В 1999 году закончила Красноярский государственный университет, факультет «Филологии и журналистики». С 2000 по 2003 год работала пресс-секретарем Краевого управления по налогам и сборам. С ноября 2003-го по декабрь 2011-го года - зам. редактора по спецпроектам газеты «Комсомольская правда в Красноярске». С апреля 2013-го – корреспондент газеты «Аргументы и факты на Енисее».
Конкурс Красноярские перья 2013. Победитель в номинации «Журналистское расследование»
Полвека назад в поезде Красноярск — Абакан заживо сгорели больше сотни детей.
До сих пор нет ни одного документального свидетельства этой самой крупной в Красноярском крае железнодорожной катастрофы. Неизвестно точное число и имена погибших, не понятно, кто понёс наказание за случившееся и понёс ли. Участников, ликвидаторов и их родственников заставили дать подписку о неразглашении. О том, что она была, говорит лишь гигантская братская могила на кладбище станции Минино.
Мы нашли очевидцев — жителей станции, на глазах которых это произошло. Их воспоминания помогли восстановить картину событий 54-летней давности.
«Думали, началась война»
2 июня 1959 года поезд Красноярск — Абакан, в котором после пионерского слёта возвращались домой ребятишки с юга Красноярского края и Хакасии, вышел со станции Красноярск в 19.00. Примерно в 19.30 он остановился на станции Минино — ему загорелся красный сигнал семафора. Через несколько минут товарняк, которому в это время горел зелёный, вылетел навстречу по соседним путям и врезался в нефтеналивной состав — он стоял прямо напротив пассажирского. От чудовищного удара два вагона с детьми буквально выдавило с путей. Они упали на бок, состав расцепился, остальные вагоны укатились вперёд. Выбраться из упавших вагонов было практически невозможно — двери заблокировало, одни окна внизу, другие наверху. Горючее вспыхнуло — дети оказались в смертельной ловушке.
Виктору ИНДРИКОВУ, жителю станции Минино, тогда было 9 лет. Его отец, Иосиф Сидорович — железнодорожник — участвовал в ликвидации последствий аварии. И мальчишка оказался в самой гуще событий.
— Около восьми часов вечера 2 июня мы с ребятами вышли из клуба, там только что закончился фильм, — рассказывает Виктор Иосифович. — О том, что произошла авария, мы уже знали и пошли посмотреть. Пройдя километр от станции, увидели, что навстречу нам бегут люди. Помню женщину — пожилую, босиком, с босоножками в руках. Когда дошли до обрыва, где упали вагоны, взорвалась первая бочка с нефтью. Это было похоже на атомный взрыв. Огромный чёрный столб дыма метров 50 в диаметре, а из него на высоте 500 м выходит яркое светящееся солнце. Страх был панический, все закричали и побежали врассыпную. Кто в деревню, кто в лес – думали, бомбёжка, война началась. Я побежал домой. Отца уже не было, всех железнодорожников сразу же мобилизовали. В 4 часа утра бабушка собралась идти к месту аварии, и я упросил её взять меня с собой. Зрелище кошмарное: всё горит, солдаты — человек 300, в рукавицах, с шестами, направляют нефть в Караулку, речка бежит огненная. Два вагона перевёрнутых, запах человеческого мяса, обгоревшие останки, рядом расстелены военные палатки, в них солдаты складывают трупы. Две уже закрыли, третью натаскивают.
На похороны родители мальчишку не пустили, и после в семье старались не говорить об аварии. Отец рассказал только, что с него и его товарищей взяли подписку о неразглашении. По словам Виктора Иосифовича, погибших было много. Из Красноярска в Абакан тогда ходил один поезд, на нём же ездили и дачники — электричек не было, вагоны преимущественно общие. В перевернувшихся вагонах в основном были дети. На поле, где они горели, валялись белые панамки и алые галстуки.
— Когда мы бежали к месту аварии, я слышал гул самолёта, — продолжает Виктор Иосифович. — Он летел низко-низко, видимо, разведывал обстановку. А когда начали взрываться бочки с нефтью, его как ветром сдуло. Я несколько лет думал, что мне тогда это почудилось. А недавно муж двоюродной сестры подтвердил, что он тоже видел самолёт. Ещё помню, что раненый машинист товарного поезда в шоке повторял одно и то же: «Я не виноват, я ехал на зелёный, я не виноват…».
Отцы детей падали в обморок
Ещё один очевидец — Галина БЕРЕЗИНЦЕВА, потомственная железнодорожница, всю жизнь прожила на станции Минино. В то лето ей был 21 год, она ждала рождения дочери. По словам женщины, бочки с нефтью подлетали в воздух, как мячики. Её мужа, железнодорожника, на аварию вызвали из отпуска. Он вернулся домой только через несколько дней и первое время даже кусок в горло взять не мог.
— Никогда не забуду, как хоронили жертв катастрофы, — говорит Галина Максимовна. — Тела собирали, грузили в вагоны и увозили в Красноярск, в Железнодорожный Дворец культуры. Там разбирали, складывали в гробы и везли обратно, на станцию Минино. Вызвали родственников. Те, кто опознал родных, забирали их домой. Но большинство никого не нашли и остались на похороны в Минино.
59 гробов выставили посредине деревни, в сосновом бору, врачей было много, машины скорой помощи, оркестр. Крики, слёзы, отцы детей падали в обморок, их поднимали. Я после этого месяц не могла в себя прийти.
На кладбище военные вырыли длинную траншею, сделали ступеньки вниз и спускали туда гробы. Те, кто их нёс, потом рассказывали, что гробы были очень тяжёлые, видимо, не по одному телу в них лежало.
Версии
По словам Галины Максимовны, машинист, который вёл пассажирский поезд, сильно обгорел. Отогнав отцепившиеся вагоны от места взрывов, он вернулся на пожар. К сожалению, женщина не помнит имени этого человека, который по сути дела совершил геройский поступок — спас остальных пассажиров поезда.
Так как до сих пор нет документального свидетельства этой катастрофы, неизвестна и её причина. Есть лишь версии, одна из них — неисправность семафора, в результате которой поезду, который должен был ехать, загорелся красный, а тому, кто должен был остановиться, — зелёный. Вот что рассказала об этом Галина Максимовна: «В тот день вдоль линии бульдозерист чистил просеку и нечаянно задел столб, тот упал на линию электропередачи, семафоры перемкнуло — они стали неправильно показывать сигналы. Позже выяснилось, что у этого бульдозериста не было прав. Наказали его тогда или нет, я не знаю». Ещё одна версия — в семафор ударила молния, и его заклинило. Что же произошло на самом деле — неизвестно.
Место аварии расчистили очень быстро. Уже в 8 часов утра 3 июня по одному из путей пропускали поезда. Поле, где горели вагоны, очистили бульдозерами, распахали и засадили горохом. Через три недели появились всходы, и от аварии не осталось и следа. Только местами, где не смогли сразу убрать нефть, ещё несколько лет стояли чёрные блестящие лужицы.
Газеты того времени радостно рапортовали, как замечательно прошёл в Красноярске XI слёт пионеров. О том, что половина пионеров с него не вернулась, — ни слова (см. фото ниже).
Земляника на могиле
По воспоминаниям мининцев, первые десять лет на кладбище регулярно приезжали родные погибших. По всему периметру братской могилы висели таблички с именами и фамилиями. Потом стали приезжать реже, за могилой ухаживали местные школьники: приносили цветы, чистили оградку. Сейчас на могиле пробивается первая земляника, оградка заросла, а табличек осталось всего девять, остальные разворовали. Если украдут и эти — могила станет безымянной — на голубом памятнике в центре захоронения нет ни единого слова. Похоже, у партийцев советских времён получилось скрыть информацию о самой крупной в Красноярском крае железнодорожной катастрофе.
— Я библиотекарь и верю в силу печатного слова, — говорит Юлия ШУБНИКОВА, сотрудник краевой научной библиотеки. — Даже если после выхода статьи в печать ничего не прояснится, она останется в архивах и поможет тому, кто рано или поздно прольёт свет на эту историю.
