Далеко в стране сопочной (Красноярский рабочий, 22.12.11)

Фото Ирины Аплесневой

Симаковы

Коренная тундровичка Женя Симакова мало похожа на долганку, скорее — на миловидную киргизку, и, кажется, совсем не удивляется, когда я говорю ей об этом. Видимо, ещё раньше кто-то уже говорил о нетипичности её внешности. Словно в подтверждение этого Женя охотно рассказывает, как на дудинском рынке торговцы из южных широт приняли её за свою.

Жене 37 лет, у неё лёгкий, весёлый нрав, она много шутит и заливисто смеётся в ответ на чужие шутки. Женя кочует вместе с отцом и детьми — их у неё четверо. Кроме младшей дочери, за которой присматривает в посёлке Женина мать, трое старших живут в стойбище.

Четыре года назад Женя овдовела, её муж утонул, когда добирался по реке в посёлок на самодельной лодке, которую в здешних местах называют «веткой» за её узость и длину. «Ветка» — нетипичная лодка, это что-то наподобие байдарки с одним веслом. Чтобы править такой лодкой и усидеть в ней, когда на реке небольшой шторм, требуется настоящее умение, которому обучаются не один месяц.

Когда мужа не стало, Женя не смогла отказаться от привычного образа жизни, продолжая кочевать. На зиму семья возвращается в посёлок. Но там Жене не нравится, душа просит воли, простора. Опять же в посёлке одной с четырьмя детьми не прокормиться, а в тундре они вместе с отцом рыбачат. Тем и живут. Теперь уже старший сын подрос, помогает.

Многочисленные тундровые озёра изобилуют разнообразной рыбой. В стойбище уважают кумсу — красную рыбу. Это не только повседневное блюдо, кумсу заготавливают впрок — из неё получается отличная юкола. Рыбой расплачиваются за продукты с якутскими купцами, которые наведываются зимой в посёлок.

Зимой Женя, как и многие другие женщины посёлка, занята выделкой оленьих шкур и пошивом тёплой национальной одежды для семьи и на продажу. Обработка оленьей шкуры — занятие кропотливое и трудоёмкое, потому что всё делается вручную дедовским способом: шкуры тщательно скоблят, а для того, чтобы они стали мягкими, натирают их предварительно отваренной печенью дикого оленя.

Пока мы разговариваем, в гости к Жене заходит молодая женщина с грудным малышом — это Евдокия Уксусникова с трёхмесячной дочкой. Дуся недавно приехала к мужу, и хотя её малышка на искусственном вскармливании, молодая мать не считает это серьёзным препятствием для совместного проживания в стойбище.

— Молочную смесь взяла с собой, люлька у малышки есть. Зато мы вместе с папой, — наклоняясь к ребёнку, агукает счастливая Дуся.

— Мои дети тоже в тундре выросли, — поддерживает Женя соседку. — Детям здесь лучше, помощниками растут.

В Женином балке по обеим сторонам «стены» две широкие лавки, до блеска отполированные за долгие годы пользования. Такие есть в каждом балке. Лавки служат оленеводам скамьями и одновременно постелью. Они опускаются на время стоянок и крепятся к стене во время аргиша. У одного окна, затянутого сеткой от комаров, стоят стол и скамья с домашней утварью; у другого — дымит железная печурка, труба от неё выведена наружу через отверстие в брезенте. Рядом с печкой под кастрюлей и чайником шипит керогаз. Над столом и скамьёй приделаны самодельные полки для посуды, книг, небольшого количества продуктов. Снаружи балок опоясан крепкой верёвкой, на которой развешаны выстиранные детские штаны, кофты, рубашки.