Боялся вывести ее в люди

Сколько ни говори «халва» – во рту слаще не станет. Так и есть. Но для понимания этого нужно знать вкус настоящей халвы.

Словосочетание: журналистика – четвертая власть, в наш лексикон стало активно внедряться вместе с перестройкой. В начале его воспринимали, как метафору. Не больше. Но потом оно превратилась в зловещее отражение российской реальности.

Для любителей этого утверждения, стоит напомнить, что главенствующей составляющей любой власти является насилие. Более того, только государство должно обладать монополией на это страшное деяние. Иначе – бандитский беспредел. Лишь власть, в рамках закона, может убивать, наказывать и принуждать… Журналистика такого права иметь не должна. Это – аксиома.

Те, кто хочет называться в России четвертой властью, изначально делают определенный выбор своего поведения. Для них главенствующим становится не закон, а властное указание свыше. Некоторые из наших СМИ уже давно стали отъявленными «рецидивистами», упражняющимися в интеллектуальных видах насилия.

Помните про халву? Сейчас очень многие уверены, что журналистика, особенно телевизионная, действительно является посаженной властью… для оболванивания населения. Выросло целое поколение, как среди зрителей, так и среди журналистов, уверенных в истинности её прогорклого «вкуса».

Кстати, поисковой системой «Яндекс» зафиксировано 36 миллионов употреблений выражения: «журналистика – четвертая власть». Невероятный взлет популярности греховного словосочетания за очень короткий период. Для сравнения: вечное слово «совесть» встречается только в 25 миллионах статей и сообщений.

Появились уже и платные курсы «Как стать четвертой властью». Для нормального общества это тоже самое, если бы граждан приглашали обучаться технике изнасилования. Свыклись?

Если мерилом – вечность

В восьмидесятых годах работал собкором районной газеты на Ангаре. В регион моей ответственности входили: строительство Богучанской ГЭС и молодой город гидростроителей Кодинск. Именно там, в двадцать семь лет, я впервые задумался: что из написанного мной за последний год может быть интересно «другим» читателям. Тем, кто живет за пределами района, края… И честно себе ответил: ни-че-го!

Это было для меня шоковым открытием. Я писал так, как подразумевал стереотип тех лет: газета живет одним днем. Сообщался факт, описывалось событие, давался отчёт… Всё! В следующем номере эта «карусель» раскручивалась заново.

Я перестал просто так смотреть на мир. Впервые начал в него пристально всматриваться. Попытался понять почему так увлекательно читались очерки известных журналистов Василия Пескова и Анатолия Аграновского. С ними, я будто бы ездил вместе в командировки, размышлял об увиденном, и никто из них не навязывал «правильные» выводы.

Поначалу мне было страшно рассказывать читателю о своих чувствах, страхах и мыслях… Но мне очень хотелось, чтобы мы вместе познавали происходящее. И никто из нас не был сторонним наблюдателем. Отношения строились на доверии.

С тех пор я точно знаю: продолжительность жизни материала журналиста определяется вовсе не периодичностью выхода издания, и не только мастерством создателя, а прежде всего, личностным отношением к жизни. Если мерилом выбирается вечность, даже маленькая заметка может оставить след на долгие годы.

…Я так был увлечен работой собкора, что когда года через три мне дали от редакции характеристику для вступления в Союз журналистов, там было написано о том, о чем я не догадывался: за короткий период число подписчиков газеты в моем регионе возросло в шесть раз. Именно тогда начало приходить понимание сказанного Анатолием Аграновским: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает».

От Ювенала до Васи Пупкина

Только лет в тридцать я ужаснулся этому уверенному утверждению: в здоровом теле здоровый дух… Слышал его с детства. Оно звучало отовсюду. Громадными буквами было написано в виде лозунгов на различных спортивных сооружениях. И, вдруг, я понял, что это – ложь. Проверьте и вы себя. Если это утверждение до сих пор является для вас естественным – задумайтесь о своей профессиональной пригодности, особенно, если вы работаете журналистом. Ну не может быть здоровяк-маньяк Чикатило обязательным вместилищем безукоризненной духовности! Точно также, как и какой-нибудь мускулистый качок. Не может. Между тем, крылатое выражение утверждает обратное.

Откуда оно взялось? Обычно называют его автором Ювенала. Римского поэта, жившего почти две тысячи лет назад. Прочитал в библиотеке все его Сатиры. Удивился гражданской позиции смелого стихотворца. Но наибольшее удивление вызвали вот эти знаменательные строки: «Надо молить, чтобы ум был здравым в теле здоровом» и «Забота о теле – забота о бесе». Хоть отдаленно напоминают они искомое?! Ясно, что Ювенал к крылатому выражению не имел никакого отношения.

Но, оказывается, существовала в те давние времена римская поговорка, звучавшая точно также, как и сегодняшнее утверждение, правда, только в первой части. А полностью она выглядела так: «В здоровом теле здоровый дух — редкое явление».

Хотел уже выносить диагноз, но прочитал, что кастрированное утверждение стало популярным благодаря британскому философу, либералу Джону Локку. Не поленился, нашел его статью о воспитании джентльмена. И опять оригинал подтвердил иное содержание, больше похожее на мечту: «Здоровый дух в здоровом теле — вот краткое, но полное описание счастливого состояния в этом мире»

Зачем же советские идеологи так настойчиво внедряли крайне ущербное и лживое утверждение? Им не нужны были совестливые, думающие люди? А сегодня они нужны?

Всё ведь по-прежнему. В спортзалах и на стадионах тот же лозунг. С ним проводятся классные часы, детские утренники, спартакиады, конференции, выпускаются плакаты, значки, футболки… Все это официально утверждается местными чиновниками. А потом эти мероприятия, без всякого сомнения, освещаются журналистами. Теми, кто не хочет вникать в суть вещей.

Масштаб явления легко проследить с помощью Интернета. Наберите в строке поиска название вашего населенного пункта и добавьте: «в здоровом теле…» Результат покажет нашу рабскую зависимость от стереотипов и убедит в правильности настоящего утверждения: здоровый дух – редкое явление…

За свободой к цензорам

Стал редактором газеты «Новатор» (Запорожское моторостроительное объединение), когда мне было чуть больше двадцати лет. История такова. На крупный оборонный завод требовался редактор. Но журналисты боялись ответственности. Никто не шел. Режим секретности предполагал, что за малейшую ошибку можно было загреметь «в места не столь отдаленные». Страх отпугивал претендентов. Не прельщала даже повышенная зарплата.

Меня взяли. А через месяц я понял, что писать нормально невозможно. То есть цензурные ограничения были таковы, что журналист не мог «выйти» за ворота проходной, невозможно была назвать изготавливаемую деталь, абсолютную цифру, фамилии руководителей… И все тексты должны были согласовываться с «ответственными товарищами».