Судьба, единая с Россией

2012 год богат на юбилей. Как в масштабах страны, так и отдельных территорий. Например, Богучанскому району в этом году исполняется 85 лет, а его центру – селу Богучаны – 370! Для одного из поселков района – Невонки – 2012-й тоже является знаменательным годом: с момента его основания прошло 55 лет.

Разные пути привели людей в Невонку. Здесь те, кто по собственному желанию или воле случая жить сюда приехал, и те, чьи семьи были высланы из других мест СССР на поселение, и, конечно, те, кто за эти более полувека родился на невонской земле. Их всех роднит одно: поселок для каждого стал малой родиной, домом, стал жизнью, с ее с радостью и болью.

Александр Яковлевич Шадт приехал в Невонку с женой и тремя детьми в июне 1958 года. Несколько домов в устье одноименной речки – вот и весь поселок. Дом, в котором должны были они жить, еще не был достроен, и на первое время их взял к себе сосед, который и так уже приютил одних: вот и теснились три семьи в квартирке типа «5б».

К концу лета жилье Александр Яковлевич достроил кое-как из того, что было. Пиломатериал доставляли из Шиверского, своей пилорамы в Невонке еще не было, поэтому все какие-никакие обрезки шли в ход. Крышу более-менее покрыть удалось только над одной комнатой, в других в дождь все протекало. Но главное – это была своя квартира, где семья Шадт собиралась жить как можно дольше. Ведь они все уже так устали от неустроенности жизни, не по их воле ставшей кочевой.

Поволжские немцы – граждане России

Еще со времен Екатерины Великой немцы селились на берегах Волги, осваивали необжитые окраины, пускали корни. Жили компактно, с внутренним самоуправлением, в итоге сложились как народ со своей культурой, обычаями и традициями. В октябре 1918 года в составе РСФСР появилась первая автономная республика – АССР немцев Поволжья. Якову Шадту, уроженцу села Шиллинг Краснокутского кантона Саратовской области было на то время 16 лет.

Жила большая семья Якова бедно. На нем, старшем сыне, да на отце держалось хозяйство. Даже мало-мальский неурожай зерна остро отражался на их житье. В 1921-м Яков заболел тифом, сена не смогли заготовить. Пришлось скоту скармливать крышу дома, покрытую ржаной соломой. Последние костюм да сапоги Якова поменяли родные на хлеб. Когда поднялся после болезни в начале весны – одеть-обуть нечего. А надо еще думать, где семена взять на посев.

Все, что было в доме сколько-нибудь годное к продаже из одежды и утвари – свезли на базар, выручили семена пшеницы, посеяли. Урожай хороший собрали по осени, немного поднялась семья, хозяйство свое поправила. Яков к этому времени ввел в дом жену Амалию, которая была из более состоятельной семьи, новые родственники помогали, чем могли.

В 1925 году в семье появился сын Саша. Всего до 38-го года у Якова и Амалии родилось восемь детей, но четверо умерли в младенчестве.

— Мне было всего четыре года, когда начали образовываться колхозы, поэтому смутно помню, как это происходило, – рассказывает Александр Яковлевич. – Помню только, как жалел жеребенка, которого уводили со двора, а он все ржал, не хотел идти. Тогда отец в армии служил, вот в это время у нас все и забрали: коней, коров, последние семена хлеба вывезли. Как семью кормить? Мать поехала к отцу, тот обратился к командиру, а потом в Краснокутский военкомат. Зерно нам вернули.

После армии Яков работал пекарем в соседнем колхозе-пятитысячнике, деньги семье присылал. В 1937 году на Волге хороший урожай зерна был, люди сами хлеб стали печь, не покупали в пекарне, заработка не стало, и глава семейства вернулся в село. В марте 38-го его арестовали по статье 58 за контрреволюционную деятельность, осудили на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Больше семья его не видела.