Декабрь 12, 2014 Красноярские перья 2014 Марина Полежаева

Секрет счастья от Романовых

Конкурс Красноярские перья 2014
Номинация «Очеркист»

Валентина Ильинична и Егор Савельевич Романовы из Кожанов – вместе уже 55 лет, и, несмотря на всевозможные жизненные передряги, сумели сберечь искреннюю любовь и уважение друг к другу.

Дороги и тревоги Валентины

О судьбе Валентины Ильиничны мы когда-то уже писали на страницах нашей газеты. Родилась она в 1936 году в Брянской области, в военные годы столкнулась со всеми ужасами военного лихолетья.
Когда началась война, их деревню оккупировали, снова и снова сюда стали приходить карательные отряды. Валентина Ильинична вспоминает: однажды, когда началась бомбёжка, родители были в поле, но быстро прибежали домой — отец схватил троих ребятишек и посадил их под яблоней возле дома, и они вместе с мамой накрыли детей своими телами. Но мы – дети – народ любопытный; помню: сестра из-под папиной руки выглядывает и говорит: «Папа, смотри, какие красивые шарики с неба летят!», — то были бомбы…
Жители стали прятать своё «добро» — вещи и продукты — кто куда; многие — в дубовые бочки, которые закапывали под яблонями или в навозные кучи. А после этого началось скитание по лесам. Всё лето 1942 года жители Брянщины провели в лесу, так как, по воспоминаниям Валентины Ильиничны, готовилась операция по уничтожению местного населения. В это время все мужчины ушли в партизаны. При каждом приближении карательного отряда партизаны тут же всех жителей срочно уводили в лес. В лес угоняли и скот. В траншеях, замаскированных сверху ветками деревьев, скрывались от бомбёжек. А уж когда всё стихало, расходились по шалашам. Валентина Ильинична вспоминает: «Комаров в лесу была тьма! У нас Володю (младшего брата) искусали так, что не видно было лица. От боли он даже уже плакать не мог, а только пищал…
Однажды вернулись в деревню, а её нет – сожжена дотла: только трубы от печек русских торчат… Сгорела наполовину и наша яблонька, — почему-то именно это запомнилось… Мы переехали в другую деревню, к родственникам. Папа от партизан приходил домой помыться, а мама завязывала узелок на плече, и крадучись, ползком, передавала продукты мужчинам. Вместе с папой в партизаны ушёл мамин шестнадцатилетний брат. Однажды они пришли в баню, помылись, дядя Саша быстро ушёл в лес, а папа остался побыть с семьёй. И вдруг взрослые заметили, что в деревне немцы. Отец быстро бросил на полати матрац, лёг на него, сверху его периной прикрыли, а мы, ребятишки, человек семь, на перину взгромоздились. Карательный отряд зашёл в избу, всё перевернул, но нас не подняли с перины — Бог отца уберёг…
В этой деревне мы жили полгода, а потом немцы добрались и до нас – всех из домов повышвыривали. Помню, как расстреливали председателя колхоза дядьку Тимоху: согнали весь народ, его поставили на обочину и окружили автоматчики. В отчаянии дядька Тимоха повернулся к нам и крикнул: «Люди, знайте, всё равно мы победим!» — и тут же в него очередь автоматная… Картина жуткая, а помнится, словно это вчера было…
Потом согнали всех нас за колючую проволоку в районный центр, где мы провели примерно месяц. Кормили баландой (варили суп сторожевым собакам – гущу отдавали им, а жижкой кормили народ), хлебом с опилками… Но мы держались друг за друга и не сдавались. Бывало, что кто-то в очереди за баландой падал без сил, и помогать этому человеку никому не разрешали.
Как-то собрали нас всех в одно помещение, заставили раздеться, обливали какой-то коричневой жидкостью, состригали волосы, обеззараживали одежду, видимо, чтобы убрать вшей. Затем стали зашвыривать нас по одному в вагон товарного поезда, на пол которого было брошено немного соломы. В вагон нас набилось битком – можно было только стоять, и дышать было почти нечем — воздух поступал через одно маленькое отверстие. Нас гнали в Германию. Спасибо, партизаны слились с Красной Армией и начали освобождать наши города, освободили и нас.
Вернулись домой мы в октябре – никакой еды, никаких вещей… Правда, партизаны дали каждой семье, чтобы добраться до дому, по лошади с повозкой, свёрток с едой. Когда ехали домой, я села на повозку у края, лошадь дёрнулась, и я свалилась с телеги на мостовую. Наверное, у меня есть ангел-хранитель: в этот момент мама выдернула меня буквально из-под копыт напирающей сзади лошади.
Снова вернулись в землянку, где жили ещё четыре семьи. Я где-то подхватила малярию, мама пригласила доктора, а он, глядя на меня, сказал: «Девочке осталось жить всего ничего…», но я выжила! Может быть, поэтому сейчас, когда сталкиваюсь с какими-либо трудностями, смело говорю: «В войну не убили, а сейчас-то уж ничего не страшно».
Память запечатлела навек страшные картины войны. Как-то возвращались мы домой обозом, на первой телеге женщина лет пятидесяти ехала – оглянулась и крикнула: «Ой, теперь мы точно до места доедем! Смотрите, сколько турнепса!», спрыгнула с телеги, спустилась в овраг и… подорвалась на мине… — как такое забыть?!
Сильно помогал нашей семье дедушка — он работал вместе с женщинами на строительстве изб, заготавливал с ними дрова, был первым помощником мамы. Понемногу обжились. А в 1945 году пошли в школу — вплоть до октября ходили босиком (берегли свои лапти), а дорога до школы была дальняя – километров семь! Придёшь – ноги красные, настывшие! Идти приходилось через лес и подлески. В одном месте, когда бои шли, погибло много солдат, и развелась здесь волчья стая. И мы жгли факелы, чтобы отпугнуть зверей.
В 1946 году вернулся папа из госпиталя (он был ранен в голову, осколок так и остался в ней). Отцу дали справку, что он не способен к труду. Но, как только он вернулся в деревню, его назначили председателем колхоза. Председатель всё делал для людей, а его семье нечего было поесть: мы «голодовали и холодовали». Как-то попросил отец лошадь — съездить за дровами в лес, а ветеринар, ещё с войны бывший с отцом в конфликте, не предупредил его, что лошадь больная и не сделает и десяти шагов… Лошадь пала, а отца арестовали и отправили в Красноярск. Через некоторое время разобрались что к чему, и реабилитировали отца. Он остался работать в Красноярске, а потом и нас всех забрал к себе. В Красноярске я продолжила учиться – окончила седьмой и восьмой классы, поступила в девятый класс вечерней школы для рабочей молодёжи…».

«Университеты» Егора

Егор Савельевич родился в Боготольском районе в большой, дружной семье, где было восемь детей. Егору было восемь лет, когда началась война: на фронт ушли отец и старший брат. Егор Савельевич вспоминает, что труднее всего им пришлось в послевоенное время, когда кругом был голод. Жили сыто только тогда, когда картофель копали. А в летнюю пору все натурпродукты отдавали в налог.
Ну а жизнь в деревне какая?! Работа, работа и ещё раз работа. Поэтому с раннего детства нужда заставляла трудиться — если не наравне со взрослыми, то около того. Летом ребятишки работали на сенокосе, те, кто постарше — готовили яму для силоса, сваливали его туда; помогали на сено-уборке; осенью на жатве приходилось быть третьим верховым; вязали снопы; ходили на прополку; дёргали лён; были поводырями у пожилых сеяльщиков. Интересно описывает этот процесс Егор Савельевич: «Почти незрячие старики сеяли зерно: из лукошка на груди его разбрасывали, а я шёл за кем-то из них по краю, тем самым показывая следующему, где уже посеяно и где край».
В общем, работы всем с избытком хватало! Помнит Егор Савельевич и как пошли первые трактора, которые работали на берёзовых дровах. Подросткам нужно было тоже выполнить свой трудодень. «Норму как-то надо сдать, и вот стоишь — пилишь-пилишь до пота, простуженные все были, уставшие…».
В школу тоже босиком бегали — в деревне окончил четыре класса, и ребятишки сами пошли в сельсовет просить об открытии других классов. В итоге, пятый класс Егор Савельевич окончил в Боготоле, вскоре в их деревне всё-таки открыли семилетнюю школу. Затем тяга к знаниям привела уже в Красноярское ремесленное училище № 6, после которого выпускников взяли работниками пятого разряда на завод «Сибтяжмаш».
Егор Савельевич работал, а вечерами учился в вечерней школе. Здесь и познакомились молодые Егор и Валентина.

Из дружбы выросла любовь

Она была весёлой хохотушкой, общительной, «душой компании», а он – спокойным, скромным парнем. Сначала сложилась дружная компания одноклассников – вместе бегали на танцы и в кино, гуляли. Дружба была чистая и искренняя: парни не допускали вольности в отношении девушек. А однажды Егор написал Валентине записку, в которой укорил её за то, что она, мол, мало уделяет ему внимания. Так, впервые, Валентина задумалась о его чувствах — трепетно забилось и её сердечко.
Затем Егор Савельвич ушёл в армию (попал в город Моздок Северной Осетии), писали друг другу письма, Валентина уже ждала своего военнослужащего не как друга, а как будущего мужа. Но когда у парня появилась возможность остаться там на сверхсрочную службу и он пригласил в Моздок свою Валентину, она отказалась.
В 1958 году Егор демобилизовался из армии и поспешил к Валентине. Егор пришёл к ней вместе со своим братом, застали они Валентину во дворе колющей дрова. Егор, перехватив у девушки топор, возмутился: «Что ты делаешь-то? Давай я дров наколю!» На что она ответила: «Вот женишься на мне, тогда и будешь дрова колоть!». Молодой человек приглянулся и родителям невесты – работящий, скромный, серьёзный, он быстро сдружился с их семьёй. В этом же году, 7 декабря, Романовы сыграли свадьбу.
Молодая пара трудилась на химкомбинате «Енисей». Егор Савельевич кем только ни работал: прибористом, начальником смены, механиком в экспериментальном цехе, старшим мастером специального режима, в отделе автоматической системы управления технологическими процессами, был председателем общественного опорного пункта. А Валентина Ильинична – лаборантом, начальником смены, диспетчером завода, трудилась в военной приёмке, техником на основном производстве. «Без отрыва от производства» родились двое их сыновей – Сергей и Виктор.
Романовы за годы работы на этом заводе столько химии «перехлебали» — подорвали здоровье. Когда заработал санаторий «Красноярское Загорье», во второй заезд удалось отдохнуть и подлечиться Валентине, а спустя время в санатории побывал и Егор. Да так понравились Романовым эти места, где дышится легче, что семья загорелась мечтой когда-нибудь переселиться в Кожаны. «А тут вдруг, в 1986 году, — вспоминает Валентина Ильинична, — едем в электричке на дачу, читаем «Красноярский рабочий», а там объявление: «Меняем квартиру в «Загорье» на Красноярск». Егор говорит: «Поедем?», и я тут же согласилась. Правда, сын Виктор тогда был в армии, мы дождались его возвращения и переехали в Кожаны».
Сегодня за плечами Валентины Ильиничны и Егора Савельевича – длинная семейная жизнь, в которой было много радости и огорчений, но сквозь годы они сумели пронести нежную, не показную любовь друг к другу. Вырастили двоих достойных сыновей, есть у них два внука и внученька.
Несмотря на свой солидный возраст, Романовы остаются активными, не сидят на месте, не любят скучать. Выйдя на пенсию, Егор Савельевич открыл для себя новые увлечения – сегодня он пишет прекрасные картины и занимается резьбой по дереву, а Валентина Ильинична – вяжет всё, что душе угодно! В её коллекции – шали, шарфы, кофточки, платья и прочее, её работы не раз выставлялись на выставках прикладного искусства в районном центре. А ещё они постоянно расширяют свой кругозор – читают, разгадывают кроссворды, интересующую информацию ищут во всемирной паутине. Им всегда интересно друг с другом и все свои решения они принимают только вместе.
— Секрет счастливых отношений в том, — говорит Егор Савельевич, — чтобы они были искренними, а не показушными. Мужчинам нельзя быть хамами, а девушкам не нужно допускать неуважительного отношения к себе, и вы обязательно встретите свою вторую половинку…
От знакомства с Романовыми осталось в душе тепло. Именно такими и должны быть супруги — искренне любящими, понимающими друг друга с полуслова, делящими радость и горе пополам. Здоровья вам и долгих лет жизни, уважаемые!

Фото автора.

Опубликовано в газете «Сельская новь» 20.12.2013 г.