Стартует XII межрегиональный конкурс журналистского мастерства «Сибирь – территория надежд».
К участию в конкурсе приглашаются теле-, радио-, газетные, интернет-журналисты и средства массовой информации.
«Сибирь – территория надежд» — конкурс позитивной журналистики, цель которого восстановление приоритета традиционных общечеловеческих ценностей и создание позитивного образа Сибири. Конкурс призван обратить внимание на темы, которые несут в себе положительный заряд, а главные герои конкурсных работ — люди, делающие Сибирь, а значит и Россию, лучше, богаче и привлекательнее. «Сибирь – территория надежд» способствует повышению общественного статуса СМИ, росту профессионализма журналистов и, как следствие, повышению доверия к средствам массовой информации.
За время существования конкурса в нем приняли журналисты и СМИ всех регионов Сибири, а также европейской территории России – Курской, Свердловской, Новгородской, Калининградской областей, Краснодарского края, Башкирии, Мордовии, Удмуртии, Москвы. Не раз участниками конкурса становились представители стран ближнего зарубежья – Литвы, Латвии, Украины, Белоруссии, Таджикистана, Казахстана, Кыргызстана.
Председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов считает, что за годы своего существования конкурс «Сибирь — территория надежд» перешел из разряда медийных проектов в движение, объединяющее людей из разных российских регионов, заинтересованных в развитии Сибири.
Традиционно церемония награждения победителей конкурса проходит в рамках журналистских форумов. В разные годы форум проходил в Томской, Новосибирской областях, Республике Бурятия, Краснодарском, Красноярском крае, Москве, Кыргызстане. В 2012 году, объявленным Годом российской истории, форум проходил в исторической столице Сибири – Тобольске, которому исполнилось 425 лет со дня основания. Как отметил в своем приветствии участникам фестиваля губернатор Тюменской области Владимир Якушев, среди множества журналистских конкурсов «Сибирь – территория надежд» занимает особое место. «И не только потому, что само название близко жителям нашей огромной территории. Этот форум всегда отличается позитивным настроем, разнообразием номинаций и конкурсантов», — говорится в обращении.
Оргкомитет конкурса приглашает журналистов и СМИ принять участие в XII конкурсе «Сибирь – территория надежд» и желает всем участникам успехов!
Информацию о конкурсе, а также бланки заявок на участие и положение о конкурсе вы можете получить на странице конкурса в Интернете: icon-sharehttp://tn-sib.ru/
С большим успехом прошла в Союзе журналистов выставка одного дня «Мой 20 век».
На организованное по инициативе радиожурналиста Любови Кочневой мероприятие и ветераны, и не ветераны красноярской журналистики принесли множество семейных реликвий – свидетельства казалось бы недавней, но уже ушедшей эпохи.
Собравшиеся в конференц-зале Союза журналистов смогли не только посмотреть на уникальные экспонаты выставки, но и услышать потрясающе интересные истории, связанные с предметами из личных коллекций.
Следует особо отметить, с какой любовью и вкусом была оформлена экспозиция благодаря организаторам мероприятия – художнику Нине Внуковой, членам Союза Галине Захаренко, Любови Кочневой, Валерию Коротченко, Валентине Мартыновой.
Беседа с членами жюри краевого творческого конкурса «Красноярские перья 2012» Людмилой Винской и Олегом Тихомировым об итогах конкурса. Эфир: «Радио России — Красноярск», 21.01.2013
13 января 2013 года несколько неожиданно для себя я получила высшую награду творческого конкурса «Красноярские перья – 2012» в номинации «Журналистское расследование» за серию материалов о событиях, происходивших весной и летом прошлого года в посёлке Солонцы.
О том, как в Емельяновском районе давили бульдозерами народное добро, слышали многие, а факты и подробности нетрудно найти в пресс-архиве еженедельника «Аргументы неделi. Енисей».
Поэтому когда редактор сайта Союза журналистов Олег Тихомиров обратился ко мне с предложением написать о том, что осталось «за кадром» опубликованных материалов, я засомневалась: а что там может быть важного и интересного? Но, всё же подумав, решила: да, сам ход «журналистского расследования» – это то, о чем стоит рассказать.
В народ
Впервые отправляясь в Солонцы на встречу с жителями, я была информационно не подготовлена, что, честно говоря, было не такой уж редкостью в моей полуторагодовалой журналистской практике. И первые мои вопросы к людям походили, скорее, на попытки гражданина, страдающего тяжёлым похмельем и очнувшегося на вокзале захолустного городка, обозначить своё место в мире, вроде: «Эмм, простите, а что здесь, собственно, происходит?».
Интервьюеры бывают разные: открытые и замкнутые – в силу разных причин. Если интервьюер хочет похвастать или нажаловаться, он становится идеальным собеседником, которого приятно послушать (с профессиональной точки зрения), и не надо сильно заморачиваться по поводу «адаптационных» вопросов. В домах № 3 и 8 посёлка Солонцы жили хорошие, добротные «интервьюеры», которые говорили сами и охотно, потому что с весны прошлого года их сильно обижала местная власть.
Десятки бабушек и дедушек в шубах, валенках и шалях (апрель 2012 года), а также граждане среднего возраста, с места в карьер приступили к разъяснению ситуации, и уже по невербальным способам подачи информации в первые пять минут общения я поняла: дело дрянь.
– А земельные участки, на которых размещаются ваши постройки, приватизированы? – собравшись духом, выдала я.
И наступила на мозоль.
Почти полвека назад никто не думал и не гадал ни о каких «приватизациях-прихватизациях». Жила бабуля, складывала в своё подполье картошку; девяносто первый год прошёл мимо – а она жила дальше и дальше складывала. Пока кто-то сообразительный не заглянул в генеральный план застройки.
В лицо мне совали какие-то бумаги, размахивали крестьянскими, мозолистыми руками и брызгали слюной; баба Зина, с которой мы позже познакомились, шамкала беззубым ртом, а некоторые женщины завели что-то вроде причитания – это жанр устного народного творчества, когда слов не понять, но совершенно ясно, что всё очень печально.
– А давайте посмотрим на ваши постройки! Где это? – оживленно предложил наш редактор, который пожелал лично приехать «на разборки».
– Давайте! Пойдёмте! – ответил нам хор десятков старческих, но боевых голосов!
Дорога вела через какие-то пустыри и задворья, и я, как пигалица, ковыляла на каблуках по бездорожью, торопясь за ставшими вдруг весьма скоростными бабулями и дедушками.
Известно, что ненависть русского человека может достигать невиданных масштабов. Мне было крайне удивительно думать, как мог столь ненавидимый народом глава посёлка Солонцы почти 15 лет простоять у командного руля. Виктора Лубкова в Солонцах называют «царём» и «самодержцем», проклинают треклято; но увидеть его было сложно не то, что журналистам, но и собственным «подданным», простым жителям, ибо хоронился глава за дубовыми дверями и свинцовыми замками сельсовета и челобитных принимать не изволил.
Дома, в Красноярске, я послушала диктофонные записи с прошедшей встречи и сделала вывод, что они пригодятся разве только коллекционеру русского мата. На написание пригодного для печати материала были сутки, и я нарисовала в черновике примерную схему последовательности событий, чтобы потом, под впечатлением от экспрессии великого и могучего русского языка, не забыть чего упомянуть.
В руки мне попал смятый, засаленный листок со списком фамилий жителей Солонцов – в основном, работников сельсовета и местных школ – напротив которых неприятно чернели подписи согласных с изменениями в генеральном плане посёлка, то есть, со строительством на муниципальной территории, занятой какими-то сараями, и вообще хламом (к слову, имущество некоторых владельцев, хранящееся в этих сараях, достигало ценности 70 тысяч рублей). С помощью самых ярых борцов за справедливость из домов №3 и №8 я вышла на некоторых людей, фамилии которых значились в вышеназванном списке, которые признались мне по большому секрету, что либо поставили свою подпись, потому что «партия велела», либо вообще не присутствовали на собрании, где обсуждалось будущее строительство.
Тем не менее, почти полсотни подписей работников муниципалитета решили судьбу бабушкиных фазенд.
Общая радость
Не прошло и недели, как мы вновь вдыхали полезный навозный воздух на солонцовских просторах.
Беседовали с депутатом местного поселкового совета Константином Перминовым, которого жители обозначили как «своего». Говорил он спокойно, без показного фанатизма заступался за несчастных своих односельчан… И одну из своих коллег-депутатов, Надежду Попову, назвал фавориткой Лубкова, явно не подразумевая под этим определением двусмысленности.
Некоторые мусульманские народы верят, что если два человека встретились однажды на жизненном пути, объединённые одной доброй идеей, то судьба обязательно сведёт их вместе в общей радости.
Об общей радости я узнала поздней осенью от дочери Перминова Ольги, сообщившей, что 6 декабря 2012 года мне придётся предстать перед правосудием в зале Емельяновского районного суда, ибо я, автор газетной статьи «Солонцы: Социальные нарывы», и гражданин Перминов, являемся ответчиками по делу оскорбления личности гражданки Поповой в средствах массовой информации.
13 января на ежегодном Бале прессы, который на этот раз проходил в красноярском ДК железнодорожников, были объявлены победители 19-го краевого творческого конкурса «Красноярские перья – 2012».
На церемонии награждения лучших журналистских работ 2012 года с приветственными речами выступили председатель Правления региональной общественной организации «Союз журналистов Красноярского края» Василий Нелюбин и начальник Управления информационной политики губернатора Красноярского края Евгений Цветков, которые поздравили лауреатов конкурса и гостей Бала прессы с Днем российской печати, и пожелали им дальнейших творческих успехов.
Конкурс «Красноярские перья — 2012». Победитель в номинации «Лучший репортер»
Для большинства людей страны Ближнего Востока — всё это мелкое крошево: Ливан, Иордания, Палестина, Израиль, Сирия — слились в один хаотический постреливающий клубок. Все там постоянно воюют, шатаются по демонстрациям, друг друга ненавидят. Плюс некоторые еще и полотенце на голове носят, как Арафат.
Мнение это, в целом, верное. Воюют. Орут. Ненавидят. Полотенце носят. Разве только что Арафат уже умер. И, при всём том, вполне спокойно себе поживают. Несмотря на наше стороннее удивление.
Так же иностранец в России поначалу боится высовывать нос из своего отеля, и удивляется: «Как вы так запросто ходите по улицам? Почему вы не боитесь? У вас же чеченцы, у вас русская мафия? Медведи, наконец?! Кстати, где они все?».
Другие иностранцы сидят у себя в Европе, и думают: «как хорошо, что мы не в холодной России, где чеченцы воюют с мафией, медведи с балалайками, а путейцы – с сугробами!». А русские сидят в России, и думают: «Слава богу, что мы так далеко от Ближнего Востока, от всех этих полоумных арабов, евреев и Арафатов!».
А я в декабре 2011 года сидел на берегу Эгейского моря и Ближний Восток был совсем недалеко. Он начинался прямо за моей спиной. В полуметре впереди, на мармеладных упругих морских волнах качались чайки, жалобным кряканьем клянчили кусок булочки. С другой стороны, на прибрежной мостовой, стоял местный турецкий тинейджер. В руках у него было блюдо с живыми мидиями. Пацан нетерпеливо покачивал им в воздухе. И сами мидии ровно бы даже недоумевали — ну когда уже к ним подойдут, когда их, наконец, купят? По бросовой и достойной цене в одну турецкую лиру за две штуки?
Неважно, как именно я оказался на берегу Эгейского моря, и что там делал. Эта история немногим короче «Илиады», и потому здесь мы её пропустим. Для нас с тобой, читатель, гораздо важнее было то, что в моём кармане лежал билет на самолёт до дома.
На билете имелись приятные слова, еще более приятные в своей латинской транскрипции: «Moscow» и «Krasnojarsk». Рейс до Красноджарска отправлялся из израильского аэропорта Бен-Гурион. И всё было бы хорошо, но между мной и Бен-Гурионом была тысяча километров, пять границ и, собственно, весь Восток, с арабами, полотенцами и прочими прелестями.
Когда билет на самолёт еще только покупался, ближневосточная преграда была лишь своеобразным туристическим дополнением к рейсу. Экзотичным и любопытным.
Но едва я оплатил заказ, все эти восточные ребята словно взбеленились. Как будто бы они ждали сигнала – «вот этот парень купит билет, и можно начинать веселье». В каждой стране поднялась какая-то катавасия. В Израиле случилась всеобщая забастовка. В Иордании произошёл конституционный кризис. В Ливане на выборах победила партия террористов. В Сирии и вовсе началась гражданская война.
Только в Палестине жизнь текла своим размеренным чередом. Там стреляли из миномётов, жгли американские флаги, бросались бутылками с зажигательной смесью, поливали друг друга слезоточивым газом. Одним словом, продолжались серые скучные будни.
Вот таким образом возвращение домой – эта лёгкая прогулка — неожиданно обогатилась весьма сомнительными бонусами.
— И в этом проблема, — сказал я сам себе.
— Ноу проблем, мистер, — тут же откликнулся продавец мидий на инвалидском английском, — три мидии за одну лиру.
Сказал он это таким тоном, ровно бы я стоял перед ним и полчаса канючил лишнюю мидию. И вот он, наконец, сжалился надо мной, почесал свою растрепанную турецкую голову, и согласился продать мне три мидии за одну лиру (!). Наверное, всё эгейское побережье сотряслось от столь невиданной щедрости.
Я думал о том, что можно было, конечно, сдать билет. Потерять уйму денег и оставить Ближний Восток за скобками. Но он был интересен мне, даже в своей экстремальной ипостаси. Да и существовал ли он, Восток, без такого шумливого обрамления – без ора, пальбы, ругани и суеты?
— О кей, четыре мидии за одну лиру, — сказал пацан. Этот парень достиг невиданных высот в экономике. Он торговался сам с собой. Сам себя убеждал и уговаривал. Сам себе делал скидку. Но, в итоге, он вышел победителем:
— Давай сюда свои четыре штуки, — сказал я.
Радостный титан торговли затрясся всем своим блюдом, и выбрал с него четыре больших раковины. Из кармана он вытащил ножик и единым продолжительным движением их вскрыл. Окрестил моллюсков лимонным соком и поменял их на мою монетку в одну турецкую лиру, крупную, с рельефным профилем отца турецкой нации Кемаля Ататюрка. Затем он взял блюдо на руки, и, блестя на солнце раковинами, побрёл вдоль берега – множить богатство, крепить свой моллюсковый бизнес, оттачивать искусство головоногой торговли.
Я же посидел ещё немного у моря, слопал мидий, и отправился на вокзал – покупать билет на Ближний Восток.
icon-star
В Турции любой железнодорожный вокзал имеет собственное название. Этим он словно отгораживается от окружающего города. Он – сам себе город.
Турецкие поезда не ездят в Стамбул, например. Ни на какой дорожной схеме Стамбула вы не найдёте. Этот город, один из крупнейших в мире, турецким поездам не знаком. Вместо него на карте будет название «станция Хайдарпаша».
Также и Измир, в котором я находился, был городом-призраком. На железнодорожной схеме он отсутствовал, а вместо него числились сразу две станции – Басмане и Алсанчак. Они существовали в любопытном симбиозе – касса была на первом, а поезда отправлялись со второго.
Пройти от Басмане до Алсанчака можно за час. Дорога эта напоминает путь муравья по гармошке, по бесконечным горам, холмам и холмикам. Необъяснима любовь турок селиться на склонах. Любой их город скачет вверх-вниз, словно просёлочная дорога в Тюхтете. В стране полно широких, ровных долин, но турки ими пренебрегают. Долины вольно заросли травой, и живут там разве что полевые сурки. Вдоль окна поезда эти равнины текут нескончаемо. Зато едва виден малейший склон – тут же на нём, тесноте и вертикальном хаосе, лепится деревушка. Так вертикален Измир, и Стамбул, и Трабзон, и вообще любой город Турции.
Сам вокзал Алсанчак есть большой ангар. Ну, или крытая площадь, если вам больше нравится. По этой площади проложены четыре рельсовых колеи. На одной из которых вечно стоит некий сверхдревний паровоз. Рядом со входом располагается другая реликвия. Это вагон, на котором ездил отец турецкой нации Кемаль Ататюрк до того, как переселиться на поверхность местной валюты.
У каждого маршрута на Алсанчаке есть собственный, именной путь. Видимо, эта какая-то вечная традиция и переменам тут не место. Например, возле первого пути написано «Место прибытия Карсского экспресса». Всем сразу ясно, что, где бы ни находился Карсский экспресс, это место застолблено за ним, и никакая доморощенная электричка не смеет заехать сюда даже краешком своего провинциального локомотива.
Мне-то как раз и нужно было на Карсский экспресс. И когда я прибыл на вокзал, он уже исполнительно обретался в своём законном гнёздышке.
Внутри этот экспресс выглядел как наша электричка повышенной комфортности — то есть с мягкими сидениями. Есть вагоны и со спальными местами, но они очень дорогие и не пользуются популярностью. На весь экспресс их всего два.
Покупая билет, я думал — так как поезд идёт всю ночь, то люди в нём должны каким-то образом спать. Например, в турецких автобусах спинки у сидений откидываются почти до горизонтали, На таких сидениях вполне комфортно ехать в ночной рейс, и спокойно можно уснуть.
