Выпуск радиопрограммы «Диалоги» на «Радио России — Красноярск» об итогах краевого журналистского конкурса «Красноярские перья 2014».
Ведущий — Дмитрий Васянович. Гость студии — председатель жюри конкурса Олег Тихомиров. Эфир 13.01.2015 г.
Читать далее
Весной 1967 года группа The Beatles в полном составе сидела в студии и записывала песню под названием «Lucy in the Sky with Diamonds» – «Люси на небесах с алмазами». Примерно в то же самое время девочка-десятиклассница Люда Захарова (у нее и тогда была почти дворянская фамилия, которую она потом поменяла на более таинственную – Винская) обдумывала в городе Кургане Курганской области, как ей жить дальше. Здравый смысл, коим Люда, несомненно, обладала, подсказывал, что подаваться надо в юристы…
На иняз я, по малолетству, поступать побоялась и поехала в тогдашний Свердловск, на журфак. С собой взяла – надо же было придумать! – два детских стишочка, которые и сдала в приемную комиссию, после чего отправилась на экзамены. Три экзамена сдала на «пятерки», а после последнего я маме написала: «Немецкий завалила на «четверку». В общем, прошла. Все пять лет учебы я не сотрудничала с газетами (за исключением летней практики), просто училась и путешествовала по стране – золотые были годы! Но, в конце концов, взялась за ум, стала отличницей и защитилась на «пятерки» – что, впрочем, никак на моей жизни не сказалось. Но работа над дипломом мне дала много. Сначала я выбрала какую-то умную теоретическую тему, но быстренько поняла, что науке без меня будет лучше и пошла с прошением на кафедру: мол, жажду поднять село на новый культурный уровень, разрешите делать творческий диплом. И тему предлагаю – «Культурная жизнь советской деревни». С чего меня туда понесло? Я же урбанистка до мозга костей. Но по деревням я помоталась. За первой статьей мне пришлось ехать по письму из деревни Тёмная. Молодежь била тревогу. Клуб закрыт, «кино не кажут», танцев нет. Глушь! Как я туда добиралась… это песня. Действительно – деревня была тёмной. Ну, поговорила с народом, уехала, написала статью. И умотала в другую глухомань. Вскоре приходит в редакцию на мое имя открытка из Тёмной… «Уважаемая Людмила Андреевна!..» Мне 22 годка. Уважаемая, да еще и Андреевна. Это производит впечатление. Оказывается, после моей статьи всё там изменилось, о чем мне и написали с восторгом молодые жители деревни Тёмной, чем и вдохновили меня на новые подвиги. Но всё же мне не хотелось распределяться на работу в какую-нибудь районную газету, даже самую классную.
Помню, в общаге висела большая карта СССР, с Красноярским краем посредине. Я встала в ночь перед распределением и сказала: девчонки, я поеду вот сюда – и ткнула пальцев в Красноярский край.
На следующее утро, ни с того ни с сего, подходит ко мне завкафедрой, профессор Шандра, и говорит: «А хочешь, Люда, поехать в Красноярск, на краевое радио?» – Я говорю: «Поеду, Валентин Андреевич!»
Так меня распределили на краевое радио – это при том, что все мои учебные практики были в только газетах. Что такое радио как вид деятельности, я не знала, поскольку не соприкасалась с радиожурналистикой ни разу.
Распределение журналистов, между прочим, шло от ЦК партии, из Москвы. Приехала я в Красноярск – юбка выше колен, сапоги итальянские с какими-то идиотскими бубенчиками – прихожу в краевой комитет партии. На меня дяденька в отделе пропаганды смотрит, лысину поглаживает, и говорит: «У нас мест нет. Но мы можем предложить вам поехать в Игарку». – И толстым красным карандашом пишет сумму моей будущей зарплаты, начинающуюся с цифры 3…
Мне было 22 года, но я совершенно четко осознавала, что я не романтик и в Игарку не хочу. Хоть в песне и поется, если её текст чуток перефразировать: «Ты увидишь север крайний, и полюбишь навсегда»… Однажды я была у папы Норильске, пробыла там два часа, и решила, что больше сюда по своей воле никогда не поеду.
И вот я, человек мягкотелый, смотрю с удивлением на себя со стороны, и говорю этому партийному начальнику: «Хорошо, тогда я сейчас пойду и напишу в ЦК партии! Если мне оттуда прикажут ехать в Игарку – я поеду. Если нет – вы пишете, что от меня отказываетесь, и я свободна от распределения». – «Идите», – сказали мне.
На следующее утро я снова прихожу в крайком, и мне говорят: «Поезжайте сейчас на краевое радио, по адресу Мечникова, 44а».
И я поехала на радио.
Вообще-то я человек не сентиментальный… Но когда вышла на крыльцо краевого комитета партии, посмотрела за памятник Ленину, на предгорья Саян, то поняла, что бывает любовь с первого взгляда. Необъяснимо, но в тот момент я знала, что уже никуда отсюда не уеду.
На краевом радио мне были настолько «рады», что сразу сделали меня заведующей отделом писем, с окладом 110 рублей: лишь бы не допускать меня до журналистской работы. Мой творческий день начинался с того, что в кабинет приносили два мешка писем, и я их – письма эти – ножницами вскрывала. Вынимала из конвертов письма, раскладывала – иногда в сельхозредакцию, иногда в молодежку, а все остальные – в музыкальную, к Моисею Лазаревичу Гуревичу. Потом пришли опытные люди и сказали: Людмила, ты чего так режешь-то конвертики? Надо складывать сразу по пять конвертов, и отстригать! Ноу-хау, извините за выражение!
Но я не унывала. В «Красноярский рабочий» у меня вход был, я им там рисовала стенную газету – я тогда любила стенгазеты рисовать. Приду вечерком, и рисую. Потому подумала: скучно как-то жить. И начала туда помаленьку пописывать. Да не в стенгазету, а в «Красраб». Но мест там не было, и потому я смиренно трудилась в свободное от радио время нештатницей. И ждала. Всё приходит вовремя к тем, кто умеет ждать.
И тут случилась любовь – но не у меня! Работал в редакции «Красноярского рабочего» ответственный секретарь Григорий Юрьевич Симкин. Компьютеров тогда не было, все делали руками. В секретариате трудились секретарь, два заместителя, и старший корреспондент. И вот однажды Симкин приходит на работу, а у него нет одной сотрудницы. Заместитель ответсекретаря сбежала с одним из журналистов от своего мужа, которого предварительно отправила не то на охоту, не то еще куда-то. Симкин просто в шоке! Газета выходит каждый день, каждый человек в секретариате на счету. А я уже там примелькалась. Он говорит моей подруге, которая трудилась при нем: «Звони в радиокомитет, пусть Захарова срочно приходит ко мне!» – Я иду к Симкину, он с лету: «Ты согласна работать старшим корреспондентом?» – «Господи, о чем разговор!» – «Ну, иди, договаривайся со своим начальством».
На радио я тогда отработала еще только год из трех обязательных, меня уже перевели в молодёжную редакцию, я начала познавать прелести радиожурналистики, моим редактором был Николай Яшин, прекрасный репортер и публицист. А председателем телерадиокомитета тогда только-только назначили Филистовича. Я прихожу к нему с заявлением: «Отпустите!» – «Да с радостью!» И то правда… что такую пигалицу не отпустить? Но на следующий день вдруг передумал, и не отпустил. И тут я понимаю, что влипла.
Читать далее
Пришло в Союз журналистов письмо. Коллеги просят разъяснить детали Положения о конкурсе «Красноярские перья».
Пишут, что все как-то туманно и неясно в этом Положении. Впрочем, вот само письмо:
«Добрый день, не знаю, к кому там у вас обращаться. Посмотрел положение о конкурсе «Красноярские перья-2013» — совершенно ничего не понятно. Что значит, «самовыдвижение допускается», но если участников меньше трех, то кандидатура снимается? И снова не понять, в каких случаях слать статьи в формате текста, в каких пдф-ками, в каких Вордом? Что за номинации неясные — «Лучшая районная газета» и так далее? Если я хочу свой материал выставить на конкурс — в какой номинации мне его подавать, как их определять?
Положение читали все во главе с редактором. Она махнула рукой, и сказала, чтоб разбирались сами. Большая просьба: вы бы не могли разъяснить его как-нибудь не только для себя, а так, чтобы и другим было понятно? Заранее благодарны».
Согласен: русский язык – многозначный, и слова, а тем более фразы могут иметь самый разнообразный смысл. Вроде «казнить нельзя помиловать». И то, что понятно журналистам – членам жюри конкурса, которые Положение писали, и журналистам – членам президиума Союза, которые Положение утверждали, вовсе не обязательно понятно коллегам-журналистам, погруженным, как говорится, в повседневный рутинный процесс перерабатывания словесной руды.
Поэтому с удовольствием прокомментирую неясные части Положения о конкурсе «Красноярские перья – 2013» — так, как понял их сам.
Что значит, «самовыдвижение допускается»?
Это значит, что любой журналист может послать свою работу на конкурс, не спрашивая разрешения редактора издания, где эта работа публиковалась.. Хотя, конечно, чисто из вежливости неплохо бы известить редактора, что уважаемый сотрудник его уважаемого издания принимает участие в уважаемом творческом конкурсе. Но это мой личный совет – в Положении такого условия нет! По Положению вы просто заполняете заявку, прикладываете свой материал, и отправляете по адресу конкурса – вот и все самовыдвижение.
Если участников меньше трех, то кандидатура снимается?
Тут автор письма путает одно с другим. Если вы, например, написали очерк, и послали его на конкурс, то ваш очерк попадет в номинацию «Лучший очеркист». Но если, кроме вас, в этом году в Красноярском крае ни один журналист очерков не писал, и вашему очерку соревноваться не с кем, то соревнование по этой номинации отменяется, и номинация снимается. Снимается – НОМИНАЦИЯ, а не кандидатура.
Это все из-за выборов такая путаница в головах, я уверен. А ведь еще губернаторские восстановили. Господи, что будет-то!
В каких случаях слать статьи в формате текста, в каких пдф-ками, в каких Вордом?
Дорогие коллеги, присылайте ваши статьи в том формате, в котором вы их набирали на компьютере, когда сочиняли. Вы ведь не на печатных машинках работаете? Вот и отлично! Если отправляете на конкурс статью, то в любом текстовом формате – как на вашем компьютере. Если же вы отправляете полосы газеты – то конечно, в PDF. Тот, кто вашу газету макетирует, надеюсь, вам поможет.
Что за номинации неясные — «Лучшая районная газета» и так далее?
Хм, ну, знаете ли… Хорошо, примерно так: вы присылаете на конкурс несколько номеров вашей районной газеты. А из другого района тоже присылают несколько номеров, их газеты. И из третьего района присылают несколько номеров. Потом жюри берет все эти номера, и сравнивает – у кого лучше. Потом лучшую редакцию награждают. Что тут неясно? По какому принципу выбирают лучшую газету? Об этом жюри всегда объясняет со сцены во время награждения – приходите на церемонию награждения, все услышите.
Что касается «так далее» — по моему, это такой идиоматический оборот речи, который сам по себе информации не несет. Поэтому добавить ничего не смогу.
Если я хочу свой материал выставить на конкурс — в какой номинации мне его подавать, как их определять?
Все авторские номинации разбиты по журналистским жанрам. В каком жанре вы написали свой материал, в такую номинацию и подавайте.
Что такое жанры, я объяснять не буду. Не хочу, принципиально. Потому что если автор не понимает, в каком жанре пишет, это уже совсем непрофессионально. Ни в какие ворота, по-моему.
Но могу дать совет: покажите свой материал какому-нибудь авторитетному коллеге. Уверен, вам подскажут, что же все-таки вышло из-под вашего пера – очерк, журналистское расследование, или философское эссе. Заодно, может быть, вам расскажут и о признаках жанров, и всяких таких профессиональных штуках.
Хотя, с другой стороны, совсем не факт, что новые знания отразятся на уровне вашей зарплаты.
Честно говоря, в письме не было главного вопроса, на который я бы хотел ответить:
А зачем нужно участвовать в журналистском конкурсе?
Затем, чтобы о вашей работе узнало как можно больше людей. Чтобы как можно больше людей познакомилось с плодами ваших трудов – вашими прекрасными материалами.
Вы ведь для этого пишите-снимаете?
Или только ради денег? Так сказать, по инд.заказу? Тогда конечно, конкурс вам ни к чему – материальной выгоды никакой, хлопот много, положение надо читать, файлы переписывать. Вспотеешь, право.
Конкурсы проводятся для тех, кому важно говорить не в бездну, кому важно признание – общества и коллег.
В прошлом году Союз журналистов Красноярского края начал публиковать конкурсные работы на своем сайте, который посещает до 200 человек в день – около 6000 читателей в месяц.
Люди заходят на сайт для того, чтобы увидеть ваши работы, коллеги.
Поэтому в нынешнем году Союз журналистов ввел в Положение о конкурсе ряд важных дополнений – а именно, предоставление конкурсных работ в компьютерных форматах.
Чтобы их можно было выставить во всеобщий доступ на сайте.
Чтобы люди могли вас читать и смотреть.
Мы попросили также авторов присылать свои фото и краткие творческие биографии в электронном виде, для публикации. Чтобы читатели могли иметь представление о вас, наших дорогих авторах.
Скажите честно, что непонятного в этих пожеланиях?
Между тем, на сегодняшний день (8 ноября 2013 года) ни один (НИ ОДИН!) участник конкурса не удосужился приложить к присланным материалам их ЭЛЕКТРОННЫЕ версии.
Ни файлов, ни фотографий, ни биографий. Ничего.
Во всем виновато туманное Положение?
Или это такой нормальный пофигизм?
Странно, коллеги. Неясно – спросите. Пофигу – не участвуйте вовсе.
Но зачем все делать криво и наполовину? Зачем самого себя лишать доступа к читателю, только потому что было лень записать файл на диск или флешку?
Это мой вопрос к вам.
Впрочем, можете не отвечать. Лучше присылайте материалы.
Читать далее
