза и сын Женя. Небольшой деревянный домик супруги приобрели недавно на материнский капитал. До этого тоже жили самостоятельно, но в родительской квартире. Казалось бы, живи да живи в чужой хате, никто не выгоняет. Нет, им захотелось свить своё гнездо. Да и как упустить такую возможность! Без материнского капитала собственный дом маячил бы инвалидам несбыточной мечтой до конца жизни.
-Хоть шалаш, да свой,- говорит Сергей.
В «шалаше» три комнатки, кухонка. Ребята живут более чем скромно, но всё необходимое есть. На новоселье приобрели кухонный гарнитур, обновили посуду. Электроплита, холодильник, стиральная машинка, микроволновка – всё это в доме есть. Семейный бюджет – пенсия (14 тысяч на двоих) плюс детские. Этого едва хватает на четверых.
— Квартира, свет, школа, садик, питание, если что остаётся, покупаю одёжку для детей: носочки, маечки, трусики, — замечает Таня. — Нам родители помогают, родные, бабушка из Германии посылки шлёт. Детям ни в чём не отказываем, даже если денег нет, что-то в долг можем взять в местном магазине. А вот на ремонт дома не хватает.
Ремонт, благодаря неблагонадёжным продавцам из Новосёлово, стал головной болью семейной пары.
— Мы отдали за дом 200 тысяч, договорились, что за ремонт, который мы сделаем за свой счёт, продавец вернёт нам 27 тысяч, — рассказывает Сергей. — Стены были – страшно смотреть! Поменяли проводку, вставили новые окна, наклеили обои. Ремонт сделали, живём уже пятый год, но деньги нам до сих пор не вернули. Сейчас им звоним – они трубку бросают, в посёлке увидят – убегают. А мы до сих пор с кредитом, который брали на стройматериалы не рассчитались. Крупно нас подвели! Да и было бы у кого отнимать!

Как без уважения?

При этих словах Сергея стало неловко за тех здоровых, не бедных, двуногих… людей. Когда подобные существа не отличают металлопротез от женской ноги, слова и эмоции бессильны. Надо идти в суд. К сожалению, договор закреплён только честным словом. А дворянские времена, когда честное слово было превыше всего, давно канули в Лету.
Хорошо, когда здоровые люди относятся к людям, ограниченным в каких-то физических возможностях, без унижающей жалости, как к равным. Но как без уважения? Ведь цена любого жизненного вопроса у них выше во сто крат. Татьяна занимается воспитанием детей и домом. Но у Сергея пять лет трудового стажа. При малейшей возможности мужчина старается подработать на производстве или у частника. Хватается за любую работу.
— На гусятнике, в слесарке, трактористом…. Последний раз мотористом подрабатывал два года назад. Со своими отвёртками и пассатижами ходил. Работы у нас нет. Бывает люди зовут: кому квартиру обшить, кому обои поклеить, недавно с другом 20 тысяч на двоих заработали. Дома печку сам перекладывал, всю мелкую работу по усадьбе могу делать, — рассказывает Сергей.
Жить на земле здорово и вольготно, но непросто. Очень уж много хлопот, даже для здоровых. Тут — побелить, покрасить, там – подладить…Кое-как управившись с квартирой, супруги уже думают о сенцах. Очень уж они плохи! Да и на усадьбе забот хватает. Но тут без чуда и добрых людей не обойтись. Слава Богу, что в семье тихо и незаметно подрастают дети. Здоровые, умные, трудолюбивые. Надежда и опора отцу и матери.

Опубликовано в газете «Грани» 9.05 и 11.07.2014 г.

Дайте оценку материалу:

C заботой о планете

производит мёд индивидуальный предприниматель из Чулыма Николай Конюков — так написано на упаковках. Суть метода пасечника-новатора том, что его пчёлы содержатся в передвижных павильонах, и для их лечения он не применяет химикатов.

Вначале было радио

Николай родился изобретателем. В четвёртом классе ему подарили конструктор, из которого в седьмом он смастерил радиопередатчик и встроил в ручные часы.

— Учительница физики не могла понять, как это можно — читать шпаргалки «через воздух», — смеется мой герой. — В восьмидесятые — эпоху чёрно-белых телевизоров — такой приёмник был предметом гордости, но от взрослых его приходилось чуть ли не прятать: чтобы не заподозрили, что я слушаю «Голос Америки».

Специальности у Николая две: электромеханик летательных аппаратов и режиссёр. Аэропорта на селе давно нет, но самолётостроительные технологии Николай не только не забыл, но и активно использует: в ремонте дома, огородничестве и в том, что с недавних пор стало делом его жизни, — разведении пчёл.

«Бананы» и пневматическая мельница

Первый опыт Николая в сфере малого бизнеса — пошив брюк-бананов. В начале девяностых он возил их в город и продавал по 45 рублей в то время как, «крутя» кино в огурском сельском клубе Балахтинского района, за месяц получал 90. Переехав в Красноярск и занявшись ремонтом бытовой техники, выдал усовершенствованный вариант стиральной машины «Мана». У нас открыл собственные пекарни — сначала в Бараите, потом в Светлолобово, а в Чулыме построил первую в крае частную мельницу, тоже «революционную», в которой объединилось оборудование трёх стран: России, Германии и Украины.

— Весь производственный процесс там пневматический, — поясняет Николай. — Продукты переносятся воздухом, и в муку не попадает ничего постороннего: ни грызунов, ни пыли. Все, с кем я делился идеей на этапе строительства, сочли её дикой: за монтаж станков не взялся ни один инженер. Интернета тогда не было, и я ездил в краевую библиотеку. Штудировал литературу, находил адреса известных мельников — встречался, просил поделиться наработками.

Вознамерившись получить «идеальную» муку, Николай стал выращивать зерно. И обнаружил в традиционном земледелии массу несовершенств. Он и в растениеводстве мог бы совершить прорыв, но с головой ушёл в другое.

Похоже на цирк

В неполные сорок лет суставы у Николая «скрутило» так, что он уже не верил, что сможет ходить, не хромая. Решил попробовать пчелоужаливание, и случилось чудо: болезнь отступила меньше чем за год. После этого появился интерес ко всему, что связано с пчёлами, и Николай создал крестьянско-фермерское хозяйство пчеловодческого направления.

На мобильные пчелиные павильоны фермер набрёл в сети. У него появился единомышленник — бывший атомщик Пётр Хрущёв, который неплохо знает физику, приветствует всё новое и увлечён вопросами гармонии и нравственного совершенствования, что важно: плохой человек хорошим пасечником быть не может. Чтобы стать чище духовно, Николай и Пётр Ефремович покрестились.

А счастье рядом

Удивительный человек живёт в Толстом Мысе. Многие его сородичи, немцы по крови, от неустроенности российской глубинки давно сбежали на историческую родину. Его же заморским пирогом и пряником не заманишь. Крепкий, основательный, счастье и благополучие своё строит он там, где родился. Как бы трудно не приходилось.

Великолепная пятерка и Каролина

Окрестности Толстого Мыса, куда не глянь, гладкие, словно подстриженные и причёсанные заботливой рукой. Оттого, видно, мысам его, высоким и пологим, кто-то не в бровь, а в глаз дал такое точное имя.

Александра Миллера в селе долго искать не пришлось. Он встречал нас возле одного из двухэтажных коттеджей, возвышающихся над сельскими домами и избами. Дом Миллеров выглядел не так нарядно, как одетые в сайдинг и кирпич соседние двухэтажки. Да это было и понятно: в семье тридцатишестилетнего фермера шестеро детей. До престижа ли?

— Мы этот коттедж купили два года назад, — рассказывает Александр, заметив, что я оглядываю особняк. — Четыре комнаты, 113 квадратов, места всем хватает. У нас свой дом был неплохой, с пристройкой. Продали, добавили материнский капитал и купили этот. По деньгам вышло недорого, 600 тысяч, хотя вложили сюда уже 400.

— Правда, что у вас шестеро детей, — спрашиваю.

— Правда, пять сыновей и дочка. Скоро седьмой родится. Я сам из большой семьи, — отвечает Александр.

Он заводит машину, и со двора на улицу, как горох, один за другим, высыпает шумная малышня. Детки быстро, без капризов и плача, рассаживаются в фермерский жигулёнок. Двое маленьких Миллеров, завидев незнакомку, притихли на задних сиденьях, карапуз Славик, сжимая в руках мягкую пятнистую коровку, чинно усаживается впереди, на коленях у сестрёнки Каролины. Каролина — единственная девочка среди миллеровских парней, четверо из которых ласково зовут её няней.

— Каролина, тебе сестрёнку не хочется? — спрашиваю у девочки.

— Хочется, а там опять парень, — смеясь, отвечает за дочку Александр. — Вот у нас девочка сидит, — кивает он в сторону Славика. – УЗИ сказало — девочка, а родился мальчик.

— Дети вам не мешают работать? – интересуюсь.

— Без них не было бы никакого дела, — отвечает Александр, управляя машиной. – Они всегда со мной. Старший встаёт в шесть наравне со мной, всё умеет, овцу зарежет и разделает не хуже взрослого мужика, несмотря на свои четырнадцать, пить-курить ему некогда. Младшие тоже помогают. Маленький только увидит меня возле машины, сразу — «Куда?», и тут же — «Я!»

-Лишь бы ехать?

— Лишь бы с папкой! — улыбается Александр. — Если кого-то из них рядом нет, чего-то в жизни уже не хватает!