Декабрь 12, 2014 Красноярские перья 2014 Ирина Самойлова

Освобожденный

Конкурс Красноярские перья 2014
Номинация «Дебют года»

Своё детство он провел в фашистском рабстве. Николай Петрович даже хотел написать об этом книгу. От руки он исписал целую тетрадь. Но, перечитав написанное, понял, что чего-то не хватает, и всё сжёг. «Словно какая-то автобиография для вступления в партию получилась», — посмеялся он.

Начало конца

Наш сегодняшний герой Николай Марудов живет в Канске недолго – три года. Сюда он переехал к своим родственникам. Здесь ему понравилась наша газета. Особенно пристальное внимание всегда вызывала рубрика «Дети войны». Ведь и сам он — ребенок войны, только немного другой. По документам он числится как «несовершеннолетний узник».
Война началась 22 июня, как и в этом году, в воскресенье. Семья Марудовых жила в деревне Второе Заболотье возле шоссе «Витебск-Смоленск». Злосчастный день для жителей начался с обстрелов с неба. Самолеты бомбили машины, которые пытались проскочить по шоссе. «Самолеты, — рассказывает Николай Петрович, — выглядели словно коршуны — не убирали шасси. Они проносились над головами с сиренами, особенно когда шли в пике. Эти жуткие звуки раздирали все внутри. Вот так я узнал, к сожалению, что такое война. Казалось, что бомбы летят на тебя, но это обман — они падали дальше».
После кошмарного, неожиданного и страшного дня начала войны Петр, отец семьи, в которой было шесть детей, стал строить бомбоубежище: в огороде вырыли яму, сделали накаты из бревен. 11 июля деревню оккупировали немцы.
Через два дня после оккупации из окружения вышли русские солдаты — около сотни бойцов. Они попросили маленького Колю, которому тогда было 13 лет, и его двоюродного брата Сашу провести их незамеченными через шоссе. Ребятишки должны были выбежать на дорогу, убедиться, что проход свободен, и дать сигнал. Когда ребята возвращались домой, в лесу нашли брошенный танковый пулемет «Максим». Мальчишкам понравилась тележка, они сняли с нее щиток и ствол и увезли в деревню. Находку заметил местный житель, латыш, дед Петерсон. Он попросил, чтобы ребятня собрала пулемет и прикатила его в деревню. Петерсон передал оружие партизанам, вместе с которыми воевал его внук.
Позже неугомонные мальчишки обнаружили на заброшенном хуторе дом, доверху набитый металлическими ящиками с патронами. Они принадлежали нашим солдатам, которые при отступлении бросили свой склад. По команде старших малыши собрали все ящики и утопили в пруду. Зимой партизаны прорубали в водоеме прорубь и доставали боеприпасы.
Провожать партизан через шоссе приходилось ещё не раз. Однажды отряд обнаружили, они попали в засаду. С Колей тогда был его младший братишка. Детей отправили обратно, но велели идти другим путем, чтобы немцы не узнали, что они помогали партизанам скрываться от преследования.

«Нас гнали на запад»

А потом взрослые заставили мальчишек хоронить мертвых солдат. Детям надевали на лицо повязки, залитые одеколоном. Стаяла жуткая жара. Трупы лежали больше пяти дней: у них отрывались конечности. Ямы копали прямо рядом с трупами и перекатывали их туда, где на настиле из ольховых веток они и были захоронены. За время войны пришлось придать земле ежё немало людей. Вспомнил, как хоронили совсем молоденькую партизанку по имени Нина. Она закладывала мину, на которой подорвалась. Немцы тогда согнали жителей деревни на работы на шоссе — выравнивать ямы, посыпать дорогу песком при гололеде. В кустах малыши обнаружили мертвую девушку, части тела которой при взрыве отбросило на 15 метров от того места, где ее пытались найти партизаны.
В 1943 году в доме не было никакого хозяйства. У семьи оставались две овечки, которые они спрятали еще в начале войны: увели в соседнюю деревню к дядьке. Так как там находилось много полицаев, в деревушке было очень тихо. Когда совсем не осталось еды, Николай пошел за животными. На обратном пути его поймали немцы. Вот тогда-то мальчик впервые очень испугался: на него нацелили оружие, послышались выстрелы. Но убили не его, а рядом стоящих овец. Мясо забрали, а ребенка отпустили домой.
Вскоре начался страшный бой. В семье Марудовых поняли, что пора бежать из дома. Из-за дождей и гусениц танков улица и дорога были разбиты: вокруг — сплошная грязная колея. Семья решила, что нужно бежать к партизанам, чтобы те перевели их через линию фронта. На середине улицы, в десяти метрах от них, взорвался снаряд, осколок разорвал маленький черный ридикюль, который мать держала в руках. Там были все их документы и фотографии. Дети потянули мать за собой, а всё их прошлое — свидетельства, официальные бумаги — через секунду пропали под гусеницей танка. Женщина только и успела схватить одно фото – их отца. Его видели последний раз на трассе от Минска до Москвы. Он привозил снаряды на передовую. После неожиданной бомбежки обнаружили только перевернутую телегу с убитыми лошадьми. Отца не нашли, но семья получила похоронку.
Партизан они отыскали, но те отказались их принять. Сказали идти туда, куда погонят. Мол, советские войска везде найдут и освободят. Вернулись на шоссе. Утром семью окружили немцы и взяли под конвой. Их гнали на запад, в Минск. Идти пришлось полтора месяца. Ночевали на улице, только один раз останавливались в старой заброшенной казарме. По цементному полу ползали вши. Тогда все зарази-лись тифом. По дороге люди выкапывали картошку в полях, на привалах пытались ее варить. Николай Петрович вспомнил, что привалы, как специально, были коротенькие, и как только вода закипала, какой-нибудь из немцев подбегал, переворачивал котел ударом ноги и приказывал идти дальше. Дети на бегу хватали с земли сырую горячую картошку и жадно съедали уже в пути.
Их пригнали в Минск в первых числах ноября, шел снег. По дороге погибло очень много людей: в основном малыши и старики. Хоронили их вдоль минской трассы. У Николая умерли бабушка и маленький братик Мишенька, который родился уже во время войны.

Свободен, Николаус!

Они пришли на место, где раньше было еврейское гетто – все его жители были расстреляны. Там и остались жить. Николая увезли в госпиталь. После выздоровления ему пришла повестка: явиться на биржу труда. Он работал помощником электрика, потом рыл окопы. Но однажды всех мальчишек, около трехсот человек, привезли на станцию, погрузили в вагоны и увезли в Германию. Перед отправкой в бараке их сфотографировали с табличками на шее: на них были номера. Потом те же номера им нашивали на рукава одежды. Николай Петрович помнит только последние две цифры «04» и до сих пор радуется тому, что не знает всего номера, который не выкололи на его коже.
Дети прибыли в Зальцбург, где их поселили в тюрьме, в которой почему-то не было заключенных. Сейчас преступниками стали полумертвые русские парни. В день узникам выдавали литровую банку с черной жижей: это была вода с вареной гнилой капустой кольраби. Там плавали черви.
Словно рабов, мальчишек выставляли на площади для продажи. Богатые баоры, немецкие землевладельцы, быстро разобрали самых сильных. Николай остался среди пятидесяти «хиляков». Их научили делать линию связи. Мальчишки ставили столбы, тянули провода.
Осенью 1944 года Николай заболел воспалением легких. Больных, тех, кто не мог работать, складывали в машину с крытым кузовом и травили выхлопным газом, после чего увозили в крематорий. Словно по злой насмешке, на машине смертников был нарисован красный крест. Нужно было постоянно двигаться, ни в коем случае не упасть и не попасть в этот «газенваген».
Его спасли друзья. Парни сами несли бревна, а Коля лишь держался за них и шел рядом. Друзья делились с ним хлебом с древесными опилками. Благодаря их помощи он выжил.
Фронты сжимались. Всех выживших мальчишек раздали хозяевам. Николая увезли в Аттенберг. Когда к Германии подходили русские солдаты, его хозяин бежал в горы, где хотел найти брата. Во время побега немец освободил своего пленника со словами «Свободен, Николаус». Николай тогда уже понимал немецкий, ведь им запрещалось разговаривать на русском.
На вокзале собралось много таких же освобожденных разных национальностей. Они долго прятались в лесу, потому что боялись, что немцы решат перестрелять освобожденных пленников. Недалеко от Мюнхена увидели машины с белыми звездами и вышли навстречу союзникам. Американцы дали всем бумаги, где было написано «Освобождение. Мюнхен». Всех пленников увезли в Дюссельдорф, где Николая и других русских пленников ждали НКВДшники. Там же были американские и канадские представители. Людям предлагали выбор: уехать в любую страну по их желанию. Николай выбрал свою Родину.

Когда Николай Петрович возвращался в родные края, его встретило сплошное разбитое поле: ни одного забора, ни одного дома. Он стал с семьей жить в Витебске. В советское время таким, как он, не доверяли, хотя у них и были документы, подтверждающие, что они находились в плену. Не один раз освобожденных проверяли в НКВД. Николая Марудова освободили из плена 25 апреля 1945 года. А согласие на реабилитацию он получил при помощи фонда «Взаимопонимание и прощение» в 2000 году. Его признали ветераном, «несовершеннолетним узником».

Фото автора.

Опубликовано в газете «Канские ведомости» 25.06.2014