Творческую деятельность начала в 1985 году. После окончания средней школы пришла работать корреспондентом в многотиражную газету «Орбита» Красноярского завода телевизоров, замещала редактора заводского радио. Затем поступила на факультет журналистики Красноярского государственного университета, окончила в 2000 году. Работала в различных изданиях – «Евразия», «Сегодняшняя газета», «Красноярский комсомолец», «МК» в Красноярске», «Городские новости». Возглавляла газеты «Новые времена» и региональную вкладку «Мира новостей». В настоящее время работает журналистом в краевой государственной газете «Наш Красноярский край». Прошла курс «Универсальный журналист», участвовала в федеральном тренинге «Профессия и позиция: освещение социальных проблем в Российских СМИ». Победитель краевых и Всероссийских профессиональных конкурсов.
Наш вертолет зависает над тайгой, где прячется несколько вагончиков на колесах. Это пункт досмотра лесовозов, которые перевозят древесину из Красноярского края в Иркутскую область. Пару лет назад на Чемдальском участке Тунгусо-Чунского лесничества Эвенкийского района задержали крупную группу черных лесорубов, которые наломали «дров» почти на 250 млн рублей. Поймать браконьеров удалось только с воздуха, другим способом добраться до этой эвенкийской глубинки проблематично. После того случая на единственной дороге, по которой заготовители везут лес и летом и зимой, поставили пост. На нем вахтовым методом дежурят представители сразу нескольких служб – создают заслон недобросовестным лесопользователям.
Стоп, машины!
Полицейский Ми-8 сел прямо на дорогу, перегородив путь выстроившимся в очередь лесовозам. По этой, единственной в Чемдальском участковом лесничестве дороге красноярская древесина перевозится в Иркутскую область, а затем направляется в Китай. Специалисты говорят: здесь работают одни иркутяне (кстати, и задержанные черные лесорубы также представляли соседний регион). Жителям Красноярского края до этого участка тайги не добраться. Ближайший населенный пункт – Ванавара – в 400 км. Не наездишься.
Пункту от роду несколько месяцев, и насколько действенна эта форма работы, ни один специалист ответить не может. Время покажет. Пока нарушители на дорогу не суются. А как говорят старожилы, в ноябре-декабре (как только выставили блокпост) и вовсе исчезли из этой части тайги. Побросали технику, не вывезенную древесину и растворились в зеленой массе.
Ниже по дороге стоит еще один КП, но принадлежит он предприятию, которое здесь заготавливает лес. Так что сидят там «свои» люди. А на чемдальской дороге досмотр серьезный, мышь без документов не проскочит. Впрочем, проверяющие – сотрудники УЭБ и ПК ГУ МВД России по Красноярскому краю и министерства природных ресурсов и экологии с высоты полета заметили еще одну наезженную трассу, которая вьется между сосен. Дорога эта идет из Ванавары в Иркутскую область. И по ней, в принципе, тоже могут возить древесину лесорубы, но уже в обход поста.
– Проблема в том, что эти две дороги пересекаются на территории Иркутской области, – говорит начальник отдела государственного лесного надзора, пожарного надзора в лесах и противодействия незаконным рубкам министерства природных ресурсов и экологии Анна Кризо. – И поставить пост на их пересечении мы не можем. Соглашение о сотрудничестве с соседями у нас подписано, но мы должны быть уверены, что по наезженной трассе лесовозы курсируют. Направим туда рейды.
Зеленые «руки» тайги
Эвенкийская тайга с высоты полета полицейского вертолета – серо-зеленая масса, которой, кажется, и конца не будет. Лишь изредка среди сплошного поля деревьев попадаются белые квадраты вырубок. Они разбросаны по лесной долине так, что не соприкасаются друг с другом даже углами. Специалисты говорят: законные рубки полезны тайге, обновляют стареющий фонд. А вот несанкционированное уничтожение леса опасно. Оно наносит и экологический, и экономический ущерб нашему краю.
Сегодня даже первоклассник знает, что Красноярский край – регион, богатый тайгой. Вслушайтесь в цифры: площадь, покрытая лесом, более 105 миллионов га, а общий запас древесины по краю государственный лесной реестр оценивает в 11,5 миллиарда кубометров. Большая часть – 9,7 миллиарда кубометров хвойные породы, 6,8 миллиарда из них спелые и перестойные деревья (пригодные для коммерческой рубки). Казалось бы – руби сколько хочешь, сибирская тайга все стерпит.
– Каждый год мы можем вырубать 77,5 млн кубометров, – отмечают специалисты. – А вырезаем только 13 млн кубов. Расчетная лесосека в крае большая, но рубить нужно с умом. Существуют научные методы заготовки, которые позволяют срезать большой объем деревьев безболезненно для леса.
Кстати, те самые ровные красивые лесосеки, которые видны с высоты, – новый технологичный способ заготовки леса. На них располагались эксплуатационные леса, как раз и предназначенные для сплошной рубки. Но в министерстве природных ресурсов и экологии Красноярского края отмечают: и для работы на таких участках существуют свои правила.
– Лесорубы не имеют права уничтожать молодой подрост, – поясняет Анна Кризо. – Кроме того, договором аренды участка предусмотрены мероприятия по лесовосстановлению. Сделать это не сложно. Например, в Богучанском и Кежемском районах лесовосстановление связано с сохранением подроста, почвы здесь благодатные – достаточно их проборонить и минерализовать, и молодые деревца сами поднимутся щитом. А в южных районах края состав почвы таков, что не позволяет быстро закрепиться семени, здесь саженцы подсаживают. Главное – площадь вырубленных участков не должна превышать территорию восстановленных.
Лес – возобновляемый ресурс. Он постепенно затягивает раны, возникшие на его теле. Для этого и придумали отдавать лесные участки под рубки квадратами. Такая шахматная доска – там растет, здесь вырублено – хорошо себя зарекомендовала. Тайга раскидывает свои «руки» на опустевшие территории и заселяет их новыми, свежими растениями.
В министерстве природных ресурсов и экологии отмечают: из года в год идет положительная динамика лесовосстановления. Большинство участников лесного рынка играет по установленным правительством правилам – рубят в границах отведенных участков, на другие территории не посягают, бережно относятся к лесу. Но если бы все были столь законопослушны!
Ничто не освобождает от ответственности
В управлении по экономической безопасности и противодействию коррупции ГУ МВД России по Красноярскому краю отмечают: за последние несколько лет количество незаконных рубок в крае не уменьшается. Браконьеры как рубили лес, так и рубят.
– Если в 2012 году нами зафиксировано 797 фактов незаконных рубок, то в 2013-м – 792, – рассказывает начальник отдела по борьбе с преступлениями в лесном и лесопромышленном комплексах УЭБ и ПК Сергей Колесников. – Расхождение цифр незначительное. За два месяца этого года уже зарегистрировано 101 преступление.
Нередко в поле зрения оперативников попадают не только свежие рубки, но и прошлогодние. Но, как говорят в полиции, не важно, когда было совершено преступление, оно должно быть раскрыто.
– Эти преступления не очевидны, совершены далеко от населенных пунктов, – констатирует Сергей Колесников. – Но большую часть мы раскрываем. В 2013 году расследовано и отправлено в суд 453 уголовных дела, 400 лиц привлекли к уголовной ответственности. В 2014-м уже расследовано 55 уголовных дел, к ответственности привлечено 56 человек.
Правоохранители понимают: незаконными рубками занимаются, например, сельчане. И не от хорошей жизни. Сельхозпредприятия, леспромхозы закрылись, местным жителям необходимо чем-то зарабатывать. Но сложное материальное положение не освобождает от ответственности. Действующее законодательство серьезно карает преступников в лесной отрасли. Достаточно нанести природе ущерб в пять тысяч рублей (например, срубить два дерева) – и на тебя наложат штраф. А если ущерб превысит 50 и 150 тысяч рублей (2–3 лесовоза), можно лишиться свободы на срок до 6 лет. Впрочем, одиночки наносят природе и экономике края не столь значительный ущерб, как организованные преступные группы.
– Все просто, – говорит Сергей Колесников, – несколько граждан объединяются в группу и распределяют в ней роли. Один занимается сбытом продукции – у него есть связи на железнодорожных тупиках, второй знает производство и теперь организует работу на лесосеке, третий предоставляет лесозаготовительную технику и набирает бригады из местного населения. Такие группы действуют как лесозаготовительные предприятия среднего уровня. Действия их отлажены, а объем заготавливаемой древесины внушительный.
В прошлом году красноярские полицейские пресекли деятельность 6 ОПГ в лесной отрасли, им вменено 57 эпизодов незаконных рубок. Ущерб, нанесенный каждой из них, от 3 до 54 млн рублей. Черные лесорубы ежегодно наносят ущерб лесному фонду до 170 млн рублей.
– Нам практически весь прошлый год пришлось «жить» на территории Абанского района, – рассказывает Сергей Колесников. – Здесь действовали три ОПГ, которые занимались незаконными рубками в 40 местах. Организаторов арестовали. Сейчас их дела направили в суд.
А в Канском районе мастер лесозаготовок одного из коммерческих предприятий, работая легально, начал злоупотреблять незаконными заготовками древесины. Организовал работу вальщиков своего предприятия, привлек лесника, который подыскивал участки с наиболее ликвидной дорогостоящей древесиной. Таким образом группа, в которую входило пять человек, действовала почти год. Ей вменили 24 факта незаконных рубок.
По сведениям правоохранителей, самые криминогенные в крае – северные территории. Рубка ведется и на юге, и на востоке-западе, но в промышленных объемах древесина добывается в Ангарской группе районов, а значит, спрятаться здесь черным лесорубам проще всего.
Заслон для «черных»
Самый действенный способ поимки лесных преступников – задержать на месте преступления, как говорится, с поличным. Тогда проще доказать противоправную деятельность рубщиков. Пользовались местные полицейские данными космомониторинга, но результаты спутниковых наблюдений шли в Красноярский край до смешного долго. Данные обрабатывались различными ведомствами до года (!). А за 12 месяцев черные лесорубы могли сменить не одно место дислокации.
– Свои, оперативные методы гораздо результативнее, – отмечают правоохранители. – Рейды очень хороши там, где дорожная сеть развита. Мы можем быстро объехать прилегающие территории, осмотреть технику, проверить документы.
Но в труднодоступных районах такая практика неприменима. И правоохранители, и сотрудники министерства природных ресурсов долго ломали голову, как организовать контроль и надзор за вывозом древесины из Эвенкийского района. Здесь располагаются самые крупные лесничества Красноярского края. Одно из них – Чемдальское участковое, организовать рейдовые проверки в котором очень сложно: только для того, чтобы добраться до лесничества, патрульным необходимо полдня провести в пути.
В прошлом году несколько ведомств края совместными усилиями попыталось решить эту проблему – в глухой тайге, на дороге, по которой вывозится древесина из Тунгусо-Чунского лесничества, организовали пост досмотра лесовозов. Сегодня на нем дежурят представители нескольких контролирующих структур – ДПС, полиции, министерства природных ресурсов и экологии, Россельхознадзора и референтного центра Россельхознадзора. То есть досмотр транспортных средств полный. Одни специалисты проверяют документы на продукцию и сверяют с представленной декларацией – не вывозятся ли лишние кубометры леса (а это свидетельствует о черных рубках), другие проводят фитосанитарный контроль – за границу края не должен выйти зараженный вредителями лес, третьи обеспечивают охрану порядка, а в случае необходимости задерживают лесовоз и проводят доследственную проверку.
Опубликовано в газете «Наш Красноярский край» 14.03.2014 г.
О поселке Шапкино Енисейского района в России ходят легенды. Говорят, именно здесь в постсоветские времена пытались создать поселок инвалидов. Людей с ограниченными возможностями переселяли в многоэтажные дома бывшей военной части, запрятанной в тайге. Правда, о доступности «среды» речи тогда даже не велось. О ней задумались только сейчас, 20 лет спустя, когда в Шапкино появилась своя коммунальная служба.
Из леса, вестимо?
Населенный пункт раскинулся по обе стороны дороги. Добротные дома, спортивный зал, клуб, библиотека. Создавался он еще в 1952 году для работников местного лесозаготовительного предприятия. Структура эта давно почила в бозе, но лесхоз остался,и доставляет он местным жителям определенные неприятности.
– Так получилось, что при оформлении земель два поселка, Каргино и Шапкино, попали в земли лесхоза, – рассказывает глава Шапкинского сельсовета Любовь Загитова. – И теперь местные жители не могут провести межевание своих участков. У нас проходят свадьбы, молодежь просит выделить им наделы под строительство дома, а мы не можем этого сделать, потому что земля нам не принадлежит.
Как получилось, что эти территории были включены в земли лесхоза, сегодня никто не разбирается. Просто констатируют факт: земли поселений вовремя не оформлены должным образом. Сельчане, которые подсуетились и сделали документы на свои наделы до января 2013 года (тогда это была земля Енисейского района), теперь в ус не дуют – их паи в собственности. Остальным приходится только на главу сельсовета надеяться. Любовь Ивановна решила сама пройти весь путь оформления землицы, а потом уже односельчанам составить алгоритм действий.
– Сейчас я установила адрес участка, получила кадастровый паспорт. Обращаюсь в межевой комитет, который даст мне официальный отказ в проведении межевания, – говорит Любовь Загитова. – Затем подам заявление в суд на администрацию Енисейского района, которая вовремя не провела необходимых процедур. А там уже что суд решит.
Переселяйся, кто хочет
Военные в тайгу, окружающую Шапкино, пришли в 1979 году, а ушли с перестройкой – в 1992-м. Уехали, как и не было их. Оборудование вывезли, радиолокационную станцию, стоящую здесь, разобрали под контролем американцев (сейчас строят новую немного севернее). Тогда Шапкино-15, как называли военную точку, перестало существовать. Шесть благоустроенных пятиэтажек практически опустели. Недостроенные дома, в которые планировалось заселить вновь прибывающие семьи военных, так и бросили. Говорят, в некоторые новостройки уже сантехнику привезли, готовили к вводу в эксплуатацию. Но унитазы и краны в перестроечные времена быстро растащили. А в пустующие благоустроенные квартиры решили заселить инвалидов со всего Енисейского района – создать им достойные условия жизни.
– Идея была хорошая, – считает заместитель главы Енисейского района Галина Рявкина. – Пожилым и людям с ограниченными возможностями необходим уход, а там дома были благоустроенные – с горячей водой и отоплением. Переселяли по желанию. Хочешь – переезжай. Первоначально идея воспринималась на ура, потому что, когда снег по окна дом заметает, инвалиду и пожилому сложно выйти и дров наколоть. Сначала люди радовались, благодарили. А потом жаловаться начали. Оно и понятно – больному человеку везде невесело.
В начале 2000-х по селам Енисейского района разошлись рекламные проспекты, которые рассказывали, что в территории действует программа предоставления бесплатного социального жилья незащищенным слоям населения. На фотографиях довольные инвалиды в колясках, за которыми ухаживают социальные работники, и подпись: «Комфортабельное жилье расположено в экологически чистом Енисейском районе, недалеко от федеральной трассы. Все дома оборудованы пандусами, специальными поручнями, чтобы жителям было комфортно передвигаться».
Правда, что такое пандус, в Шапкино-15 в те времена даже и не знали. О создании удобствдля инвалидов задумались только сейчас. Как нам сказали в местном тресте ЖКХ, на следующий год запланировано обустройство подъездов съездами для колясок. Да и из инвалидов-колясочников в поселке остался только один, и тот уже три месяца живет в профилактории в Епишино. А так обычно его соседи на руках выносят погулять.
Сегодня Шапкино-15 не является специализированной площадкой по переселению инвалидов. Нынче в поселок съезжаются люди со всей России и ближнего зарубежья. Переселяются северяне из Норильска, есть татары, немцы, украинцы, грузины, азербайджанцы, чеченцы, молдаване и даже корейцы. Как-то на празднике «День поселка», который был посвящен национальным традициям местных жителей, сельсовет насчитал 30 национальностей, которые мирно уживаются в одном населенном пункте.
Городок-призрак
Чтобы попасть в Городок (бывшая военная часть), необходимо проехать по трассе, а затем свернуть на лесную дорогу. Снежные сосны создают необыкновенную атмосферу на пути к пресловутому «поселку инвалидов». Непролазная чаща вдруг обрывается, и из снега выступают на свет божий полуразрушенные остовы недостроенных домов и хозяйственных построек. Серые многоэтажки зияют пустыми глазницами, вызывают жалость. Город-призрак тянется довольно долго, точку ему ставит школа и несколько заселенных высоток. Фасады обшарпаны, но межпанельные швы утеплены, окна пластиковые, а рядом – детские площадки. Последние для Городка очень актуальны, как хвастают в сельсовете, за последний год только в Шапкино-15 родилось 16 детей. А в прошлом году сельсовет выиграл грант на 4 млн рублей, в Городке заасфальтировали придомовую территорию.
Постепенно новые жители военного городка обустроились, обжились – построили стайки, дачи, гаражи недалеко от высоток – из окна видно. У каждого в хозяйстве живность – у кого козы и куры, у кого кони.
– Мы в магазин только за солью и фруктами ходим, – говорит жительница Городка Назлы Гасанова. – Остальные продукты свои. В лесу грибы-ягоды собираем, на даче коз держим, индюков и бройлеров. Столько мяса – не знаем, куда девать.
Назлы (а по-русски Надежда) приехала в Шапкино-15 со своим первым мужем-военным, когда Городок только закладывали. Сначала жили в палатке, потом в бараке, а сейчас вот квартиру благоустроенную дали. Сама женщина из Баку, но после развала армии возвращаться на родину не захотела. Здесь родились ее дети, здесь она освоила непростое дело – скотину разводить и встретила своего второго супруга. А сейчас прикипела к русской тайге. Говорит, бакинцы много потеряли, не зная, что такое сибирские грибы.
– Здесь хорошо дышится, – говорит женщина. – И на улице спокойно. Наркомании в поселке нет, детей можно на улицу отпускать и не беспокоиться.
Городок живет своим маленьким мирком. От трассы 3 км, вокруг лес, пришлые люди сюда не забредают. Здесь и клуб свой, и спортивный кружок, и библиотека с соцработниками. Вот только полуразрушенные недострои портят настроение. С одной стороны, можно было бы доделать здания и заселить их новоселами, а с другой – денег у района на это нет.
– Руины сейчас выкупили различные фирмы – на стройматериалы, – поясняет Любовь Загитова. – Но они основное сняли, а остальное разбирать не торопятся. Мы уже через прокуратуру требовали, чтобы эти пятиэтажки, наконец, разобрали и провели рекультивацию земель под ними. Предпринимателей взяли под контроль. Но быстро ничего не получается.
В хоре только девушки
Если человек хочет интересно жить, неважно, где он будет находиться, – считает Назлы Гасанова.
И действительно, жители Шапкино – люди в основном увлеченные. Кто-то спортом занимается в небольшом тренажерном зале, кто-то песни поет в клубе. А недавно в поселке нашли новую форму работы с населением – начали проводить поздние вечеринки. Ориентировались на молодежь, но в «ночной клуб» стали ходить и пенсионеры. А чего дома сидеть, киснуть, движение – это жизнь!
Шапкинский певчий коллектив «Бабье лето» хорошо известен в Енисейском районе – выступает на всех праздниках, во всех конкурсах выходит лауреатом. В ансамбле только женщины, лишь баянист – мужчина, художественный руководитель Владимир Ярлыков. Но «Бабье лето» надеется: прибудет в их полку сильного пола, авось удастся заразить мужчин любовью к самодеятельному творчеству.
– Я сначала на концерт пришла, услышала «Бабье лето», и такое желание у меня появилось в нем участвовать, – рассказывает одна из певиц Тамара Шевцова. – Я еще в военном гарнизоне начала в вокальных кружках участвовать.
Женщины говорят: музыка их окрыляет. Бывает, на работе так устанешь, что и на репетицию идти неохота. А в клубе прокричишься, пропоешься, домой на таком позитиве идешь.
– Нас мужья дома не видят, – улыбаются артистки. – Ворчат иногда. Ну и пусть ворчат. Зато мы поем.
В Шапкино ни одна соседская посиделка, ни одно застолье без песен не обходятся.
Опубликовано в газете «Наш Красноярский край» 21.03.2014 г.
Россия ежегодно теряет от 4 до 6 % ВВП от ухудшения окружающей среды, роста заболеваемости и смертности населения. Такие цифры озвучил министр природных ресурсов и экологии РФ Сергей Донской на Интеграционном комитете ЕврАзЭС. При этом министр отметил: текущие затраты на природоохранные мероприятия не способствуют решению проблемы.
Ущерб, который наносит экологии человечество, растет с каждым днем как снежный ком. К прошлым «грехам» добавляется новое негативное воздействие на природу. Экологи подсчитали: в России влиянию грязи, выбрасываемой в атмосферу, воду и почву, сегодня подвержено более 17 млн человек. А наибольшее количество загрязняющих веществ сосредоточено в промышленных регионах Сибири, Урала и Дальнего Востока.
Наш край традиционно занимает в экологических рейтингах первые позиции. Мы в начале списка по объемам образования твердых отходов, впереди других субъектов по количеству и массе выбросов в атмосферу. И в основном благодаря двум городам – заполярному Норильску и Красноярску. Хотя их уже догоняют по количеству выбросов Ачинск, Назарово, Зеленогорск и другие территории края.
Ежегодно на наши головы обрушиваются тонны различных химических элементов. В Норильске на каждого жителя приходится по 11 тонн вредных веществ в год, в Назарово 1,3 тонны, Зеленогорске 1,1 тонны, Бородино – 0,8 тонны, Ачинске 0,6 тонны, в Красноярске 0,3 тонны. Последние два населенных пункта отделались «малым» количеством грязи только благодаря большой численности населения. Но даже и таким объемом вредных веществ, упади они разом на наши несчастные головы, можно сразу же убить всех жителей мегаполиса.
Главные по выбросам
По данным государственного доклада о состоянии и охране окружающей среды в Красноярском крае в 2012 году, в атмосферу Красноярского края было выброшено более 3 млн тонн (!) загрязняющих веществ. Все это продукты деятельности 1659 предприятий и почти 1 млн автомобилей, зарегистрированных на территории региона. При этом только за год количество выбросов выросло почти на 100 тысяч тонн.
Специалисты Среднесибирского УГМС отмечают: все шесть ведущих городов края (а именно в них проводятся замеры наличия загрязняющих веществ в атмосфере) не отличаются чистым воздухом. Например, в Канске еще приемлемый в 2011 году воздух нынче имеет повышенный уровень загрязнения. В Назарово – высокий, а в Ачинске, Красноярске, Лесосибирске и Минусинске – очень высокий. Атмосфера этих населенных пунктов буквально кишит такими веществами, как бензопирен, формальдегид, диоксид азота, фенол, взвешенные вещества, аммиак и оксид азота. Все эти элементы высокоопасные, а бензопирен чрезвычайно опасен. Только в 2012 году в Лесосибирске и Красноярске концентрация этого яда в атмосфере превышала гигиенический норматив в 10(!) и более раз. Существенно превышали допустимые нормы и концентрации других вредных веществ.
Исследователи отмечают: в последнюю пятилетку уровень загрязнения атмосферы краевого центра стабильно характеризуется как очень высокий. Такая же ситуация в Ачинске, Лесосибирске и других населенных пунктах. По общим подсчетам, в городах с очень высоким и высоким уровнем загрязнения атмосферы зарегистрировано почти 2 млн человек – две трети жителей нашего региона.
Некоторые аналитики обреченно вздыхают: такова цена нашей с вами хозяйственной деятельности и пристрастия к автомобилям. По официальным данным, количество выбросов от нестационарных источников (транспорта)в последние годы стремительно приближается к цифрам, характеризующим вредное воздействие на атмосферу промышленных предприятий. Тем не менее ученые, не первый год изучающие вопрос, парируют: это иллюзия, которую намеренно создают крупные корпорации, дабы не вкладывать средства в экологические программы.
Сегодня мы можем лишь примерно говорить о вредных выбросах в атмосферу, – считает доктор физико-математических наук, директор исследовательского центра при КНЦ СО РАН, профессор Сибирского федерального университета Рэм Хлебопрос. – Никто не знает точных цифр. Сейчас практически отсутствует мониторинг. Если раньше только в Красноярске работало 18 станций, которые передавали данные о состоянии воздуха, почвы, воды, снега, сегодня их количество значительно уменьшилось. А в результате точечной застройки некоторые оказались внутри дворов, их данные уже ничего не значат, потому что не показывают реальной картины.
В те времена, о которых говорит Рэм Григорьевич, каждое предприятие имело свой экологический пост. Позже они были ликвидированы. Нынче, считает ученый, сведения о воздействии на окружающую среду промышленными гигантами усреднены или основаны на заявлениях самих предприятий.
Кто льет грязь на наши головы
Данные о нарушителях печатаются в годовых отчетах и докладах, озвучиваются экологами. И все.По информации краевого министерства природных ресурсов, на 2012 год нормативы предельно допустимых выбросов были установлены для 1334 субъектов хозяйственной деятельности. Не превысили годовые выбросы лишь 854 предприятия.
За последние 10 лет мало изменился список основных загрязнителей воздуха в городах и районах нашего края. По данным государственной статистической отчетности, он включает в основном предприятия цветной металлургии и теплоэнергетики. В 2012 году в число загрязнителей вошли нефтяники, добывающие нефть и газ в Туруханском районе.
В целом валовые выбросы 17 основных предприятий края составляют почти 94% всех «выхлопов» промышленности. И загрязнение территории происходит соответственно размещению крупных заводов. В Норильске, где выбросы в 2012 году составили почти 2 млн тонн, расположен ГМК «Норильский никель», В Красноярске (286 тысяч тонн) и Ачинске (67,6 тысячи тонн) – РУСАЛ: КрАЗ и АГК, в Назарово (57,5 тысячи тонн) – ГРЭС.
Безусловный лидер по загрязнению воздуха в Красноярском крае – Норильск. Но, как считают экологи, именно в Норильске собралась большая часть нерешаемых проблем.
– Если извлекать из руды всю серу, куда ее девать? – задает риторический вопрос исполнительный директор Красноярского краевого экологического союза и член Гражданской ассамблеи края Николай Зубов. – Это технически возможно. Уйдет противный запах, который присутствует в городе, у жителей промышленного района пропадет вкус кислоты. Но серу необходимо куда-то вывозить.
Экологи Гражданской ассамблеи тесно работают с Норильским промышленным районом. Защитники природы констатируют: в ГМК разработали экологическую программу и, что не менее важно, трудятся над воплощением задуманного в жизнь. Но в решении проблем заполярного города необходим комплексный подход, туда нужно бросить все силы государства, как, например, делается для восстановления Арктики.
Правительство России считает, что ситуация с Заполярьем не столь безвыходна, какой рисуется экологам. В конце мая представители ГМК «Норильский никель» и министерств природы и экономики РФ подписали соглашение о закрытии устаревшего никелевого производства в Норильске. Тогда министр природных ресурсов и экологии РФ Сергей Донской отметил, что в рамках комплексной программы уже сформирован перечень мероприятий по уменьшению выбросов, это снизит концентрацию серы и оксида никеля на севере нашего края. Итак, устаревшие мощности никелевого завода до 2016 года будут закрыты, а площадку Надеждинского металлургического завода модернизируют.
Нефтепродукты, пожалуй, второй по опасности элемент загрязнения окружающей среды. В Красноярском крае существует единственный нефтеперерабатывающий завод – Ачинский НПЗ. Экологи отмечают: НПЗ доставил им немало головной боли, пока не взялся за усовершенствование своего производства. До конца, конечно, вредное воздействие на окружающую среду убрать не удалось, но запущенная в 2006 году экологическая программа предприятия нацелена на то, чтобы не только снизить влияние на природу, но и восстановить экологический баланс региона. Для этого работает бригада экологической безопасности, обновляются цеха.
Впрочем, модернизация грязного производства не всегда говорит о снижении выбросов и техногенной нагрузки на окружающую среду. Как отмечает Николай Зубов, зачастую модернизация откликается только изменением состава выпускаемой продукции.
За последние 10 лет динамика выбросов от алюминиевого производства, расположенного сразу в двух городах края – Красноярске и Ачинске, – мало чем изменилась. И это несмотря на постоянно пропагандируемые РУСАЛом программы по совершенствованию производства, которые предполагают очищение воздуха вокруг заводов. Впрочем, как говорят специалисты, история КрАЗа с самого начала неоднозначная.
– Изначально построить завод должны были далеко за пределами Красноярска, на востоке по розе ветров, – рассказывает Рэм Хлебопрос. – Но власти сэкономили деньги на том, что перенесли предприятие в город, а затем отдали ему всю электроэнергию Красноярской ГЭС.
Сегодня РУСАЛ Красноярск и РУСАЛ Ачинск производят в год более 103 тысяч тонн вредных выбросов. Из-за чего в этих населенных пунктах превышена ПДК по бензопирену, источниками которого являются алюминиевое производство и выхлопные газы авто.
В 2011 году экологи из общественной организации «Зеленый патруль» провели экспертизу по бензопирену, которая показала: выхлопы автомобилей – ничто по сравнению с уровнем вредных выбросов в районе Красноярского алюминиевого завода. Там превышение ПДК составило 290 раз!
Сегодня ученые вслух говорят о пагубном влиянии этого производства на сельское хозяйство и здоровье человека.
– Выбросы влияют на Березовский и Емельяновский районы, – говорит заместитель директора по научной работе ГНУ Красноярский НИИ сельского хозяйства Валентина Колесникова. – Мониторинг агрохимической службы выявил, что на этих двух территориях существуют проблемы с загрязнением почв пашни водорастворимым фтором. В Березовском районе 91 гектар имеет чрезвычайно опасную степень загрязнения, 600 га – высокоопасную и 2 тыс. га – умеренно опасную степень. В Емельяновском районе – 3 тыс. га земли в чрезвычайно опасной степени загрязнения, 1,5 тыс га – в высокоопасной и 1 тыс. га – в умеренно опасной степени. Эти почвы не могут использоваться для растениеводства.
Выход из этой ситуации, конечно же, нужно искать совместно собственникам, чиновникам, экологам. Предприятие важно для города,и прекращение его работы приведет к не менее значимым последствиям.
Еще в 1990-х годах группа ученых под руководством Рэма Хлебопроса составила карту загрязнения Красноярска и соотнесла ее с заболеваемостью онкологией.
– Мы наложили друг на друга две карты – загрязнения и заболеваемости, и сразу стало ясно: люди болеют там, где большие выбросы, – поясняет Рэм Хлебопрос. – Здоровье человека напрямую связано с состоянием окружающей среды.
Наша карта, которую мы составили по данным краевого министерства природных ресурсов, лишь подтвердила слова ученого. В районах с плохой экологической ситуацией больше показатель не только по онкологии, но и по заболеваниям нервной и эндокринной систем, органов дыхания и системы кровообращения.
Хочу знать!
Информация – прежде всего. Сегодня экологи ратуют за открытость сведений о загрязнении окружающей среды в той или иной территории Красноярского края.
Человек должен знать об опасности и иметь выбор, – считает Николай Зубов. – Он может задуматься: если в Центральном районе Красноярска концентрация бензопирена настолько высока, так стоит ли здесь жить? Не лучше ли поменять квартиру на окраину?
Это, конечно, довольно узкий пример информированности населения об угрожающей ему экологической опасности. Но очень понятный. В региональном министерстве природных ресурсов и экологии еще в прошлые годы задумались над необходимостью сбора данных о состоянии окружающей среды, а также возможности влияния на основных загрязнителей. И создали экологическую концепцию края до 2030 года.
Сегодня мы признаем: да, по общей массе выбросов загрязняющих веществ от стационарных источников Красноярский край занимает первое место в России, а по их массе значительно опережает другие регионы. Да, Красноярский край входит в десятку субъектов – крупнейших производителей твердых отходов. Качество воды у нас оставляет желать лучшего, а люди болеют из-за плохой экологии. Но главное то, что мы наметили наконец для себя путь по улучшению ситуации. Экологическая концепция края, которая в прошлом году так активно обсуждалась общественностью, подтверждает: в крае налаживается мониторинг состояния окружающей среды, начинают работать механизмы привлечения недобросовестных загрязнителей к ответственности. А результатом этих усилий станет снижение выбросов.
Альтернатива есть
Второй загрязнитель по количеству выбросов в атмосферу и созданию твердых отходов – ТЭЦ и ГРЭС, которые в Красноярском крае работают на угле.
Рэм Хлебопрос: В угле много загрязнителей и мало калорий, потому сжигать его приходится много. Плохо то, что наши угли имеют высокую радиоактивность. И все эти выбросы падают прямо на наши головы. Гораздо экологичнее было бы поставить в Красноярском крае атомные электростанции.
Николай Зубов: Когда версталась программа снижения выбросов в Красноярске, мы предлагали записать в нее перспективный перевод наших ТЭЦ на газ. Это дало бы ощутимое снижение загрязнения атмосферы. Говорят, что это пока нереально. Но неправильно не обсуждать эту проблему до 2020 года.
Опять ОЯТ
В отличие от других показателей экологического состояния края, радиационная обстановка не меняется и остается довольно благополучной. Экологи пристально наблюдают за территорией ЗАТО город Железногорск, где расположено ФГУП «Горно-химический комбинат». За последние три года предприятие вывело из эксплуатации производства, которые долгое время оказывали негативное воздействие на окружающую среду, был закрыт последний действующий реактор. Благодаря этому комбинат вышел на так называемый нулевой фон. Тем не менее на территории завода собрано большое количество жидких радиоактивных отходов и отработавшего ядерного топлива, появляются новые объекты. Сейчас, например, создается опытно-демонстрационный центр, где будут отрабатываться технологии по переработке ОЯТ. Он разместится в 10 км от Железногорска, вблизи поселка Атаманово, и в 4 км от Енисея. В дальнейшем на базе отработанных в опытно-демонстрационном центре технологий планируется строительство полномасштабного завода по переработке ядерных отходов, поставляемых не только со всей России, но и из-за рубежа. Если это произойдет, то российская атомная энергетика окажется на пороге нового витка своего развития. Правда, специалисты экологической отрасли настроены менее оптимистично.
Елена ВАВИЛОВА, министр природных ресурсов и экологии Красноярского края:
Сегодня благодаря общим усилиям в Красноярском крае сформирована государственная экологическая политика. Она выстроена в условиях узкого законодательного коридора федерально установленных полномочий. Когда с одной стороны – советское наследие, в виде предприятий с устаревшими технологиями. С другой – новые проекты, требующие новейшего оборудования и ориентированные на экологически чистые стандарты.
Фундаментом модели региональной экологической политики являются Экологическая концепция региона до 2030 года, которая утверждена губернатором края, и принятый в этом году закон края «Об экологической безопасности и охране окружающей среды в Красноярском крае».
Это ключевые документы, которые определяют направления деятельности и механизмы их реализации.
Мы выстраиваем свою работу в строгом соответствии с этими документами, у нас уже есть положительные результаты, в том числе по снижению предприятиями вредных выбросов в атмосферу, по формированию центров по сортировке и переработке твердых бытовых отходов, по созданию комплексной системы мониторинга и т. д.
Также стоит отметить, что сегодня в рамках подготовки к универсиаде 2019 года перед нами стоят серьезные задачи, выполнение которых позволит решить острейшие экологические проблемы города.
Опубликовано в газете «Наш Красноярский край» 6.06.2014 г.
Как говорил классик российского кинематографа, «без воды и не туды, и не сюды». Жители некоторых районов Красноярского края с готовностью подпишутся под этой фразой. Ведь, по оценкам специалистов, качество воды в территориях нашего региона невысокое. А улучшение ситуации идет совсем не семимильными шагами.
Люди хотят не пива
«Три года назад в селе Ермаковском начали строить водопровод. Раскопали центральную улицу, протянули трубы через лес. Бывший глава района Борис Ситников отчитывался перед населением: на строительство водопровода потратили 169 млн рублей. Но новый водопровод до сих пор не работает. Выходит, закопали бюджетные деньги и забыли?» С таким вопросом обратились в редакцию газеты «Наш Красноярский край» жители села Ермаковского. Вода в селе, конечно, есть, но ее чистотой люди недовольны. Говорят, откроешь кран, а оттуда как будто пиво льется. Вода желтая и пенистая.
– Старый глава сколько раз говорил, что у нас будет чистая вода, – рассказывает местный житель Александр Васильевич (фамилию мужчина просил не называть). – Но водопровода как не было, так и нет. Три года назад начали прокладывать трубы на улице Суркова, а этой осенью прошли два квартала до улицы Пролетарской. Там строителей зима захватила, и они это дело бросили. Причем работники постоянно меняются – то одни приедут, то другие, то третьи. В итоге, кто работы ведет, непонятно.
новый водозабор в ЕрмаковскомИсследования воды в Ермаковском показали, что ее качество не соответствует требованиям СанПиН. В некоторых скважинах содержание железа и марганца превышает допустимую концентрацию в 16 раз. А в последние годы наблюдается ухудшение и по радиологическим показателям. В 2008 году в некоторых скважинах выявлен повышенный гамма-фон.
– А вы посмотрите, сколько у нас заболеваний, – восклицает другой житель Ермаков Анатолий Алексеевич. – У каждого второго камни в почках.
Местные жители приноровились очищать воду с помощью бытовых фильтров. Но от всей таблицы Менделеева они не спасают. На кастрюлях и чайниках все равно налет образуется. А что там в организме оседает – одному богу известно.
– От накипи сложно уйти, – считает директор ООО «Квант», обслуживающего водопровод, Юрий Макаров. – Старый трубопровод был смонтирован в 1961–1964 годах, его срок эксплуатации давно истек. Трубы в любой момент могут подвести. Мы очищаем воду, убираем часть железа, но сети настолько загрязнены, что промыть до конца их не можем. Грязь, которая копилась годами, при перепаде давления отрывается от стенок и идет в питьевую воду.
В 2005 году на водозаборах Ермаковского установили очистные сооружения. Вода стала светлее, но вредные примеси в ней все равно присутствуют.
Меж двух источников
Поиски надежного подземного водоисточника в Ермаковском начались еще в 2004 году. Тогда специалисты определили: потребности села с учетом перспективной застройки – 1,2 тысячи кубометров воды в сутки. В 2007 году специализированный институт «Водоканалпроект» разработал проектную документацию для сооружения хозяйственно-питьевого водоснабжения села Ермаковское. Согласно этому документу отбор подземных вод должен был производиться в трех скважинах, расположенных в 200 метрах друг от друга. Обеззараживать воду предполагалось с помощью электролизной установки, расположенной в здании насосной станции.
Как говорят в министерстве энергетики и жилищно-коммунального хозяйства Красноярского края, работы в Ермаках начались в 2009 году. Тогда пробурили четыре скважины – две водозаборные и две наблюдательные, построили 450 метров водопровода. В 2010 году работа продолжилась. Специалисты констатируют: деньги на обеспечение ермаковцев чистой водой выделялись по трем разным программам. В общей сумме затраты действительно составили около 170 млн рублей. За эти годы основные
работы были сделаны: построены насосные станции, установлены резервуары для воды и фильтры-поглотители, емкость для дождевых вод, готовы водоводы, автодорога от водозабора до насосной станции и проходной пункт, кроме того установлены трансформаторные подстанции, объект подключен к сетям. Казалось бы – бери и включай воду, но…
– Работы не были окончены в связи с тем, что менялись подрядчики, изменялась структура водопровода, – констатирует Юрий Макаров. – На сегодняшний день из-за незапуска страдают в основном жители районов Дома детства и Аэродром.
Аэродромный микрорайон – достаточно новый, на карте села появился недавно. Напротив него разрабатывают еще одну площадку – микрорайон Северный. Ветви нового водопровода должны дотянуться до этих территорий. Старый водопровод Ермаковского закольцован на центральной части села, новостройки остаются в стороне от него. Но, как ни парадоксально, жители Аэродрома этому даже рады. У них в ближайшем леске построена своя водонапорная башня, которая снабжает водой небольшую территорию.
– Нам ермаковской воды не надо, – машут рукой жители Аэродрома. – У нас вода не в пример водопроводной – хорошая, чистая. Здесь сделана глубинная артезианская скважина.
Один из жителей Аэродрома приглашает: «Пойдем, напою нашей водой». Жидкость из крана действительно бежит прозрачная – стакан просвечивает насквозь. И на вкус довольно приличная, правда присутствует в местной водичке какой-то привкус. «Это известняк, – успокаивает мужчина. – Но все равно – лучше прозрачную воду пить, чем желтую и мутную». И с ним сложно не согласиться.
Поднимется тариф – будет вода
Как говорят ермаковцы, сегодня о строительстве водопровода им напоминает лишь раздолбленный асфальт на улице Суркова. Новый водозабор за высоким металлическим забором напоминает заброшенную территорию. К проходной ведет лишь узенькая цепочка следов сторожа.
– А там, возможно, и воды-то нет, – высказывает свои сомнения водитель КамАЗа Владимир Гончаров, работавший на строительстве нового водопровода. – Я помню, как пытались запустить водозабор. Включили скважины, а через час вода кончилась – уровень упал. Не на ту глубину забурили. В моем понимании артезианская скважина должна быть 80–100 метров, а не 35, как здесь.
Коммунальщики утверждают: новые скважины построены по всем правилам, и в августе 2014 года водопровод будет запущен.
– Вся проблема в нехватке денежных средств, – говорит Юрий Макаров. – Работы, которые в свое время были профинансированы, сейчас нужно оплачивать снова. Если когда-то было произведено хлорирование сетей, но они стояли без работы долгое время, через три месяца нужно хлорировать снова. И изыскивать средства на это.
В текущем году из краевого бюджета выделено около 10 млн рублей на запуск водопровода в селе Ермаковском. В министерстве энергетики и ЖКХ уточняют: на эти средства смонтируют модуль доочистки питьевой воды, благоустроят и озеленят узел второго подъема.
Но и это вливание не гарантирует запуск нового водопровода в срок (осенью 2014 года).
– Запуск водозабора произойдет, и он снова остановится, – рассказывает Юрий Макаров. – Для того чтобы подавать воду людям, необходимо утвердить новый тариф. Выше существующего сегодня. Потому что увеличивается объем потребляемой электроэнергии, человеческих затрат. Нам необходимо принять 15 новых работников.
Сегодня в Ермаковском один из самых высоких на юге края тариф на воду. За кубометр жители платят по 64 рубля 21 копейке. В месяц выходит 1–1,5 тысячи с семьи. С 1 июля тариф вырастет на 5,4 %.
– Пока утверждаем новый тариф, пока передаем водозаборные сооружения на местный уровень, – говорит Юрий Макаров. – Это займет какое-то время. И опять возникнут дополнительные затраты на хлорирование и промывку водозаборных скважин. Эти процедуры можно было бы сократить, если бы власть согласилась принять новый тариф перед запуском водопровода. Мы выходили в сельсовет с этим предложением, но нам отказали. Говорят: сети не находятся у них на балансе.
Глава сельсовета Анатолий Шугалеев заявляет:
– Как я людям объясню, почему потрачены 169 млн рублей? Государство выделило средства на водопровод, а теперь за счет средств населения должны его запускать? У нас люди и так много платят за воду. Пока я здесь работаю, не подпишу документ на увеличение тарифов.
В коридорах сельской власти поговаривают, что стоимость воды в Ермаках взлетит в два раза. Но в министерстве ЖКХ успокаивают: после завершения строительства и подключения водопровода пройдет экспертиза всех затрат на эксплуатацию законченного объекта. При передаче документов региональной энергетической комиссии Красноярского края установят тарифы на услуги холодного водоснабжения.
А пока ермаковцы прикидывают, сколько будет стоить им установка внутридомового насоса, если, не дай бог, тарифы на водопроводную воду действительно взлетят до небес.
Опубликовано в газете «Наш Красноярский край» 28.03.2014 г.
[box color=»white» icon=»accept»]Конкурс Красноярские перья 2013
Материал участвует в номинации «Лучший очеркист»[/box]
Суд над предполагаемыми виновниками аварии на Саяно-Шушенской ГЭС начался 19 июля 2013 года. Прошло четыре года с момента катастрофы на самой мощной в России гидроэлектростанции, унесшей 75 жизней. Уже похоронены останки последнего погибшего, найденные при разборе завала в 2011 году, на станции кипит работа по восстановлению гидроагрегатов, новые руководители СШГЭС делают выводы из произошедшего и внедряют системы защиты. А допустившие «нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных или иных работ, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц» так и не наказаны.
Суд да дело
ГСУ Следственного комитета России завершило следственные действия по уголовному делу об аварии еще в марте 2011 года. Но когда в начале 2012-го было принято решение передавать материалы в суд, выяснилось: срок давности по делу составляет два года и уже истек. Новость о том, что уголовное преследование может быть прекращено, взбудоражила Хакасию. Официальный представитель СКР Владимир Маркин поспешил заверить общественность: будет назначено дополнительное следствие, и обвиняемым предъявят новое обвинение по статье «Нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных или иных работ, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц». До суда дело дошло только в 2013-м. На скамье подсудимых – бывшие директор филиала ОАО «РусГидро» – «Саяно-Шушенская ГЭС им. П. С. Непорожнего» Николай Неволько и его первый заместитель, главный инженер Андрей Митрофанов, заместитель главного инженера по технической части Геннадий Никитенко, экс-заместитель главного инженера по эксплуатации Евгений Шерварли, начальник службы мониторинга оборудования Александр Матвиенко, ведущий инженер по наладке и испытаниям службы мониторинга Владимир Белобородов и ведущий инженер участка Александр Клюкач. Всем им грозит до семи лет лишения свободы.
«Ряд работников ГЭС, являясь ответственными за безопасную эксплуатацию гидротехнического оборудования, по небрежности в течение длительного времени допускали работу гидроагрегата № 2 в неудовлетворительном вибрационном состоянии, – говорится в заявлении следственного комитета. – Сотрудники ГЭС бездействовали и не принимали никаких мер по устранению технической неисправности, в том числе и в ходе планового ремонта, проведенного в январе – марте 2009 года».
Для рассмотрения по существу дело об аварии передано в Саяногорский городской суд. Первое судебное заседание, еще не начавшись, тут же закончилось – не явился защитник одного из обвиняемых. Адвокат ушла в отпуск, и рассмотрение дела отложили.
В поселок Черемушки, где живет большинство пострадавших от тех страшных событий, доносятся лишь отголоски судебных тяжб.
– Конечно, мне хочется, чтобы виновных в аварии наказали по закону, – говорит Валентина Гарнцева, у которой в аварии погибла дочь. – Но кто виноват в том, что произошло, я не знаю.
У жителей Черемушек сегодня другие заботы – необходимо много работать на восстановлении станции, растить детей, печальные события постепенно уходят на задний план. Может быть, на то и рассчитывают защитники обвиняемых, затягивая судебное разбирательство?
Черемушки спасли дети
В выходной день августа на кладбище недалеко от поселка Черемушки людно – красят оградки, выносят мусор, протирают памятники. У местных жителей появилась еще одна печальная дата – день аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. 17 августа 2009 года стало переломной точкой для многих в Черемушках. Потерявшим родных сопереживали всем поселком.
